Гай Орловский - Ее Высочество

Слуга поглядывал на меня настороженно, вряд ли даже понял, но Фицрой и Рундельштотт вроде бы сообразили, у обоих глаза полезли из орбит.

– Глерд Улучшатель, – проговорил Фицрой мечтательно, – как же, помню, ты же Улучшатель… Вот и сейчас улучшаешь мир!

Я горько скривился.

– Вот-вот, такой я Улучшатель. Мечтаю мир изменить, а придумываю то прялку, то колпачок на свечу…

Слуга остановился перед массивной дверью.

– Комнаты здесь одинаковые, но вам по рангу эта, как самая близкая к лестнице, вторая… гм… почтенному мастеру, третья глерду в шляпе с пером, четвертая вашему спутнику, что все время молчит, пятая мальчику… Впрочем, вы сами вольны занять какие вам удобнее.

Фицрой с небрежностью отмахнулся.

– Да какая разница, если комнаты одинаковые. Спасибо.

Слуга поклонился и ушел, бережно прикрывая ладонью огонек свечи.

Все мы зашли по моему жесту в первую же комнату, я сказал тихонько:

– Устраивайтесь и отдыхайте, а я выйду осмотреться. Знаете ли, совсем не лишне проверить, в самом ли деле мы гости.

Фицрой буркнул:

– Что-то ты стал злобноват. Везде выискиваешь подвохи…

Я кивнул и вышел. Манера подозревать всех, конечно, предохранит от массы неприятностей, но зато всю жизнь сделает мрачной и нерадостной. Но сейчас я не сам по себе, отвечаю за отряд, а это значит, просто обязан быть злым и подозрительным.

В соседнем зале послышался женский смех, я инстинктивно двинулся в ту сторону, для нас не нужно придумывать другие приманки или ловушки, еще через арочный проем увидел двух весело щебечущих женщин, они обнялись, расцеловались, одна быстро пошла к группе мужчин у противоположной стены, а вторая, увидев меня, улыбнулась ясно и приветливо.

– Это вы прибыли только что?.. Мы успели увидеть из окна. Меня зовут Эгиллия, я баронесса из рода Веласкена. Тоже гостим с мужем, но завтра уезжаем в свое поместье. Вам здесь понравится, герцог и герцогиня милые люди… Правда, герцог дико ревнив, так что на его жену даже не смотрите в его присутствии. Его единственный сын на него совсем не похож, что его все еще волнует. Но так они хорошая пара, жаждут поднять их род хотя бы на ступеньку выше…

Я пробормотал:

– Куда уж выше…

Она расхохоталась:

– А сами догадайтесь… Ой, мой супруг уже недовольно смотрит. Убегаю, убегаю, глерд.

Она упорхнула, веселая и беспечная, у той стены дородный глерд оттопырил руку, ее пальчики с разбега легли ему на руку, и оба чинно удалились в другой зал.

Управитель в самом деле, уже переодевшись в праздничную одежду, лично явился за нами приглашать на ужин. Принцесса к этому времени уже привела себя в порядок, так и прошли под аркой в обеденный зал, четверо мужчин и хорошенькая девушка.

За столом кроме герцога и, как понимаю, герцогини, высокой статной женщины со строгим лицом, расположились три пары, приятно выглядящие глерды и глердессы, в том числе и баронесса Эгилия, что сразу улыбнулась мне дружески.

Управитель рассадил нас всех, герцог и герцогиня, как вижу, заметно удивились, что за столом наш мальчик оказался скромной тихой девушкой.

– Все интереснее, – произнес герцог с интересом, – что-то романтическое, да?.. Обожаю такие истории. Эх, когда-то и мы были молоды… Правда, дорогая?

Герцогиня метнула на него злой взгляд.

– Мы и так молоды!.. Ты, правда, был стар, когда меня за тебя выдавали, но это другое дело.

Герцог примирительно усмехнулся:

– Дорогая, извини, я не то сказал.

Ужин проходил настолько чинно, что я страшился слово сказать, чтобы ничего не ляпнуть лишнее, Фицрой, Рундельштотт с Понсоменером тоже помалкивали. Я оглядывался на Понсоменера, он впервые за таким столом, однако тот держится хотя и скованно, ни одного лишнего движения, все копирует за Фицроем и Рундельштоттом, так что если и можно в чем-то упрекнуть, то лишь в провинциальной неуклюжести.

После десерта герцог широко зевнул, сказал со вздохом:

– Уже ночь… Хороших вам снов! Утром увидимся. За завтраком.

Герцогиня улыбнулась, приняла его руку и поднялась из-за стола, но вдруг, что-то вспомнив, повернулась к нам.

– Для вашей милой спутницы, – сказала она ласковым голосом, – мы отведем покои рядом с нашими. И поставим охрану у двери. Репутация такой красивой и скромной девушки должна быть в полной безопасности.

Фицрой дернулся, а я сказал быстро:

– Спасибо, но не стоит беспокоиться! С нами она и есть в самой полной безопасности. Даже в полнейшей. Мы же отвечаем за нее!

Герцогиня улыбнулась:

– И будете отвечать снова, когда отправитесь в путь. Но на это время она будет под нашей защитой! Не спорьте, вы же видите, мы в состоянии защитить ее лучше…

Глаза ее сузились, а улыбка сказала явнее ясного, что с нею лучше не спорить, хозяйка здесь она, а герцог был хозяином до женитьбы.

Я развел руками.

– Ваша светлость, зря вы так… это бросает тень на все наши усилия и нашу репутацию. Мы уверены, что в состоянии защитить нашу спутницу всегда и везде, и вы это подвергли сомнению… но не стану спорить.

Она кивнула.

– Мудрое решение… Милочка, иди ко мне!

Принцесса взглянула на меня беспомощными глазами, но герцогиня умеет управлять, в голосе прозвучало столько властной силы, что принцесса поднялась из-за стола и пошла к ней, как испуганный щенок к грозному хозяину.

После ужина все снова собрались у меня, встревоженные, только Понсоменер ходил вдоль внешней стены, рассматривал двор и соседний корпус.

Фицрой, как женщина, заламывал руки, глаза стали отчаянными.

– Как она там?.. Что будет, если вдруг узнают, что она не просто девушка из бедной благородной семьи, а принцесса?

Рундельштотт сказал успокаивающе:

– Ну чего вдруг узнают? Простое гостеприимство. Приличная женщина не должна находиться в мужской компании. При первой же возможности нужно дать ей возможность обособиться.

Понсоменер сказал негромко, как будто сам себе:

– У герцога покои в здании напротив.

Я старался выглядеть спокойным, но заметил, что и голос Рундельштотта не соответствует словам, да и сам мастер хмурится и нервно похрустывает костяшками пальцев.

– Давайте не вздрючивать друг друга, – сказал я. – Все отдыхайте! Кто как, а я устал. Ноги подкашиваются. Спокойной ночи. Утром увидимся, все решим. На свежие головы!

Недовольно оглядываясь, полные недоверия, они вышли, а я торопливо метнулся к мешку и, вытащив оптический прицел, подбежал к окну.

Здание напротив не то чтобы слишком далеко, но окна на двух этажах закрывает еще и кисея, я старательно подкручивал колечко резкости и убирал помехи, пока кисея не исчезла, а внутренности комнаты стали видны ясно и четко.

Понсоменер прав, минут через десять я увидел в одном из окон герцога в его спальне. С помощью двух слуг он разделся, слуга почтительно поднял одеяло, герцог лег, свечу возле его постели задули, оставив крохотный светильник на столике у самой двери.