Яна Лехчина - Год Змея

— Смерти его хочу, — сказала хрипло и ласково. — Слышишь?

Повешенная не ответила.

В последние дни Малика видела много сокровищ. В грудах лежали драгоценные камни, монеты и длинные цепочки, перстни, медальоны, украшенные тукерские сёдла, незнакомые идолы, богатые щиты. Только кинжалов не было. Никакого оружия — ни меча, ни топора, даже ни остро изогнутой заколки. Наверное, каменные слуги прятали их от пленных.

Одно хорошо: где-то в Матерь-горе старая вёльха холила свою прялку и обрезала нити ритуальным ножом.

…Кригга никогда не встречала вещицы удивительнее.

Это была музыкальная шкатулка, вытесанная из змеевика. Стоило открыть её, как внутри зашевелился механизм — в первый раз девушка чуть не отпрыгнула в суеверном ужасе. Но потом зазвучала музыка, высокая, лёгкая, пощёлкивающая. Грустно-таинственная и такая красивая, что Кригге захотелось заплакать от восхищения. Что за мастер мог изготовить такое чудо? Кто сумел поймать волшебство и заключить его в оболочку из змеевика? Только великий камнерез.

Внутри ларца двигались фигурки. Плавно ползли гребни бирюзовых и апатитовых волн, подёрнутых изумрудной плёнкой. Жужжа, плыл янтарный кораблик с гранатовым парусом. И, вторя музыке, между пластинами воды показывался хребет костяного морского чудовища. Выныривал его чешуйчатый хвост, поднималась страшная голова — а потом чудовище вновь пряталось за бирюзу, и кораблик мчался дальше. Кригга никогда не видела моря и только слышала о приключениях и кораблях. И она смотрела на шкатулку, стоящую на её коленях, так долго, что заболели глаза.

— Спасибо, — тихо сказала она, вскинув голову. — Спасибо, что принесли.

Кригга сидела в блестящей малахитовой палате, и сувары, карлики-прислужники Сармата, крутились рядом. Маленькие, безмолвные, исполнительные, с каменными лицами, похожими одно на другое. Они положили перед драконьей женой много новых даров, накрыли ей стол, поярче зажгли лампады, чей свет плясал на малахитовых стенах. Из-за этого Кригге казалось, что наступил вечер. Она вспомнила родную деревню, и девичьи гадания, и бабкины истории, рассказанные вкрадчивым полушёпотом.

Плыл янтарный кораблик, и чудовище плескалось в море. Это была погоня без начала и конца.

Марлы нарядили Криггу в другое платье — бежевое с зелёным, нежное, богатое. Как замужней женщине, её волосы спрятали под головным убором, но тот, высокий и тяжёлый, сдавливал лоб. Девушка попросила снять его, и две длинные, уложенные на темени косы развернулись до пят. Кригге было незачем покрывать голову: Сармата она не видела уже очень давно, так же, как и княжну, и едва ли что-то заботило каменных слуг. Поэтому сейчас девушке дышалось почти свободно — она смирилась со своим заточением в горных недрах, стараясь не думать о страшном.

Но не вышло. Сквозь музыку шкатулки Кригга услышала тяжёлый стук — он раздавался за стенами палаты.

— Что это? — глупо спросила Кригга, зная, что сувары немы. Но сердце ухнуло, когда суетливые прислужники замерли. Оставили ткани и самоцветы, бросили кубки и, шаркая, отползли от входа.

Они испугались.

— Сармат? — голос треснул. Конечно, нет. Человеком он ходил крадучись, невесомо, и едва ли дракон мог издавать такие звуки.

Пересилив себя, Кригга закрыла шкатулку, убрала с колен и осторожно поднялась на похолодевшие ноги. Мерный стук нарастал — ещё немного, и стены бы задрожали. Бледнея, кусая губы, Кригга как можно тише дошла до дверей, малахитовых с синей мозаикой, и застыла, не решаясь их приоткрыть. Что напоминал этот гул?

Шаги.

Не бойся. Ярхо редко показывается в этих чертогах.

Но сейчас Кригга была далеко от зала, в котором Сармат проводил с ней ночи.

А если он и придёт, то не причинит тебе зла.

Ладонь слабо толкнула одну из створок. Кригга припала к щели, щурясь на синеватый свет самоцветного коридора.

Вечерами бабка рассказывала и про него. Про его каменную орду, не знавшую ни усталости, ни пощады. Завидев их, люди поднимали крик и плач. Заливались колокола на башнях — и жители всегда, всегда бежали, за деревянные стены или земляные валы, за частоколы и заборы, и матери хватали ревущих детей, а мужчины брались за оружие, чтобы сломать его в неравном бою. Опаснее умелых воинов лишь воины, которых нельзя убить. Любой знал: Ярхо-предатель приносит с собой гибель. Он всегда приходил туда, куда велел его брат, и вырезанные поселения чернели за его спиной.

Ярхо проходил мимо чертога, и Кригга рассматривала его сквозь узкий просвет. Впервые увидев Сармата, она могла назвать мужчину весёлым, насмешливым, красивым, пугающим, но для Ярхо на её языке вертелось только одно слово. Он был страшен.

Его огромная и грузная, будто вырубленная из глыбы фигура. Его руки, способные без усилий переломить Кригге спину. Безбородое лицо, вытесанный квадратный подбородок, окаменевшая коса ниже основания широкой шеи, которую не мог взять ни один клинок. Кригга разглядела борозды, оставленные на теле Ярхо чужими лезвиями, и ножны у бедра, и его кольчугу — тоже из серой горной породы. Он миновал малахитовые двери, и отзвук шагов гулко разнёсся по коридору.

Криггу сковал холод. Такой жуткий холод, что её начал бить озноб. Девушка отшатнулась, зажимая ладонью рот, и из горла вырвался сдавленный вой.

И тогда шаги затихли — Ярхо остановился.

Ноги отнялись, и Кригга рухнула на пол. Девушка даже не понимала, сколько от неё было шума, пока она пыталась отползти назад. «…если он и придёт, то не причинит тебе зла, — говорили ей. — Кто вообще может обидеть драконью жену?» А кто убьёт Криггу до летнего солнцеворота? Сожжёт её Сармат-змей или каменный воин поднимет на меч?

Кровь забурлила в ушах, и девушка даже не расслышала, как Ярхо ушёл. Наверняка он понял, что в чертоге сидела жена его брата, ещё когда играла музыкальная шкатулка. Потом мог заметить Криггу, смотрящую на него через прорезь в двери, — но Ярхо не было до неё никакого дела. По крайней мере, сейчас. Одеревеневшая от ужаса, Кригга всё же заставила себя подняться. Она смахнула выбившуюся из косы прядку и взглянула на обездвиженных суваров.

Если Ярхо-предателя боится даже камень, что говорить о ней?

***

Второй год Сармат был драконом. И второй год раздувался его мятеж — война, страшнее которой не знали Княжьи горы. Он уже убил двух своих братьев — замучил слабоумного Ингола, за что был заключён в тюрьму за девять замков. Освободившись, сжёг гордого Рагне, направившего на него свои рати. А теперь его соратники выволокли на капище Тогволода Халлегатского. Полная луна хищно поблескивала над кругом деревянных исполинов.

— Дядюшка, — Сармат радушно развёл руки. Треск костров взметнулся над идолами. — Как ты?