Гай Орловский - Ее Высочество

Понсоменер перерезал ножом веревку на ее руках, освободил ноги и снял с седла. На земле она едва достигает ему до плеча, а мы, слишком оглушенные несчастьем, чтобы говорить, только стискивали кулаки и зубы.

Наконец Фицрой застонал, взвыл в бешенстве:

– Да что же это… Значит, нас обманули?

– Хуже, – ответил Рундельштотт мрачно.

– Что может быть хуже?

– Это значит, принцессу уже привезли, – пояснил он сухо, – куда хотели. Короткой дорогой. А из столицы, или где ее заточили, достать будет непросто. Может быть, невозможно.

Я повернулся, пошел к единственному уцелевшему. Он уже с трудом поднялся и сел, щупает одной рукой голову, морщится, видя кровь.

– Имя, – потребовал я, – должность, номер части…

Он посмотрел на меня. Исподлобья.

– Лорд Ярцер, командир поискового отряда… Что такое номер части… не знаю.

Я сказал резко:

– Какой был приказ?

– Подготовить молодую женщину низкого роста, – ответил он послушно, – одеть в голубой плащ и ждать ваш отряд две недели. Если не появитесь, женщину отпустить, а самим возвращаться в Ииссор.

– Много таких отрядов?

Он покачал головой:

– Не знаю. Догадывался, наш не единственный.

Подбежал взбешенный Фицрой, от него жар, как от раскаленного куска железа, почти ткнул в кадык поверженного кончиком меча, там кожа натянулась, тут же прорвалась, выступили тяжелые капли густой темно-красной крови и потекли во впадинку над грудью.

– Куда ее повезли? – потребовал он. – В столицу?

Он прошептал, страшась двигать даже губами:

– Мы простые исполнители… Нам говорили только то, что не могли не сказать…

– Значит, подготовить обманку и ждать?

Он сказал слабо:

– А когда обнаружим вас, то увозить приманку так, чтобы вы увидели и погнались. Указано, по какой дороге везти… У нас приказ, мы не могли ослушаться! Принцессу, насколько я слыхал, повезут в повозке, потому ложным отрядам важно было задержать вас подольше и увести в другую сторону… Очень важно выиграть хотя бы сутки! Но мы уводили вас почти двое суток…

Фицрой повернулся ко мне:

– Слышал?.. Мы потеряли двое суток только на погоне в эту сторону. Значит, принцесса уже в Ииссоре. До которого нам тоже двое суток, если не трое.

Рундельштотт подошел со стороны, на распростертого на земле пленного даже не взглянул.

– Женщине, – сказал он буднично, – я дал коня. Пусть возвращается в свое село. Плащ тоже может забрать, я на него смотреть не могу. Так нас провести!

Понсоменер пояснил ровным голосом:

– Такие продавались даже на той ярмарке. Дешево.

– Издали обмануться нетрудно, – сказал я. – Мы все и обманулись. Теперь надо решить, что делать… Можем ехать по ее давно остывшим следам, можем вернуться в Санпринг и сообщить королеве, что догнать не успели. Честно говоря, мне этот вариант нравится больше. В конце концов у всех нас свои дела, и намного важнее, чем гоняться за женщиной… Не смотрите так!.. Я не сказал, что поступим правильно и разумно. Мы такие, обычно жертвуем своими интересами, если нужно спасать женщину. А если еще и молодую блондинку…

Фицрой перевел дыхание.

– Я уж думал… Больно лицо у тебя было… правильное. Да, живем неправильно, зато красиво, благородно и с честью! Потому двинемся дальше. Этот след был ложным, но теперь мы знаем точно, в какую сторону ее повезли.

– Дальше, – поинтересовался я едко, – это куда?

Он на миг смутился.

– Не знаю. Наверное, к Ииссору. Там должны что-то знать. Так что… ах да, что с этими? Там еще один жив, сейчас очнулся, стонет…

Я ответил холодным протокольным голосом дипломата:

– Они нарушили конвенцию и правила войны, а таких в плен не берут и военнопленными не считают.

– Понял, – ответил он, лицо просветлело, – а то знаешь, убивать как-то неловко тех, кто сдался. Но если военные преступники, то все правильно, все по справедливости.

– Есть еще более важный аксепт, – сказал я глубокомысленно, – основополагающий, цивилизационно-биологический…

Он спросил настороженно:

– А это чё такое?

Я ответил с сожалением цивилизованного человека, который в силу обстоятельств вынужден действовать нецивилизованно и против своей совести:

– Если бы мы спасали похищенного мужчину, то какие-то смягчения для этих мерзавцев нашлись бы… Дескать, долг есть долг, они на службе, похищали не по своему желанию, им так приказали, а приказы не обсуждаются… Но они похитили женщину, а это тягчайшее из преступлений, ибо мужчин много, они заменимы в самом главном деле, а вот женщины нет, их не заменить ничем, женщин никогда не бывает много.

Он не понял, переспросил торопливо:

– И что?

– Если на сто женщин один мужчина, – пояснил я, – то через год там будет сто детей! А если сто мужчин и одна женщина, то, как ни исхитряйся, все равно через год только один ребенок… Нарушена будет самая главная заповедь Творца: плодитесь и размножайтесь! Потому никакой жалости к похитителям или убивателям женщин. Их не зря первыми спасают с тонущих кораблей, потому что не женщину спасаем, а всех ее будущих детей, внуков и все миллионное потомство, которое, возможно, в будущем спасет мир!..

– Понял, – сказал он угрюмо. – Сам так думал… ну, смутно, я же не такая зануда. Но зануды обычно такие правильные…

Он вытащил из ножен кинжал с бритвенным лезвием и пошел совершать правильное действие, мы с Понсоменером и Рундельштоттом не смотрели, как он их режет, только донеслась пара всхлипов да бульканье вытекающей жидкости.

Потом Понсоменер ушел осматривать захваченных коней, Рундельштотт в растерянности и предельной усталости сел прямо на месте кровавой схватки под деревом, подперши его спиной, а я в злобном разочаровании смотрел на север.

Там, примерно в двух-трех сутках пути высится неприступный Ииссор. Его не взять никакой из армий королевств‑соседей, а диверсионная группа уж и не знаю какие финты должна использовать только для того, чтобы определить, где ее держат.

Даже Фицрой не стал спорить, когда я сказал решительно:

– Всем отдых!.. После поражения нужно собраться с духом. И посмотри на коней. Им суток трое приходить в себя. Так что лучше всего где-то по дороге поменять с доплатой на свежих. А пока место для ночлега!

Понсоменер отыскал удобное место у ручья за буреломом, возле трупов ночью оставаться глупо, звери соберутся на утилизацию, будут рычать и чавкать, мешать спать, среди ночи тоже захочется есть…

Утром у костра, когда Понсоменер порезал и разложил на скатерке хлеб аккуратно нарезанными ломтиками, мясо и сыр, Рундельштотт проговорил задумчиво:

– Идти в Ииссор надо мне… Меня даже в Нижних Долинах никто не видел долгие годы, зачем мудрецу покидать свою башню? Так что, когда прибудем в столицу, вы подождете в лесу, а я схожу в город и постараюсь разузнать, что слышали о принцессе.