Владимир Клепилин - Последняя надежда

Прошло несколько месяцев с тех пор, как легион гномов ушел держать оборону дальних земель Тродаса от нашествия немногочисленных демонов. Бегущие люди приносили немало слухов, говорящих о том, что легион пал в неравном бою, другие говорили, что гномы бьются из последних сил, сдерживая натиск вражеских сил. Посылать гонца для выяснения обстоятельств было бессмысленно, гномы могли держать оборону в любом дальнем уголке Тродасских земель, а посылать на помощь оставшихся воинов Самлина не рискнула. От отсутствия провианта, люди голодали, что приводило к появлению вшей, и многих заболеваний, связанных с недостатком питания. Живности в лесах не было, а то, что оставалось в реках иссякло, собирательство тоже не помогало. Весь скот, который был в наличии у народа, был взят под опись и назначена непомерная дань городу на время голодного времени: всё мясо и молоко сдавалось в городское хранилище, а шкура от скота шла на изготовление доспехов. Время было на исходе и, возглавив сбор ополчения, Самлина дни и ночи объясняла людям, бегущим в дальние земли, что нужно остаться и дать бой, который неминуем. Многие отважные мужчины, понимая всю безрассудность своего побега, соглашались с её доводами и оставались в Тродасе. Людей становилось с каждым днем все больше, а припасов – меньше. Те мужчины, что примыкали к немногочисленной армии Тродаса, не умели даже держать оружие в руках, потому как всю свою жизнь возделывали поля, в надежде прокормить свою семью. Самлина понимала, что ждать помощи неоткуда, и отсылала всех детей и женщин подальше от города, в котором их ждала бы неминуемая гибель. Караваны обозов, груженных женщинами и детьми, каждый день покидали пределы Тродаса, спасаясь бегством, ища спасения в других регионах Илата. Тродас был большим торговым городом и, располагаясь вблизи Мерцающих гор, привлекал к себе наибольшее внимание врага.

В Мерцающих горах главный архидемон, привратник врат, находил способы сделать врата, исторгающие демонов, намного шире и ему это удавалось. И с тех пор как сила демонов начала крепчать, нарушилась временная нить магии Сильмаритов: с истечением нескольких месяцев внук Самлины достиг двадцатилетнего возраста, а Миларис состарился до неузнаваемости. Аделия понимала сложившуюся ситуацию и послала своих лучших шпионов разведать обстановку у Мерцающих гор. Оказалось, что, раскрывая врата, архидемон давал ход энергии мира Илата в иномировое пространство, которое, отдавая энергию в мир Ада, давало демонам другой ход эволюции, провоцируя их на внутренние и внешние изменения.

Главы же совета Ориса беспокоились о том, что если падет мир Илата, который является исходной составляющей между мирами, то падет следом и их мир, что перевернет чаши весов в сторону сил зла, которые смогут расширить свое могущество между мирами. Поэтому совет принял решение, которого так боялся – как только армии демонов пойдут в атаку на мир Илата, атакуя Тродасские земли, поддержать людей своими поредевшими легионами, способными дать серьезный отпор. Беспокоило совет только одно, мировые весы могут неподвижно держать равновесие только в одном случае – если силы атакующих и нападающих будут равны. Легионы Ориса не могли поставить на бой нужное количество воинов, чтобы компенсировать мощь демонов, а с учетом того, что уширяющиеся врата перехода смогут дать демонам численное преимущество, ухудшало положение вещей. Совет не мог пойти на то, чтобы атаковать мерцающие горы раньше положенного срока, потому как свято верили в божественное провидение и свою роль в этом вопросе, поэтому понимали, что, если им придется сложить головы на боле брани, они это сделают без зазрения совести, посчитав, что всё сделали правильно. Армитала же недавно покинула Орис с целью обнаружить местонахождение Арзуна и, напав на него, попытаться уничтожить, отомстив за своего друга Медива, погибшего, защищая свои легионы. Она не была уверена в своих силах, но надеялась на помощь артефакта, веря, что в нужное время поймет, как его использовать.

Аделия же в городе сильмаритов рассказала Миларису и юному воину, постигающему основы своей внутренней магии о том, что мир Илата когда-то познал великую битву богов, что бились между Тродасом и Мерцающими горами, и именно на том месте располагалась широкая равнина, раскинувшаяся на многие мили вокруг мирных земель. Боги изначальные сошлись в поединке с дьявольскими сподвижниками, которые управляли каменными гигантами, излучающими темную энергию, рожденную в чреве их темных душ, исторгающих вечную тьму из глубин бесконечной вселенной хаоса. Тогда на помощь светлым богам пришла первородная раса эльфов со своими магами, которые, воспользовавшись своими умениями, смогли решить исход битвы. Эльфов темным штормом, созданным каменными созданиями, разметало тогда по всей равнине, и если бы не великий бог, что встал непреодолимым щитом на пути великого зла, то эльфы никогда бы не смогли составить великий магический круг, впитавший в себя энергию солнца и уничтоживший каменных гигантов. Ярость солнечного удара, соединенного с магическим составляющим эльфов, произвела страшный магический колпак, упавший всесокрушающим гнетом на этих гигантов, сжимающий их тела и крошащий каменные остовы тел. Эта сфера, ломала не только огромные тела гигантов, но и саму плоть этого мира, сжигая почву на глубину в десятки метров. Победив силы мрака, обрушившиеся на Илат, изуродованная равнина, получившая в результате магического удара форму чаши, несла на себе этот страшный отпечаток прошлого, напоминая живым о тяжелой утрате, постигшей перворожденную расу, потерявшую многих своих лучших воинов. Молчаливыми обрубками стояли на древнем поле мертвые каменные гиганты, их раскрошившиеся от тысячелетий тела рассыпались от времени, и уже не напоминали живым о том страшном событии. Глаза гигантов, потерявшие свою темную энергию, смотрели друг на друга, увековечив в своих взглядах непреодолимую боль утраты. Один из гигантов был старше остальных и магический купол не смог пожрать его каменное тело полностью, но та половинная часть, что находилась на поверхности с протянутой вперед рукой, сжимающей каменный посох, поросший мхом, до сих пор звала своих соплеменников в бой. Кто были эти существа до сих пор неизвестно, были ли они живыми созданиями или древними машинами, способными создавать заряд тьмы, так никто и не узнал. Только поле, искалеченное страшным огнем, хранило отпечаток этой тайны, покоящейся на нем.

Дарвал не задавал себе вопросов о том, что он делал в сожженном городе, не спрашивал себя о своей семье, но почему-то твердо знал, что должен найти сына. Откуда у него сын и где он находился его очень сильно волновало. Память сыграла с ним злую шутку: он помнил, что у него был сын, но не помнил, как он выглядит, есть ли у него семья и что он делает здесь. Ему казалось, что мир Илата был ему мало знаком, но ориентировался Дарвал с особенной легкостью, и как оказалось, мог владеть магией, способной подчинить себе незнакомый запечатанный компас, указавший ему на местоположение его сына. Шел Дарвал по заросшей травой дороге, изредка сворачивая в сторону, чтобы пропустить проезжающие обозы, увозящие людей подальше от столицы Тродаса. Ближе к ночи, услышав, как по дороге кто-то бежит, жутко шаркая своими ногами, Дарвал насторожился и от греха подальше углубился в лесную чащу, обходя стороной опасные звуки, мерно приближающиеся к нему. Какое-то непонятное чувство эйфории вело его по этому темному сырому лесу, будто он окунулся с головой в годы своей молодости, которой он не помнил, но это чувство не покидало его долгое время. Прислонившись к стволу дерева, он заснул, впав в забытье без снов, а когда проснулся, оказалось, что он находится в глухой чаще леса, куда не пробиваются лучи света. Поднявшись с лиственного наста, Дарвал, медленно ступая по сырой траве, шел по внутреннему наитию, стараясь выйти на проезжий тракт, что приведет его в нужное место. Он не знал, что до Тродаса неделя пути, но сбиваться с курса ему не хотелось, ведь город был его отправной точкой, с которой он начнет поиски своего сына. Внезапно он услышал девичий плач, который слышался в густых зарослях, и, поспешив туда, он увидел трех девушек в легких одеждах, напоминающих легкие балахоны, продрогших от холода. Окликнув их и успокоив, чтобы не испытывали к нему страха, он, подойдя к ним, развел костер и долгое время расспрашивал о приключившейся беде. Рассказать толком о случившемся они не смогли, помнили только, что очутились в лесу очень давно и жили здесь втроем долгое время, а сейчас почувствовали, что им грозит опасность, которая могла подстерегать их в темноте. На вопрос Дарвала, как же они жили одни в лесу и почему не пошли искать людей, они ответили, что боялись выйти из леса из-за диких зверей, поджидающих их в густой чаще. Про свое жилище отвечали, что соорудили домик на дереве из подручных веток, связав их лианами, что стелились по земле в большом количестве. Согревая себя холодными вечерами, они добывали пищу собирательством, а воду брали с растений, накопивших влагу за ночь. Дарвал не мог оставить девушек в лесу одних и предложил им помощь, пообещав довести их до безопасного людного места. Все-таки было очень странно, думал Дарвал, почему девушки не разучились разговаривать и, вообще, это его настораживало. Но, приняв предложение незнакомца, девушки, обвязав себя самодельными сумками и положив в них припасы для дальней дороги, пошли вслед за мужчиной, за которым чувствовали себя в безопасности.