Марк Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка

Он вспомнил о медали, которая подтверждала близость мальчика к императору. Этот странный юноша может послужить полезным источником информации. К тому же не повредит, если пройдет слух, что Луис на короткой ноге с доверенным лицом императора, хотя на самом деле это доверенное лицо настоящий язычник. Но императору можно, потому что ему никто не станет задавать вопросов. А вот Луис сильно рискует. Если он обратит язычника в христианство, для него это будет большая победа. Он знал, как взывать к чувствам подобных людей. Северяне ведь ехали в Руан не за знаниями, не за мудростью, а за золотом, оружием и красивыми домами.

– У тебя серьезная и очень странная болезнь, – начал Луис. – Плохо, когда воин подвержен такой напасти. Вот что я тебе скажу, мальчик. Пока ты веришь в идолов, ты не исцелишься. Посмотри на своих сородичей, которые живут в лачугах и под навесами. Даже ваши великие вожди живут куда хуже обычных торговцев со здешней Средней улицы. Посмотри на собор Святой Софии. Разве Одину когда-нибудь возводили такие величественные храмы? Подумай о том, какие богатства есть у императора и священников, какие победы одерживает их армия. Когда мятежник пал под Абидосом, его поразил Господь, потому что Господь ненавидит мятежников – неповиновение есть грех Люцифера. Отринь своих идолов, чтобы прийти к Христу.

– Болли Болисон со своей армией живет неплохо, поклоняясь Одину.

– Их никогда не пустят в этот город, никогда не позволят служить императору так, как они могут, если они будут упорствовать в идолопоклонничестве. Ты человек с амбициями. Сними камень, и всем твоим бедам конец.

Змееглаз поднес руку к подвеске. Он попытался снять ее, точнее, рука потянулась к амулету, а потом снова упала.

– Я никогда его не снимал, – сказал он, – только если сгнивал кожаный ремешок или рвалась веревка. Мне кажется, не к добру снимать камень. Его дважды снимали у меня с шеи в детстве, но ненадолго. Это же защита от магии, так все мои родственники говорили.

– Но ты же считаешь, что тебя поразило проклятие.

Змееглаз опустил голову. Свет в саду угасал, серое небо стремительно темнело. Луис обернулся на дворец. Ему пора идти к Аземару.

– Я срежу его, если хочешь, – сказал Луис.

Мальчик ничего не ответил, так и стоял со склоненной головой.

Луис вынул из-за пояса мальчика нож.

– Вот, – сказал он, – сейчас я освобожу тебя.

Змееглаз на мгновение съежился, как будто сопротивляясь.

– Я устал, – сказал Змееглаз. – Устал от насмешек, от собственной трусости. Я устал от того, что я не мужчина. Почему другим достается слава и честь, а я стою, оцепеневший под градом насмешек, не в силах показать, на что способен? Если Иисус даст мне избавление, если сможет превратить меня в убийцу, я стану его слугой.

Луис тоже устал. Неважно, как этот мальчик понимает Христа, главное, чтобы почитал его. Смысл Библии пусть разъясняют ему те, у кого больше терпения и больше свободного времени.

– Ты должен принять крещение, – прибавил Луис. – И не забудь сказать императору, что это я привел тебя к Богу. Вот, теперь ты свободен. – Он перерезал ремешок на шее мальчика и снял камешек.

Змееглаз распрямился и потянулся, словно человек, который слишком долго сидел.

– Я не ощущаю разницы, – сказал он.

– Тогда ступай в собор и молись, – посоветовал Луис. – Проси прощения за то, что был язычником. Попроси, чтобы тебя крестили. – Луис уже хотел уйти, но Змееглаз взял его за руку.

– Что такое крещение?

– С тебя смоют все твои грехи, смоют все проклятия. Только тогда ты узнаешь, был ли ты жертвой магии или же…

Змееглаз указал на грязные тучи.

– Ты должен смыть грязь с неба, – сказал он.

– Если бы я только мог.

– Я вымою улицы кровью, – заявил Змееглаз.

– Возможно, когда ты станешь мужчиной, тебе захочется совсем другого, – сказал Луис.

Змееглаз пристально поглядел на него.

– Когда я стану мужчиной, я сделаю именно это, – сказал он.

Луис вдруг испугался этого странного юноши.

– Я должен вернуться к друзьям.

– Отдай мне мой камешек.

– Ты же отрекся от язычества, так брось и камень, – сказал Луис. – Не иди к Христу, оглядываясь на Сатану.

Змееглаз немного покачался взад-вперед.

– Я обязательно отблагодарю тебя, ученый. Если проклятье спадет, сможешь просить у меня что угодно.

– Возможно, попрошу, – сказал Луис.

– Приходи в лагерь варягов. Меня зовут Змееглаз. Там меня все знают. Я найду для тебя следопытов.

Мальчик привалился к садовой ограде. Казалось, он вот-вот упадет без чувств.

– Тебе нехорошо?

– Я как-то странно себя чувствую, – признался Змееглаз. – В саду есть птицы?

– Птиц здесь нет.

– Но кто-то же летает надо мной. Ты ошибаешься, ученый, это птицы. Тебе иногда надо отрывать взгляд от книг и смотреть на мир вокруг.

– Я пока покину тебя, – сказал Луис, – меня ждет работа на благо императора.

Змееглаз как будто не слышал его.

В другое время Луис, наверное, посмеялся бы над странным поведением мальчика, а вернувшись к Беатрис, непременно рассказал бы ей, что император берет на службу сумасшедших. Но сейчас его слишком заботила судьба Аземара. Он поспешил прочь из сада. Когда он был уже у выхода, мальчик окликнул его.

– Я иду в церковь!

– Да, обязательно пойди.

Оказалось, что доктор уже ушел, Аземар спит, а Беатрис сидит на диванчике, глядя на него. Луис положил амулет на свой стол. На нем была грубо нацарапана голова волка. Эти северяне просто одержимы волками.

– Как он?

– Он попил, но есть ничего не стал.

Беатрис закусила губу, явно взволнованная. Луис обнял ее. Он не стал спрашивать, что ее беспокоит – вид Аземара мог взволновать кого угодно.

– Да, он пережил настоящий кошмар. Наверное, ему необходимо как следует отдохнуть.

– Да. А тебе необходимо помыться. И снять эту одежду. – Беатрис разговаривала с Луисом, но не сводила глаз с Аземара.

– Но мне не во что переодеться.

– Я немедленно пошлю за новым платьем, – проговорил слуга.

– Это было бы кстати, – сказал Луис.

Что-то заставило его внимательнее посмотреть на слугу. До сих пор он как-то не сознавал, до чего странный этот человек – чрезвычайно высокий, с кожей оттенка слоновой кости, с копной рыжих волос. Нет, он и раньше замечал все это, только почему-то не придавал значения. И вот сейчас ему бросилась в глаза странная внешность слуги.

Но ощущение тут же покинуло его; слуга вышел из комнаты, Беатрис была рядом.

Луис подошел к другу. Конечно, он настрадался. Он изголодался в Нумере так, что кожа как будто усохла, исхудавшее лицо казалось обескровленным. Во сне он оскаливал зубы, очень белые и крупные.

– Как же он изменился, – сказал Луис. – Невыносимо видеть его таким. Он мне как брат. Ты – моя единственная тайна, которую я скрыл от него.