Вячеслав Вигриян - Перемещенный

Ильса вернулась поздним вечером, когда Степан, совсем умаявшись от безделья, мерил из конца в конец шагами крошечное помещение подсобки.

— Нюра жива, — тут же, с порога, сообщила Ильса и едва не отдала Богу душу от его медвежьих объятий.

— Жива? Где она? Сколько ее продержат?

— Где ее содержат узнать не удалось. Да и не радуйся ты особо: ей дали пожизненное заключение с конфискацией имущества. Дом ваш уже опечатан, так что первое время поживешь у меня.

— Пожизненное заключение… — Степан проговорил эти слова вслух. Чтож, он вытащит оттуда Нюру, чего бы это ему не стоило. Вот только оружие свое он оставил дома. Нехорошо это, неправильно. И переодеться бы не мешало. До чертиков осточертел этот клоунский наряд, а самое главное — туфли.

— Ты куда? — Ильса, завидев приготовления Степана, была изрядно удивлена.

— Домой сходить надо. Вещи кое-какие забрать.

— Ваш дом опечатан. Я же тебе говорила.

— Меня это не волнует. Ильса, — Степан подошел к ней впритык, и они какое-то время молча изучали друг друга, словно стремясь прочесть то, что было сокрыто в их мыслях. Первым подал свой голос Степан: — скажи, твои люди могут помочь мне освободить Нюру?

— Мои люди?

— Сопротивление, оппозиция. Мне без разницы, как вы себя позиционируете. Важен результат.

— Почему ты решил, что я принадлежу к оппозиции? — говорила она совершенно спокойно. Так, словно речь шла о чем-то вполне обыденном.

— Домыслы, догадки. Называй, как хочешь. Ну так как?

— Прости, но это невозможно.

— Так я и думал. Чтож, до скорого, — он тихо затворил за собой дверь и остановился на пороге, ожидая, пока глаза не привыкнут к вечернему полумраку. Следом за ним вышла и Ильса.

— Что ты теперь будешь делать? — голос ее был тих и печален.

— А у меня есть выбор?

— Выбор всегда есть.

— К сиртям пойду. Дела у меня там.

Какие у него могут быть дела с сиртями, Ильса расспрашивать не стала, и Степан, в общем-то, был благодарен ей за это. Он и сам не до конца уяснил, чего именно он хочет добиться, покинув территорию, контролируемую Империей. В одном он был уверен на все сто процентов: ему необходимо найти Улушу, а там, учитывая ее экстраординарные способности, глядишь, и удастся освободить из заточения Нюру. Вот только как ее найти на этом бескрайнем материке? Да и согласится ли? Он думал над этим всю дорогу и едва не пропустил дом, который он совсем недавно мог по праву называть своим. Ильса не обманула: ворота и входные двери были тщательно опечатаны. При ближайшем рассмотрении оказалось, что и окна — тоже. Впрочем, когда его это останавливало?

Степан, крадучись, пробрался в комнату и замер, когда тихо скрипнула половица. К счастью, все его предосторожности оказались излишни: в доме никого не было. Парабеллум, две коробки патронов к нему и шашку он сразу же отложил на кровать. Затем занялся одеждой и обувью: снял туфли, стащил с себя надоевший костюм и облачился в то, что показалось ему наиболее подходящим — широкую льняную рубаху и столь же свободного кроя брюки, надо полагать, из гардероба покойного отца Нюры. И штаны, и рубаха были изрядно поношенными, однако Степан, критически оглядев себя в зеркале, остался вполне доволен. Сейчас он выглядел в точности как сирть, не отличишь. Наряд его дополнили добротные армейские ботинки, с которыми, взвесив все за и против, он расставаться все-таки не пожелал.

Спустился в подпол, вернулся оттуда с целой охапкой домашних колбас, кинул в рюкзак затвердевшую краюху хлеба, да, за неимением другой тары, наполнил свежей колодезной водой внушительных размеров стеклянный бутыль. Не поленился наполнить и флягу, которую тотчас же пристроил на поясном ремне под рубахой. Что еще? Нож. В рюкзак пока его. Спички. Ну, кажется, и все. С патронами вот только беда. Кто знает, сколько времени он проведет в пути? Лишняя коробка патронов в этом случае не то чтобы помеха, а наоборот — насущная необходимость. Тем более что винтовку Степан решил не брать. Незачем. Громоздкая она, да и сыграть злую шутку с ним может. А без винтовки глядишь — сирти за своего и признают. Хотя бы на расстоянии, пока рта не успел раскрыть. Так, ничего не забыл? Он взвесил в руке рюкзак и недовольно поморщился: кирпичи в нем, что ли? В последний момент прихватил с туалетного столика станок для бритья да кусок мыла. Теперь на склад, в тренировочный лагерь. И пошустрее, пока никто не обнаружил, что дом Нюры, а ныне собственность Империи, подвергся несанкционированному взлому.

Патрульный у оружейного склада тихо всхлипнул и осел наземь, получив тщательно выверенный удар ребром ладони по горлу. Навесной замок на дверях склада также не доставил проблем. Степан, не таясь, щелкнул переключателем и помещение тотчас же осветилось добрым десятком мощных электрических ламп, открывая взору длинные ряды полок вдоль стен, сверху донизу уставленные ящиками с оружием. Хватало и боеприпасов. Он изрядно умаялся, прежде чем обнаружил искомые девятимиллиметровые патроны под свой парабеллум. Не поленился поживиться и гранатами. Да и грех было не поживиться: ящик с ними стоял у самого выхода, с приглашающее раскрытой крышкой. А вот теперь действительно пора. Часовой у входа уже начал подавать признаки жизни, когда Степан миновал его и быстрой походкой направился в сторону контрольно-пропускного пункта. Его никто и не думал останавливать. Даже аусвайс на выходе не проверили. В другое время Степан непременно попенял бы солдат за безалаберность — теперь же это его не волновало вообще. Кража со взломом, по законам Империи караемая смертной казнью, единым махом поставила его по другую сторону баррикад. Грань эту он сейчас чувствовал так явно, словно она была физически осязаема.

Едва ворота тренировочного лагеря скрылись за поворотом, Степан тотчас же свернул в лес. Ночь, как назло, выдалась темнее некуда и, хотя глаза его давно адаптировались к полуночной мгле, он то и дело спотыкался, норовя ненароком сломать шею. А тут еще и туман откуда-то умудрился наползти, причем с каждой минутой становился он все плотнее. Куда он идет? Пожалуй, Степан не был готов сейчас ответить на этот вопрос. То ли по скудоумию своему, то ли по какой-то иной причине, ему и в голову не пришла мысль обзавестись картой и сейчас он корил себя за это, время от времени выплевывая порции замысловатых ругательств сквозь крепко стиснутые зубы. Последнюю точку в его ночном путешествии поставила какая-то коряга, об которую он спотыкнулся и так крепко припечатался лбом к дереву, что едва не потерял сознание. Под сенью этого дерева, которое на поверку оказалось дикой грушей, Степан и решил скоротать остаток ночи. Какое расстояние отделяет его от тренировочного лагеря? Километра три-четыре, не более. Ничтожная цифра если учесть, что к утру весь личный состав наверняка будет поднят на ноги, и перед людьми будет поставлена задача прочесать прилежащий лесной массив. Оставаться на ночевку так близко от лагеря несомненно опасно, слов нет. С другой стороны: идти по ночному лесу, рискуя в любой момент сломать себе шею — тоже занятие не из приятных. Тем более что ночка выдалась та еще. Степан поднес к глазам руку и увидел вместо нее едва заметное размытое пятно, в котором пятерня с растопыренными в разные стороны пальцами угадывалась довольно смутно. Нет, так дело не пойдет. Остаемся здесь, а там уже как фишка ляжет. Он заворочался, устраиваясь поудобнее на земле, закрыл глаза и замер, прислушиваясь к ночным звукам девственного леса. Уснул внезапно, словно провалился в бездонный сумрачный омут, на дне которого его давным-давно ожидала Нюра.