Александр Башибузук - Граф божьей милостью

— Знаю… — тихонечко кивнула Катя. — Знаешь, как я перепугалась, когда ты со мной по-нашему заговорил. Думала, не признаюсь ни за что. Само получилось.

— И у меня само.

— А детки у тебя есть?

— Есть. Две… нет, три девочки.

— Мастер!

— А то.

— А мне Господь не дал еще.

— Даст. Обязательно даст.

— Я уж постараюсь… — Катя хихикнула. — Правда, рожать боюсь. Сам знаешь, тут врачи, хай Бог милует.

— Как время придет, я тебе найду нормального. Ну… сравнительно, конечно. По крайней мере, моих девчат он принял без проблем.

— Может, останешься? — вдруг попросила Катя. С надрывом и безнадежностью в голосе, словно уже знала, что я откажусь.

— Не могу, Катюша… — Я осторожно поцеловал ее в висок. — У меня своя дорога. Только благодаря тому, что иду по ней, я и выжил. Сойду — сразу конец. Понимаешь?

— Понимаю… — жалобно всхлипнула женщина. — А давай… давай споем? Тихонечко… Вот эту, помнишь? Про миллион алых роз…

— Пугачева?

— Ага! — прыснула Катя.

— Давай…

Так и пролетела ночь. Мы разговаривали, пели, рассказывали анекдоты и вспоминали фильмы нашего времени. А того, что обычно случается между женщиной и мужчиной в постели, у нас так и не случилось. И к лучшему. Катерина — очень привлекательная женщина, но секс мог все испортить. Я уже говорил, что это время пришлось по мне, как пиджак от лучшего портного, я даже стал забывать, как это — жить в двадцать первом веке, но вот эта ночь неожиданно тронула сердце, словно я побывал на родине после очень долгих лет на чужбине.

А утром пришло время заняться эксфильтрацией из Ла-Рошели. Отправленные на разведку в город слуги доложили, что усиленное наблюдение за портом и воротами еще не сняли. Пришлось согласиться на план вдовы Сервантес. А план этот оказался весьма оригинальным. Вот даже не знаю, как сказать. Порой мне кажется, что все женщины думают одинаково.

— Ну чего? — Катерина удивленно поджала губы и развела руками. — Он большой, поместишься. Дырок навертим, чего-нибудь мягонькое подложим, доедешь с комфортом. Да тут и ехать всего ничего.

На полу рядом с ней лежал открытый чемодан. Здоровенный, обтянутый телячьей кожей поверх плетенной из лозы основы. Чемодан!

Клаус умело скрывал улыбку. В свое время я ему рассказывал, как бежал из Фуа почти в такой же емкости. Н-да… похоже, линять таким образом становится традицией. Да и черт с ним. Другого выхода особо и нет. В прошлый раз сработало, может, и в этот получится.

Я грозно зыркнул на оруженосца и притворно тяжело вздохнул.

— А горилки с собой своей дашь?

— Дам, дам, — с улыбкой пообещала Катя. — Целую пляшку. И сальца на закуску.

— Тогда ладно.

Я и вправду отлично поместился, даже ноги не пришлось сгибать. Клауса засунули в здоровенную корзину и завалили разным хламом. Потом нас погрузили на крышу возка, на котором почтенная вдова Сервантес собиралась выехать в свое загородное имение.

Гортанно крикнул кучер, щелкнул кнут, всхрапнули лошади. Карета дернулась и, переваливаясь с боку на бок, тронулась с места.

Я ругнулся, нащупал глиняную бутыль с самогоном и хватил из нее добрый глоток. Потом второй.

И неожиданно задремал, убаюканный покачиванием. Бессонная ночь сказалась.

Проснулся от громкого разговора.

— Мое почтение, госпожа Сервантес… — проскрипел сиплый бас. — Слышал, на вас вчера напали на рынке? Эх, был бы я там, я бы…

— Все вы только на словах герои и в борделе, — сварливо отозвалась Катерина. — А как до дела дойдет, днем с огнем не найдешь. Некому защитить бедную вдову.

— Ничего подобного! — обиделся обладатель баса. — Обидные ваши слова, госпожа Сервантес.

— Хватит болтать. Чего остановил? — отрезала вдова.

— Дык приказано проверять все. Лазутчики в городе, сами знаете. Куда следуете?

— А тебе какое дело? — выходя из себя, завопила Катерина. — Совсем от рук отбились, бездельники. Ты ко мне еще в чемоданы залезь! Ага, там как раз лазутчики сидят.

Я напрягся и осторожно взвел курок пистолета.

— Может, мне пожаловаться господину прево? Или самому сенешалю? — визгливо продолжила вдова. — Базиль, разворачивайся! Сейчас вы у меня научитесь почтительности…

— Ну что вы, что вы… — поспешно забубнил стражник. — Не надо никому жаловаться, госпожа Сервантес. Пожалуйста, проезжайте. Эй, живо убрали рогатки. Счастливой дороги, госпожа Сервантес. Может, отправить с вами сопровождение?

— У меня своих таких же бездельников хватает. Нет, я все-таки обязательно пожалуюсь господину Лурье…

— Нет так нет, зачем сразу грозиться…

Я облегченно выдохнул и сменил пистоль на чекушку с горилкой. Да уж, вдовушке палец в рот не клади, откусит вместе с рукой. Славная тетка. Глаз с нее не спущу. Чертовы ухабы, так можно и не доехать…

Но доехали. Правда, я отбил себе все бока. Увы, дорог нынче нет, одни направления.

Телега, вернее, карета, черт бы побрал ее конструкторов, наконец остановилась. Крышка откинулась, в нос ударил острый соленый воздух, после городских миазмов показавшийся мне божьим нектаром. Дюжие челядинцы под руки бережно извлекли меня из чемодана и поставили на ноги. Я зажмурился от яркого света, проморгался и огляделся по сторонам.

Мы находились в небольшой буковой рощице на берегу узкой бухты, обрамленной скальной грядой.

— Приехали, вот она, Лисья бухта, — печально сказала Катерина. — Твоих еще нет, но не переживай. Им долго отмели обходить, да и ветер здесь противный, постоянно меняется. Так что только на веслах. Я знаю, мне сюда контрабандисты товар доставляют.

Я взял ее руки в свои.

— Спасибо за все, Катюша…

— Скажешь тоже, Ванюша. — Вдова прильнула ко мне. — Заедешь еще?

— Обязательно. И очень скоро. Считай, что обзавелась персональным ангелом-хранителем.

— Ловлю на слове.

— Забыл спросить. Тебе что-то нужно? Ну, деньги, например.

— Я и сама могу тебе отсыпать! — гордо улыбнулась вдова. — Нет, Ванечка, ни в чем нужды нет.

— У тебя слуги надежные?

— Надежней не бывает, — уверенно ответила Катерина. — Я в людях разбираюсь. Каждого привязала к себе, так что не отвяжется.

— Это хорошо. Вот что еще… Было бы неплохо, если бы ты на лето уехала из Ла-Рошели.

— Что-то будет? Война? — Катя тревожно нахмурилась.

— Будет. Но далеко не надо. Просто побудь в загородном имении.

— Как скажешь, Ваня.

— Вот и умница… — Я бережно поцеловал Катю в губы. — А теперь езжай. Не нужно, чтобы нас вместе видели.

— Еще минуточку, Ванечка, пожалуйста… — тихо попросила женщина и сильней прижалась ко мне.

Так и стояли. А потом она резко отстранилась, не оглядываясь, подошла к возку и уехала.

Клаус что-то хотел сказать, но смолчал. Молчал и я, потому что на душе было очень тяжело. Ощущения были такие, как будто я лишился маленькой частички самого себя.