Неда Гиал - Давным-давно, в неведомой дали

– Ты не имеешь на это права, – растерянно сказал третий эльф. – Ты не одна из нас, не эльфийская чародейка.

– А вот в этом вы ошибаетесь, – с издёвкой сказала Драгомира, сунула руку под накидку, вытащила небольшой амулет и показала его эльфам. – Это принадлежало моей матери, я нашла его недавно, в землянке, в которой мы поселились. А поскольку мне нечем особенно заняться долгими зимними вечерами, кроме как изучением магических свитков… представьте себе моё удивление, – насмешливо продолжила женщина, наблюдая за тем как эльфы передают друг другу амулет и с изумлением изучают его. – Когда я узнала, что это амулет эльфийского мага…

– Теймхнин, – пробормотал один из эльфов, – единственный эльфийский маг, который…

– Навсегда покинул королевство и связал свою жизнь с человеческой женщиной… более двухсот лет тому назад, – продолжил другой.

– Похоже, что ты его потомок… – закончил третий и вернул ей амулет.

Драгомира слегка улыбнулась и спрятала амулет на груди. Над поляной повисла тяжёлая тишина. Эльфы размышляли, потом они что-то тихо обсудили, и, наконец, снова обратили своё внимание к женщине.

– Ну что ж, – сказал первый эльф. – Мы не можем отказать тебе в твоём праве на месть – преступление против кодекса сделало бы возмущения неконтролируемыми.

Чародейка торжествующе улыбнулась.

– Нам придётся искать способ совладать с ними без возвращения Сейгхина, – продолжил эльф. Маги снова накинули капюшоны и повернулись, чтобы уйти.

– Будь осторожна, – протянул второй эльф. – Каждое твоё заклинание может вернуться к тебе… Твоя жажда мести может обернуться против тебя…

– Я уже всё потеряла, – презрительно сказала Драгомира. – Мне-то что?

Эльф задумчиво посмотрел на неё.

– Как знать…

Все трое исчезли в ночи.

Милолика неустанно искала пути освобождения Сейгхина от дьявольской хватки Драгомиры. Всю зиму она провела за изучением свитков и книг, какие она только смогла найти в её королевстве. К её отчаянию, эльфы отказались помогать. Она ездила в их королевство, где была сердечно принята, по крайней мере по эльфийским меркам. И поначалу казалось, что эльфийские маги помогут, они были даже весьма уверены в том, что смогут помочь. Ей предстояло остаться на несколько дней в эльфийском королевстве, пока они изучают ситуацию и подготавливаются к снятию заклинания. А затем ей было вдруг сказано, что они ничем не могут ей помочь. Их объяснение было туманным, что-то про магические возмущения. А потом, добавив соль на рану, её попросили вон из королевства и, что особенно беспокоило – забыть о Сейгхине и не пытаться его вернуть. Как они вообще могли такое предложить? Ко всему прочему у неё пропал кулон – древняя изящная подвеска, которая передавалась в её семье по женской линии много поколений и которую ей было наказано беречь пуще зеницы ока. Было немыслимо подозревать эльфов в простой краже, но что-то в том, как она исчезла, настораживало. После того, как ей было сказано забыть о Сейгхине, Милолика даже предположила, что эльфийские маги взяли кулон, чтобы разрушить связь между ними, погасить их любовь магией. И она не собиралась этого допускать.

Вернувшись в своё королевство, принцесса с головой погрузилась в изучение заклинаний и ведьм. Лишь с большим трудом, в течении нескольких недель, ей удалось выяснить местонахождение некоторых чародеек, что ещё оставались в королевстве. Хотя официально магия и не была запрещена в её владениях, но после того, что произошло в Чёрном Королевстве, и помня о том, что первая жена короля Мстислава была её тётей – многие маги сочли за лучшее покинуть Белое Королевство. Милолика разослала гонцов к тем, кого смогла отыскать, но до сих пор от этого было мало пользы. Её люди либо обнаруживали дома ведьм заброшенными, а их самих и след простыл, либо же чародеек находили мёртвыми. Происходило что-то странное… Рядом с некоторыми телами находили длинные чёрные перья, а в некоторых случаях жители окрестных деревень рассказывали загадочные истории о красивой белокурой девушке, что приходила к ведьмам незадолго до их смерти…

Наконец ещё через несколько недель, когда лето медленно вступало в свои права, в её поиске обозначился прорыв. Как ни удивительно, но Цветана всё-таки прислала ей копии нескольких магических книг, а кроме того, подсказала местонахождение ещё одной ведьмы, правда подчеркнув, что она точно не знает, жива ли та ещё. Это была очень старая колдунья, по каким-то причинам не тронутая во время тогдашней охоты на ведьм в Чёрном Королевстве. Она жила практически на границе двух королевств, на краю труднодоступного ущелья. Никто не видел её вот уже несколько лет, но, если она всё ещё была жива, то она наверняка знала, как помочь Милолике. По крайней мере так писала Цветана. Что-то странное было в этом письме, что-то настораживающее, но, с другой стороны, больше у Милолики никаких зацепок не было. После долгих месяцев поисков и исследований – это была единственная обнадёживающая весть и она собиралась ею воспользоваться. На этот раз принцесса решила сама ехать к ведьме, несмотря на яростные протесты её советников. Они уговаривали её, что путь туда слишком опасен, что она может погибнуть, даже не достигнув убежища ведьмы, а кроме того, это всё может быть зазря, если той уже нет в живых. Но Милолика была неумолима – она начала подозревать, что исчезновения и смерти чародеек связаны с её поисками, и она не хотела упустить ещё и этот шанс. У неё появились и нежданные союзники – небольшой отряд эльфов вернулся из эльфийского королевства и отправился вместе с ней. Это были молодые эльфы, не разделявшие общего для их народа мнения, что эльфам не стоит вмешиваться в людские дела, из-за чего находились в постоянном конфликте со своим королём и магами. Это были те самые эльфы, что осуществили убийство короля Мстислава. Она была рада, что они её сопровождали – они напоминали ей о Сейгхине и вероятно были единственными, кто поддерживал её без всяких сомнений. Путешествие к логову ведьмы наверняка и так будет трудным, без того, чтобы кто-то усугублял подтачивающие её сомнения.

Стоял солнечный денёк. Драгомира была где-то снаружи, а Сейгхин был занят тем, что пытался расширить их землянку ещё одной комнатой, теперь, когда земля наконец полностью оттаяла. Его обуревали тяжёлые мысли. Они провели всю зиму в этой дыре, едва разговаривая друг с другом, их отношения оставались более чем натянутыми. Драгомира в основном изучала свитки и магические книги, приносимые ей воронами, а также записи, которые она обнаружила в землянке. Изучая последние, она становилась особенно печальной и задумчивой, поигрывая амулетом, который она нашла вместе с записями. Однажды вечером он даже спросил её ещё раз насчёт подвески, разглядев на ней эльфийские знаки, но она не удостоила его ответом. Всё, что ему оставалось делать – это либо бродить по зимнему лесу, либо сидеть в землянке и размышлять над ситуацией. Он даже занялся вырезанием фигурок из дерева, чтобы хоть как-то отвлечься. Это было невыносимо – молчание, враждебность, витающая в воздухе, его неспособность покинуть это место. Но что было наиболее невыносимым – это то, что несмотря на его недоверие и оправданную враждебность к Драгомире, его сомнения на её счёт стали постепенно возвращаться, подпитываемые её глубокой печалью, особенно ощутимой в долгие зимние ночи, и тем, что неожиданно для него, Драгомира оказалась права насчёт лесных огоньков – они не стали ему помогать. К тому же, сомнений добавляло то, как она постоянно мёрзла – особенно после того, как она пару раз чуть снова не обожглась, отчаянно пытаясь согреться. Да и вообще, всё её поведение было несколько странным. Она почти не занималась магией – не совсем то, что он ожидал. Не видно было и чтобы она строила планы по отмщению Цветане или Милолике, казалось, она выжидает, если и когда они сделают первый шаг. Осенью она занималась заготовкой трав и еды на зиму, а зимой изучала магические свитки, не обращая на него практически никакого внимания. Сейгхин сжал губы – непременно надо вырыть эту дополнительную комнату – будет намного проще, если ему не надо будет постоянно её видеть. Он также узнал пару вещей из её магических свитков, когда её не было в землянке – она не прилагала никаких усилий, чтобы их спрятать, или же как-то по-другому не дать ему прочитать их. И то, что он узнал, только усилило его сомнения. И всё же, невозможность покинуть это место сводила его с ума. Он всё ещё проверял как далеко он может уйти, но постепенно терял надежду – сначала он пытался каждый день, потом каждый второй день и наконец только раз в неделю. Он уже наизусть знал те места, где дорога вдруг расплывалась, окружение мутнело и он снова выходил на поляну, ставшую им приютом. Поляну, которая была бы весьма красивой и уютной, если бы он не был там против своей воли.