Вячеслав Вигриян - Перемещенный

В расположение лагеря группа вступила с рассветом. Все извазюканы в грязи, с красными, как у кроликов, глазами. Потом от их колонны разило так, словно они не мылись как минимум неделю. Зато настроение у всех было приподнятым. Так бывает, когда каждый человек становится неотъемлемой частью группы. Он чувствует, что делает свою работу и делает ее хорошо. Понимает, что нужен другим, а другие нужны ему. Такой человек готов принять бремя ответственности за свои действия, потому что знает: от них будут зависеть жизни его товарищей. Степан прекрасно осознавал, что именно сегодня, именно этой безлунной ночью родилась его группа. И ни днем раньше. И хотя особых, кардинальных успехов достигнуто, увы, не было, ЕГО люди перестали чувствовать себя беззащитным стадом, предназначенным на убой. И это был плюс. Огромный плюс.

— Товарищ сержант, ну товарищ сержант!

— Отвали.

Степан перевернулся на другой бок и натянул на голову одеяло. Благодаря этой хитроумной манипуляции скулеж Радченко стал заметно тише. Он собрался было уже вновь ввергнуться в пучину сна, но что-то острое пребольно уткнулось ему под ребро.

— Что за…! — Степан перехватил это «что-то» и резко дернул на себя. «Что-то» оказалось довольно большим, оно упало на него сверху и, не вступая в полемику, попросту цапнуло прямо за голое плечо. ТАКОЕ нарушение субординации перенести не смог бы даже ангел. Степан набрал в рот побольше воздуха и раскрыл рот, намереваясь выдать пару-тройку излюбленных выражений, от которых у неподготовленного слушателя в семидесяти процентах из ста гарантированно происходил инфаркт миокарда. Раскрыл — и вдруг почувствовал внутри чей-то язык, а затем и жадные, требовательные губы прильнули к его губам. «Радченко — гей!!!» — пронзила мозг резкая, как удар электрошокера, мысль. От прилива адреналина сердце забилось так, что готово было вот-вот выпрыгнуть из груди. Опасаясь всего самого наихудшего, Степан открыл глаза и увидел на себе Нюру, бессовестно прильнувшую к нему всем телом прямо на глазах у Радченко.

— Товарищ сержант, я ей говорил, я предупреждал, что нельзя! — заблеял тот, поймав не предвещающий ничего хорошего взгляд Степана.

Он ничего не ответил. Замер, впитывая тепло хрупкого девичьего тела. Затем сел, посадил девушку на колени:

— Ай-я-яй! И не стыдно тебе?

— Стыдно там, где видно! — огрызнулась Нюра и сделала попытку вновь овладеть губами Степана.

— Люди же смотрят.

— Ну и что? Люди могли бы и отвернуться.

Радченко покраснел до корней волос, развернулся и строевым шагом промаршировал к своей койке. К счастью, все остальные члены его группы спали глубоким сном истинных праведников.

— Как ты сюда попала?

— Мог бы и не спрашивать! Меня оставил, гуся не доел. И кто ты после всего этого?

— Просто чертовски занятый молодой человек. Ну прости, прости, — Степан примирительно поцеловал ее чуть ниже ушка. — Работа у меня такая.

— Работа у него, — она вырвалась из его объятий и метнулась к столу, на котором возлежал внушительных размеров сверток. Захрустела упаковкой, разворачивая, и на столе одно за другим стали появляться яства: части гуся, сыр, нарезанный тонкими ломтиками, палка копченой колбасы, какая-то зелень. Последней из пакета была извлечена троица огурцов. Свежайших, видать только что с грядки. И где она их раздобыла с утра пораньше? Не иначе как опять по чужим огородам лазила!

— Успокойся, у соседки купила, — Нюра словно прочитала мысли Степана, вогнав теперь уже его в краску. — Давай к столу. И ты тоже, пучеглазенький.

Радченко не позволил себя долго упрашивать, и вскоре они наперегонки со Степаном поглощали нежданное угощение, с благодарностью поглядывая на гостью да на все лады нахваливая то гуся, то колбасу, а то и то, и другое вместе.

Когда с едой было покончено, Степан вытащил Нюру из казармы, и они рука об руку отправились гулять по территории. На них смотрели: кто с завистью, кто пряча улыбку. Повстречали и нескольких инструкторов. Как и ожидалось, никаких проблем не возникло. Степан уже понял, что Нюру в лагере считали своей. То ли жалели девушку, в одночасье потерявшую родителей — героев войны, то ли просто махнули на нее рукой. Дескать, что ты ей не делай, как не укрепляй периметр тренировочного лагеря, а эта чертовка все равно пролезет. Найдет свою, персональную лазейку.

— А ты знаешь… — Нюра пошла еще медленнее. Степану пришлось некоторое время семенить за ней, приноравливаясь к неторопливой поступи крохотных женских ножек. — Мне кажется, что ты слишком сильно гоняешь своих ребят. Уже позднее утро, а они спят все без задних ног. Они что, не спали всю ночь?

— Не спали. И дальше спать не будут, — он шел и ломал голову над тем, каким образом можно объяснить молодой девушке самые очевидные для него вещи. Наконец, после недолгой паузы, продолжил: — Ты знаешь, куда мы идем?

— Знаю, конечно, — Нюра пожала плечами. — Идете убивать сиртей.

— Вот именно. И не просто убивать. Наверняка нам будет поставлена какая-то конкретная задача. И от степени подготовки каждого человека в группе будет зависеть: выполним мы ее или нет.

— А также вернетесь вы или нет, — озвучила его не высказанную вслух мысль девушка.

Положительно, Степану она начинала нравиться все больше и больше. Последние четыре года своей прошлой беспутной жизни он имел дело в основном с девицами недалекими. Блондинками по призванию, независимо от цвета волос.

— А значит?

— А значит я должна быть как мышка. Пи-пи-пи, — она изобразила пугливого грызуна, забавно сморщив носик и поводя из стороны в сторону хитренькими бусинками-глазками.

— Именно так! — Степан рассмеялся, прижал девушку к груди, игнорируя заинтересованные взгляды прохожих. — А за это я, так и быть, позволю тебе приносить мне пищу!

— Ладно, я все поняла, не утруждайся. Проводи меня и иди занимайся своими солдатами. В обед принесу что-нибудь поесть.

— Давай лучше к вечеру. Днем нас скорее всего не будет в лагере.

— Как знаешь, — Нюра наклонилась, сняла туфельку и вытрусила попавший в нее небольшой камушек.

Затем шли уже молча. Степан провел девушку через КПП, попрощался. Что дальше? А дальше — была у него одна задумка.

Куратор принял Степана в своем кабинете, выслушал и, после недолгих раздумий, дал его идее зеленый цвет. Отныне его группа будет заниматься в паре с точно такой же группой «залетных» новичков. Руководил группой сержант Хохленко. Они пересекались пару раз на тренировках и Степан, в принципе, был доволен выбором куратора. Группа Хохленко звезд с неба не хватала, но, по сути, являлась крепким «середнячком».

Хохленко, средних лет рослый парень с коротко остриженными русыми волосами, отслужил в свое время в ВДВ. Опыт, как в управлении группой, так и в разведке, имел близкий к нулю, но учился быстро и, самое главное, умел извлекать уроки из собственных ошибок. Идею Степана он воспринял сразу и они тут же, без всяких проволочек, взялись за ее исполнение. После завтрака обе группы в полном составе выдвинулись за территорию лагеря — как раз в ту самую часть леса, где Степан ночью тренировал свою группу. Для их замысла место это подходило по всем параметрам: лесная тропка вилась по смешанному лесу, деревья и кустарник то подходили к ней вплотную, то наоборот — отступали метров на десять-пятнадцать, создавая прекрасный обзор. Подобраться в таком месте к часовому, бдительно несущему свою службу, делом было по меньшей мере непростым.