Антон Корнилов - Урожденный дворянин. Рассвет

Позже – это было вскоре после того, как он окончил школу, – Амфибрахий стал замечать за собой и кое-что еще. Окрепло в нем ощущение того, что в отношениях его сознания и окружающей действительности имеется обратная связь. Не только реальность может влиять на него, но и он может влиять на реальность. Смутное понимание этого давно тлело в нем неоформленным, пока в один прекрасный день он не обнаружил, что – если по-особому присмотреться – можно увидеть мир совершенно иначе. Приложив усилие, можно было как бы заглянуть вовнутрь бытия, словно в сердцевину громадной машины, за непроницаемой для обычных людей оболочкой которой таилась сокровенная механика. Постепенно он приноровился замечать и выступающие на поверхность реальности рычажки этого потайного механизма, постепенно научился оперировать ими, внося собственные коррективы в сложнейшее мельтешение невидимых шестеренок и лопастей. А рычажков этих было разбросано вокруг в великом множестве: правда, об истинном предназначении их никто, кроме самого Фимы, не догадывался, никто, кроме Фимы, не понимал и не чувствовал, что если в определенный день и час повернуть, к примеру, гайку на винте, держащем створку старого кухонного ящика, на полных два оборота вправо и три с половиной оборота влево – не только створка перестанет скрипеть и будет закрываться ровнее, но еще и старый тополь во дворе дома не рухнет назавтра же, сокрушив балкон фиминой квартиры, а преспокойно простоит до следующей осени, когда его в обычном порядке спилят работники соответствующей службы… Переставленный вовремя с подоконника на пол горшок с огненно-алой гортензией уберегал от пожара в подъезде. Приобретенная в супермаркете на другом конце города детская игрушка – резиновый Скрудж Мак-Дак с долларовой пачкой в ручонках, – оставленная в тот же день на парапете моста через Волгу (ровно на двадцать четвертом сегменте парапета), гарантировала прибавку к зарплате.

Со временем Фима привык выполнять все эти странные для возможного стороннего наблюдателя ритуалы регулярно: меняя ход будущих событий так, как ему этого хотелось. Правда, меняя только для себя. На судьбу других людей он влиять не мог, не представлял, как это сделать.

К двадцати годам Амфибрахий Сатаров проштудировал чертову уйму литературы по интересующему его вопросу энергетики пространства – от псевдоисследований псевдоученых до вполне себе серьезных трудов по квантовой физике. Но его дар не стал для него понятней. Все, чему Фима научился, он постиг только на собственном опыте, путем бесконечных попыток и постоянных наблюдений. И он не мог не чувствовать необозримость океана тайных знаний, оставшихся от него скрытыми… Некому было помочь ему разобраться!

Впрочем, и те навыки, что он сумел приобрести, оказались поразительными. Фима научился, ни много ни мало, формировать собственное ближайшее будущее.

Просто говоря – он загадывал желания, и они исполнялись; с разной степенью точности, но всегда неизменно.

Обстоятельства послушно складывались таким образом, что реальность подстраивалась под Амфибрахия Сатарова. Необходимая денежная сумма обнаруживалась в подкладке старого пальто или в потерянном кем-то кошельке, толкнувшемся ему под ноги в уличной толкотне, или в кассе почтового отделения, где он купил лотерейный билет. Уголовники, ищущие добычи, да и просто пьяные хулиганы избегали появляться в привычном ареале своего обитания в то время, когда там случалось бывать Фиме. В институте на экзамене ему попадался именно тот билет, который он учил. Даже старшина Попадайло, гроза и ужас воинской части, где проходил срочную Фима, свирепый ротный старшина Попадайло, известный садист и пьяница, самим фактом своего существования нарушавший гармонию бытия, ни разу за все годы службы Амфибрахия не удостоил его ни единым внеочередным нарядом…

Кто бы другой на месте Фимы выстроил блестящую карьеру, ограбил бы действительность, выкачав из нее какие только возможно привилегии, поднялся бы до необозримых высот, подчинив себе все и вся. Но Амфибрахию Сатарову ничего такого не хотелось. Реальность и без того исправно подчинялась ему – чего же больше? Ему достаточно было одного осознания: что он способен достичь, чего пожелает. Кому и зачем доказывать это на практике? Разве истинный властелин посылает подданных на смерть или дарует им полцарства только ради того, чтобы лишний раз убедить себя, что он – властелин?..

И в конце концов Фима пришел к выводу, к которому рано или поздно должен был прийти человек его воспитания и склада ума: если он такой, какой есть, значит, это зачем-нибудь нужно? Уж конечно не для того, чтобы он выстроил себе дворец, набил его бриллиантами и завел в нем гарем…

И надо же было такому случиться, что именно в этот период своей жизни Фима узнал о существовании интернет-сообщества «so-ratnic.ru».

Спустя несколько дней он больше уже не сомневался в том, зачем это высшие силы наделили его недоступными другим способностями. Собственное предназначение открылось ему. Оставалось самое главное: понять, как он, двигая своими «рычажками», сможет воздействовать на реальность не только собственную, но и других людей. Он чувствовал, что это возможно; более того, он чувствовал, что научиться такому – и есть конечная цель его жизненного пути. А еще он чувствовал, что вот-вот появится рядом с ним кто-то, кто поможет ему, разъяснит и покажет все, до чего Фима не сумел дойти силой своего дара.

И все окончательно стало на свои места тогда, когда Амфибрахий Сатаров впервые попал на Чудесный холм (в тот момент, впрочем, не обретший названия, безымянный), когда увидел причудливые металлические фигуры, расставленные вокруг котлована для фундамента грядущей палестры. Он моментально догадался о том, что это за фигуры и для чего они предназначены. И подойдя ближе к одной из диковинных конструкций, замер в восхищении. Такого рода рычагов для управления потайным механизмом бытия – рукотворных рычагов! – ему никогда раньше видеть не доводилось. Сколько же энергии они должны высвобождать?! Энергии для всех, не для одного!

На несколько минут он замер в восхищении, подобном, наверное, восхищению древнего изобретателя, только-только додумавшегося обращать силу речной воды на вращение лопастей примитивной мельницы и вдруг узревшего двигатель внутреннего сгорания.

Из блаженного ступора Амфибрахия Сатарова вывел прозвучавший за спиной голос:

– Ты что-то в этом понимаешь?

Фима обернулся. Так он впервые воочию увидел Олега Гай Трегрея, о котором столько слышал раньше…

«Десятка» прокатилась несколько километров по лесной подпрыгивающей дорожке и уперлась в опущенную стрелу шлагбаума, объехать который не представлялось возможным – слишком близко подступали деревья к дорожным обочинам.