Ник Перумов - Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 1 [litres]

– Тихо ты! – сквозь зубы шипел на неё Кицум. – Тарлинги – они ж полуслепые, а вот слышат лучше, чем твоя кошка! Сползутся сюда и вмиг схарчат!

Однако Эвелин не унималась.

– Уф… ох… ух… давайте передохнём… Ну, Кицум, ну пожалуйста! Ну я тебе дам потом за это, если выберемся…

– Тоже мне удовольствие, – скривился клоун. – Вот что, Агата, если эта сучонка ещё раз пикнет – пристрели её, и вся недолга. Потому что если она своим писком сюда тарлингов созовёт… лучше б нам всем тогда под Ливнем остаться.

Как ни странно, угроза подействовала. Достаточно было Эвелин разок встретиться взглядом с Агатой.

– Как странно, – бормотал Кицум, ковыляя позади Дану. – Тоннель совсем свежий. А запаха нет и в помине. Странно…

…А потом Ливень накрыл их.

Сперва на виски надавила тупая боль, с каждым мигом пробираясь всё глубже и глубже под череп. Тонкий слой земной плоти внезапно обрёл прозрачность – для Агаты; она взглянула вверх…

Казалось, клубящиеся тучи ползут по самым кронам деревьев. Острые вершины, словно копья, нацелились в жирные брюха врагов; и тучи, корчась, словно от боли, изрыгнули наземь потоки ядовито-зелёной жижи. Она хлестала, точно кровь из ран. Плети её коснулись леса – и деревья тотчас начали корчиться, будто от боли. Ветви их задёргались, каждая пыталась, изогнувшись, спрятаться за другими, укрыться от жгучих капель…

Однако деревья, хоть и бились и дрожали, не горели и не таяли, как это случилось с фургоном. Всё, к чему прикасались человеческие руки, вспыхивало, растекаясь омерзительными гнило-зелёными лужицами. Одежда, утварь, сундуки, упряжь – всё. И тела лошадей горели тоже – ведь их запрягали, кормили, гладили те же проклятые руки хумансов.

Земля над головой Агаты потускнела. Мириады тончайших струек просачивались вниз, настойчиво отыскивая дорогу к ускользающим жертвам.

– Бежим! – шёпотом крикнула Дану. – Бежим, если… если это прольётся вниз…

Уточнять не пришлось.

Перемазанные в грязи, они почти что на четвереньках ползли по низкому тоннелю. Ливень усиливался, тучи уходили вперёд, словно рассчитывали поживиться где-то ещё. Деревья окончательно закрыли горящий под проливным дождём фургон.

Если бы тоннель не пошёл под уклон, артистов Онфима не спасло бы ничто. Однако тот круто повёл вглубь; пробираться стало легче.

Даже сквозь землю слышался бешеный свист ветра. Тучи мчались на запад быстрее самого резвого табуна; Агата вздрогнула первой, едва заслышав вплетшееся в этот свист далёкое завывание. Впрочем… о, нет! Совсем даже не далёкое!

Агата не задумывалась над внезапно обретённой способностью видеть сквозь землю. Тем более что внизу твердь оставалась непрозрачной, как и положено.

На дороге, среди гнущихся деревьев, среди хлещущих косых ливневых струй Агата увидела медленно движущуюся фигуру. Она шагала какими-то судорожными рывками, дёргаясь, словно ярмарочная марионетка – правда, очень большая марионетка. Два человеческих роста, голова в уродливом рогатом шлеме… проломленном с одной стороны… лицо… мешанина гнилого мяса и почерневших костей… глаза – мутные зелёные бельмы… гигантское тело – в ржавых, древних доспехах, местами пробитых и проломленных… на поясе чудовищных размеров меч-фламберт, тоже весь ржавый… а в правой руке – фонарь. Человеческий череп на позвоночном столбе, который пальцы монстра держат за кость, словно за рукоять; из пустых глазниц черепа льётся отравный зелёный свет, и там, куда падают взоры мёртвой головы, под Смертным Ливнем вспыхивает – и тотчас гаснет – земля.

Девушка-Дану замерла, оцепенела, даже не как птичка перед змеёй, нет, хуже, намного хуже – словно под заклятьем Радуги, гасящем и волю и разум. Спутники исчезли, исчез мир вокруг – осталось только это жуткое существо, бредущее под Ливнем, плоть от плоти Ливня, черпающее в смерти других силу и жизнь. Сами собой пришли слова – Хозяин Ливня, хозяин, собирающий страшную жатву.

Её толкнули в спину, потом ещё и ещё; с силой потянули вперёд – сама она идти не могла. Жуткий фонарь в руке Хозяина Ливня стал поворачиваться в их сторону; зелёные лучи насквозь пронзали деревья, стволы становились прозрачными; уродливый гигант в громадном рогатом шлеме повел носом, шумно втягивая воздух, и забормотал, вроде как про себя, но Агата почему-то слышала каждое слово:

– Тут, тут, тут… чую, чую, чую… выпью их, выпью… спрятались… под землю… не уйдут…

Голос странно гнусавил.

«Мама! Мамочка!» – Агата отчаянно зажмурилась и затрясла головой, словно надеясь отогнать кошмарное видение. «Nimo! Nimonni! Nati pamienni…»

Чудовище остановилось. Невдалеке от них. Казалось немыслимым, но оно, медлительное и неуклюжее, как-то вдруг, внезапно, оказывалось куда дальше, чем могло бы. И ещё – всё вокруг этого существа было пропитано смертью. Не злом, а именно смертью – отнимать жизнь было единственным смыслом существования этой твари. Средоточие, олицетворение всего, именовавшееся Смертным Ливнем. Откуда он взялся, откуда пришёл, почему Ливень не причиняет ему вреда? Чья жуткая магия вызвала к жизни этого монстра? – Агате раздумывать было некогда. Череп в руке гниющего гиганта опустился, и два зелёных ока глянули сквозь земную твердь прямо в душу девушки.

Это было как удар раскалённым железным прутом. Глазницы черепа замерцали; исполин фыркнул и удовлетворённо заухал.

– Нашёл… нашёл… – неслось сверху. Гулкий голос отзывался болью внутри головы. – Теперь выпью… выпью их всех…

Задвигалась, заклацала нижняя челюсть. Полусгнившие зубы скрипели, и даже в этом скрипе Агате чувствовались алчность и предвкушение.

И всё-таки полувсхлип-полумольба Агаты как будто бы помогли – ноги вновь стали повиноваться; глаза смогли наконец оторваться от кошмарного создания наверху.

Тоннель меж тем продолжал идти под уклон. И, похоже, присутствие монстра наверху чувствовала не только Дану – Кицум то и дело оглядывался, морщась, словно от сильной боли, и потирая виски.

А между тем мельчайшие струйки Ливня проникали всё глубже и глубже в землю, словно ощущая под ней лакомую добычу. Точно змеи, они скользили, находя дорогу, и, как бы ни спешили беглецы, сгущающийся Ливень был быстрее.

В небе стало совсем уже черно. Косматые клубы слились в одно сплошное мелькание, так что казалось – над лесом отчаянно бьются не на жизнь, а на смерть сказочные существа, и, когда одно из них гибнет, его зелёная кровь смешивается со струями отравленного Ливня, делая их ещё смертоноснее, хотя, казалось, куда уж больше?..

И – чувствовала в полубеспамятстве Агата – за дальними лесами и высокими, взметнувшимися к небесному куполу хребтами, где-то на самом краю света высится полуразрушенный замок, где даже ветер не дерзает нарушить мёртвый покой застоявшегося воздуха между чёрными зубцами острых, точно рыбья кость, башен. Где словно вытесанные из одного-единственного камня стены до сих пор не рассекла ни одна трещина; они частично разрушены, это правда, но разрушило их не время, а чья-то враждебная магия. Победители перебили защитников; однако слово мести прозвучало, и вот из небытия явился Хозяин Ливня…