Джудит Ривз-Стивенс - Перемещенный

Гален Сорд с трудом подавил приступ отчаяния.

Его потемневшие глаза были устремлены на поле бортовой видеокарты, испещренной светящимися точками; каждая точка отмечала положение шагового сенсора, надежно замаскированного в паутине близлежащих улиц и переулков. Все огоньки горели ровным зеленым светом: оборотень снова ускользнул от него.

Из вставленного в ухо шарика трансивера донесся голос Мелоди Ко, едва различимый в шуме барабанившего по крыше автомобиля ночного ливня, и Гален придавил шарик пальцем, чтобы лучше слышать.

— Четыре утра, Сорд, — слова казались ломкими, в голосе женщины сквозила усталость. — Вот уже почти час, как мы ничего не наблюдаем.

Ко явно намекала на то, что им пора возвращаться в Голубятню. Что ж, пора прекращать, вздохнул про себя Сорд и крепко сжал в ладонях обмотанный мягкой кожей руль «Порше». Наверное, нужно вообще со всем эти кончать — раз и навсегда.

В наушнике зашуршало, затем послышался протяжный зевок, сопровождаемый вздохами других членов группы — все участники операции были оснащены портативными трансиверами фирмы «Мицубиси».

Сорд узнал зевавшего:

— Ты все еще с нами, Жа-Нетт? — взгляд Галена был по-прежнему прикован к карте; цвет огоньков на ней оставался неизменным.

— Ску-у-чно, — сонно протянула девочка. — Не понимаю — в дни охоты ты позволяешь мне не спать до утра, а в другое время гонишь в постель как стемнеет и не даешь мне смотреть телевизор. Кстати, сейчас по нему идет «Арсенио».

Сорд промолчал и даже не улыбнулся. Сегодняшняя ночь начисто отсекла присущее ему чувство юмора. Три месяца напряженной слежки за оборотнем в Манхеттене, три года непрекращающихся поисков путей возвращения в Скрытый Мир, и за одну ночь все это время, все потраченные деньги пошли впустую.

Сквозь исчерченное дождевыми струями ветровое стекло Гален попытался разглядеть что-нибудь снаружи. Здесь, в северной части города, уцелело совсем немного фонарей, и в их слабом свете пустынные улицы казалась еще более зловещими. У Сорда вдруг появилось ощущение, что за пределами призрачных светлых пятен, в густой вязкой темноте, прячется нечто, увидеть которое можно, лишь только правильно угадав время и направление. И только там можно найти ответы на мучившие его вопросы, сбросить, наконец, покрывало тайны с того, над чем он бился вот уже три года. Гален знал, что когда-то, очень давно, он был частью того мира, дорога в который скрывалась сейчас за непроглядной пеленой дождя.

Сорд откинулся на спинку сидения, закрыл глаза и в который раз, словно наяву, увидел такую же дождливую ночь в Греции, оборотня, зажатого среди руин, готового заговорить, и снова услышал негромкий звук выстрела и легкий посвист серебряной пули, заставившей навсегда его умолкнуть. Перед мысленным взором Галена отчетливо проступили черты женщины, стоявшей на краю полуразрушенной стены; ее плащ развевался под яростными порывами ветра, а ствол винтовки, которую она умело держала в руках, продолжал угрожающе смотреть прямо в лоб оборотню, чья бессмертная жизнь вместе с темной кровью стекала на выбеленный пронесшимися над ним тысячелетиями мрамор, и оборотень выл от невыносимой боли, превращаясь в свою человеческую, первозданную, ипостась, унося нераскрытую тайну в темноту небытия.

Взгляды Сорда и женщины на стене скрестились, как два клинка, и в этот момент корчившееся в предсмертных муках существо в последнем порыве воздело когтистую лапу к исторгавшему потоки воды мглистому небу и, глядя на Сорда человеческими уже глазами, с трудом прохрипело: «Гален!».

Затерянный в чужой стране, стоя перед умирающим созданием, казавшимся плодом больного воображения, Гален Сорд был «узнан». Он заметил, что глаза женщины, убившей монстра, на мгновение расширились, словно она тоже что-то поняла; затем незнакомка, повернувшись к нему спиной, бесшумно спрыгнула со стены и растворилась в ночной тьме. Даже сейчас, в сухой безопасности нашпигованного самой современной техникой «Порше», Гален ощутил, как от этих воспоминаний волосы на его голове встали дыбом.

Мгла за окнами надежно скрывала свои тайны.

И в этой темноте прятались другие охотники.

Он открыл глаза и коснулся шарика трансивера: все, на сегодня игра закончена — но только на сегодня.

А потом на дисплее вспыхнул и замерцал красный огонек. В наушниках послышался знакомый металлический звук передергиваемого затвора — Мелоди Ко взяла оружие на изготовку.

Охота началась снова.

С точки зрения Существа улицы города представляли собой джунгли, а сам город был континентом, полным тайных берлог, прячущейся добычи и неожиданной смерти, подстерегавшей из-за угла. Но сегодня ночью ему не нужно было прятаться или пугаться. Этой ночью существо мчалось вперед, подстегиваемое силой и яростью шторма и омываемое холодным осенним ливнем. Этой ночью, по крайней мере, в данный момент, оторвавшись от преследователей, оно упивалось ощущением свободы — той свободы, познать которую человеку просто не под силу.

Существо звали Мартин, и оно было тем, чем было. Неверное название «оборотень» ровным счетом ничего для него не значило. Этой ночью ему предстояло добраться туда, куда его все время неудержимо тянуло — в его любимое место.

Толстые ноги Мартина бесшумно несли его по выщербленному асфальту и плитам пешеходных дорожек в глубине узких улочек. То и дело отталкиваясь могучими, покрытыми слипшимся от воды редким мехом руками от мокро поблескивавших стен и едва видимых в темноте столбов, он все ускорял и ускорял и без того стремительное движение своего тела, перемещаясь резкими и в то же время мягкими рывками. Ощущение свободы переполняло его. Кроме того, он знал, что сородичи сейчас слишком заняты своими приготовлениями и вряд ли обнаружат его отсутствие в течение ближайших нескольких часов.

Мартин завернул за угол, так точно рассчитав дистанцию, что даже не поскользнулся на мокром асфальте. Без всякого усилия, прыжком с места он взвился над откинутой крышкой мусорного бака, но, прежде чем ржавый металл скрипнул под тяжестью его тела, Мартин сильно оттолкнулся обеими ногами от мокрой стены, дважды перевернулся в воздухе через голову и опустился с противоположной стороны восьмифутовой подгнившей деревянной изгороди; при этом звук его приземления был не громче звука обычного человеческого шага. Этот прыжок ни на мгновение не нарушил четкого ритма бега существа, и из глотки Мартина вырвался негромкий вой восторга — теперь он был абсолютно уверен, что этой ночью ему удалось избежать преследования.