Анатолий Махавкин - Звери у двери

Если с самого подножия холма движения почти не наблюдалось: так, шевелился кто-то недобитый да ковыляла лошадь с переломанной ногой, то дальше веселье продолжалось во всю мочь. Солдаты Роберта с громкими криками теснили противника, совершенно озверев от запаха крови и смерти. Даже тех, кто сдавался и пытался вымолить пощаду, немилосердно втаптывали в землю, израненную тысячами подошв.

Я покинул немногословных генералов и приблизился к венценосной особе, внимательно изучающей поле боя через окуляр зрительной трубки. Стена здесь казалась самой толстой, а количество охраны – наибольшим. Стража безмолвно расступилась, позволив мне лицезреть монарха, сидящего на переносном стульчике и сжимающего обеими руками длинную медную трубу, закреплённую на треноге. Рядом с Робертом лежал опрокинутый бокал с остатками вина и стояло ведро, плотно закрытое крышкой: у короля был слабый желудок, и в критические моменты его зачастую выворачивало наизнанку.

Видимо услышав шаги, Медведко оторвался от увлекательного зрелища и повернул ко мне серое лицо, покрытое бисеринками пота. Губы у монарха прыгали, не позволяя ему вымолвить ни слова. Да, это не его пра-пра, который лично ходил на кочевников и разбил орду каганата за Лунным, сражаясь в первых рядах небольшого войска.

– Т-трупы! – пробормотал Роберт, и серый цвет его физиономии сменился зелёным. Слуга, приставленный к монаршему ведру, сделал шаг вперёд, но король раздражённо махнул рукой. – Так много! Я ведь даже не думал, как всё это может закончиться. Мы же договорились с Карлом: вступаем в бой, расходимся, и заключаем мир. Почему всё пошло не так?

Я ухмыльнулся. Потому, недалёкий ты человечек, считающий себя нашим правителем, что, пока ты общался с Козлобородым Карлом, Симон и Лилия договорились с Наташей, а уж её, если она вступила в бой, уже не остановить.

– Государь, всё складывается просто великолепно! – маршал Дровин с трудом скрывал ликующую улыбку, так контрастирующую с кислой физиономией монарха. – Враг разбит и панически отступает, а наши потери – минимальны. Думаю, не ошибусь, если назову это сражение величайшим стратегическим гением из тех, что описаны в анналах после падения Первой Империи. Даже не знаю, какие можно использовать эпитеты для выражения моих чувств!

О, эпитетов после придумали великое множество, но, как ни пытались назвать сражение, за ним всё равно закрепилось имя Вронской Бойни. Трупы, которые так никто и не удосужился собрать, не позволяли приблизиться к проклятущей котловине ещё очень долго, и лишь радостное галденье воронья указывало на место последнего упокоения тысяч воинов.

А стратегический гений… Вот им-то там и не пахло.

Оба войска долгое время находились на расстоянии, непреодолимом пущенной стреле, ожидая сигнала к выступлению. Но он так и не прозвучал. Вместо протяжного звука горна с трёх холмов громыхнули раскаты пушечных залпов, и солдаты Кории принялись истошно вопить, когда ядра, выпущенные в основном наобум, разметали их нестройные ряды.

Но это оказалось скорее отвлекающим манёвром. Пока воины пятились, пытаясь сообразить, откуда прилетел гостинец, крошечный отряд, возглавляемый очаровательной девушкой в белоснежных доспехах, преодолел дистанцию, разделяющую оба войска, вонзившись в толпу корийских военных.

И начался ад.

Ещё раз бабахнули орудия, но в этом уже не было никакого смысла. Наташа шла впереди, изображая сверкающий наконечник человеческого клина, и бойцы, ставшие на её пути, падали без движения. Расчёт оказался верен на все сто процентов: солдаты пытались поразить красавицу, кажущуюся такой маленькой и беззащитной, но это не приносило ни малейшего результата. А закованные с ног до головы в сталь головорезы Симона довершали начатое их предводительницей, безжалостно кромсая испуганных и дезорганизованных врагов.

Центральная часть корийской армии дрогнула и провалилась внутрь, оставив фланги в недоумении. Однако паника заразительна, и когда штандарт авангарда со вздыбленным драконом Орляна рухнул в грязь, вся армия начала нерешительно пятиться. В ту же секунду взревели трубы, и войско Власи двинулось вперёд. Оно было вполовину меньше противника, но это уже не имело ни малейшего значения: какая разница, сколько тех, кого ты жалишь в беззащитную спину?

Сражение уже докипало у едва заметного отсюда Лысого Холма, где прежде размещалась ставка императора Орляна. Огромный стяг и прочие отличительные знаки со стилизованным орлом в обрамлении листьев успели исчезнуть, значит, Карл со своим штабом сделал ноги, оставив неудачников бесславно подыхать.

Роберт-таки не удержался, но расторопный прислужник успел подхватить следы слабости монарха, мгновенно закрыв сосуд плотной крышкой. И ни единой эмоции на каменной физиономии. Недаром этому дерьмоносу присвоено звание старшего офицера и какой-то мелкий дворянский титул.

– Почему всё складывается не так, как я хочу? – Роберт принялся размазывать слёзы по опухшему лицу, протирая их куском надушенной ткани с золотой эмблемой Медведко. – Почему меня никто не слушает? Едва Лилия откроет рот – и весь двор с ног сбивается, выполняя её прихоть, хоть каждый знает, какая она шлюха! А меня, законного монарха, все игнорируют! – король повернулся ко мне, и только сейчас я осознал, насколько он пьян. – Это – ты! Ты во всём виноват. Ты и твои дьяволицы! Все шепчутся, дескать, я продал душу дьяволу и он послал вас, чтобы вы выполняли мои приказы, – Роберт коротко всхлипнул и щёлкнул белыми изнеженными пальцами. Тотчас ещё один слуга отстранил прежнего и подал сюзерену бокал с вином. – Но ведь вы же плевать хотели и не только на меня, но и на Симона с Лилией! А душу… Душу мою продали, но продал её вовсе не я. Меня даже никто не удосужился спросить, хочу ли я её продавать!!!

Медведко сделал глубокий продолжительный глоток и, всхрапнув, повалился на руки рослых молодцов, точно ждавших этого момента. Маршал, брезгливо поджав губы, пытался делать вид, будто ничего не замечает, но вся его лощёная физиономия, от напомаженной бороды до глубоко посажёной треугольной шляпы, отражала искреннее презрение.

– Будет лучше, если эта пьянь проспится, – заметил я, и Дровин непроизвольно кивнул, – очень скоро ему предстоит подписывать акт капитуляции. Кажется, королева уже подготовила все необходимые документы. Лучше всего, если король хотя бы поймёт, о чём там идёт речь.

Маршал издал неразборчивый, но одобрительный возглас и тут же ретировался. Следом потянулись осиротевшие слуги, а я остался в полном одиночестве. От нечего делать заглянул в окуляр трубки: остатки корийского войска так и не успели достигнуть холма, попав в полное окружение, и теперь их безжалостно уничтожали. Горе побеждённым!