Сергей Пациашвили - Крещение Новгорода. Часть 2

– Не нужно жребия, – вымолвил он, – я поеду на заставу.

Пожалуй, будь на его месте кто другой, его бы упрекнули в трусости, но все знали, что Потамий однажды своей грудью спас от смерти воеводу и был ранен. Теперь этот сотник был для всех примером отваги и пользовался огромным уважением.

– Что ж, – вымолвил Василий, – путь будет так. Поедет Потаня. А теперь давайте поговорим о предстоящем нам походе.

– Людей мало, – тут же произнёс Костя Новоторжанин, – а пополнения нам ждать не стоит. Никто не хочет бесплатно проливать кровь за истинную веру. А денег у церкви почти нет.

– Да, церковь наша очень бедна, – тут же откликнулся Садко, – она не очень щедро платит своим наёмникам, не то что казна Новгородская, которая в последнее время хорошо пополнилась и содержит городское ополчение в изобилии. Мы же скоро и жалование получать перестанем.

– Ну, ты-то уж точно не обеднеешь, Садко, – резко произнёс Вольга.

– Да ты тоже, брат мой. Но многие мои богатыри раньше были в ополчении Угоняя. Они получили суровую кару, потеряли много имущества, которое у них забрали в пользу города. Как им выживать, скажите мне на милость? Разбоем заниматься?

– Я поговорю с отцом Иоакимом, – отвечал Костя, – но в поход нам сейчас никак нельзя. Новое снаряжение взять не на что, коней взять не на что. Все средства церкви уходят на постройку нового храма.

– На кой чёрт нам нужен этот храм? – произнёс Хома Горбатый, – когда придут колдуны, стены храма никого не защитят, и Бог не обрушит на врагов молнии от того, что верующие помолятся.

– Помолчи, – сквозь зубы прорычал на него Садко.

– У нас ещё есть волхвы, – заговорил Вольга, – они могут помочь нам собрать все необходимые средства.

– Волхвы и так слишком часто помогают нам, – возразил Василий, – они ни раз уже помогали снарядить войско. Думаю, их казна тоже не бездонная.

– И где же мы возьмём деньги? – спрашивал Садко.

– У Вахрамея.

Богатыри на мгновение застыли, не поверив своим ушам.

– Ты серьёзно? – принялись спрашивать они у воеводы.

– Серьёзно, – отвечал им Василий с твёрдым выражением лица. – Вы все уже знаете про письмо, которое мне написал Вахрамей. Он хочет воевать против колдунов. Давно пора. Теперь мы можем объединиться с ним и одержать победу.

– А если это ловушка? – сомневался Вольга. Костя Новоторжанин и вовсе теперь сидел, печально положив руку на лоб.

– Вахрамей уже доказал нам, что может держать слово.

– Так для того и доказал, чтобы в следующий раз мы ему поверили, и можно было бы нас убить уже опозоренных.

– Вздор, Слава, если бы он хотел, он бы ещё там нас убил бы.

– Да и с чего бы ему вообще нам платить? Дружба дружбой, а деньги деньгами.

Богатыри снова призадумались. Брать деньги у Вахрамея как-то не хотелось, но другого выхода пока не виделось. Да и в поход военный отправиться хотелось, недоело уже сидеть на одном месте. В душе все надеялись на Садка, который давно доказал всем, что может доставать деньги из ничего и наверняка уже что-нибудь придумал.

– Да в конце же концов, – поднялся он вдруг с места, – все мы знаем, что есть только два человека на этом свете, которые купаются в золоте и подтирают им зад. Один из них – Вахрамей, другой – Сорочинский Мастер. Оба они ненавидят друг друга, и каждый из них заплатит любую цену за смерть второго. О Сорочинском Мастере мы ничего не знаем, и не имеем ни малейшего представления о том, где находится эта чёртова Сорочинская гора. Вахрамей – наш враг, и никто даже и представить не может, чтобы мы заключили с ним союз. Это просто немыслимо, и потому именно так мы и должны поступить. Мы обескуражим всех этим поступком, мы будем непредсказуемы, а, значит, опасны. С другой стороны, Сорочинский Мастер поставляет оружие всем великим кланам колдунов. Если мы уничтожим его, уничтожим его мастерскую, чтобы никто не мог получить его знаний, то очень скоро колдунам придётся сражаться простым, а не чародейским оружием. Их чары не будут действовать, они будут сражаться как простые люди. Да и после гибели Сорочинского Мастера они сами на нас все набросятся, и мы всех их уничтожим. У Вахрамея мы возьмём денег в долг, а когда получим золото Сорочинского Мастера, то тут же всё вернём, да ещё и свою долю возьмём.

– А если он захочет забрать всё золото Сорочинского Мастера? – произнёс Олег Медведь, – что помешает ему предать нас в последний момент и забрать всё себе? Ведь это же несметные богатства, как я слышал.

– Это можно легко уладить, – снова говорил Садко, – возьмём у Вахрамея заложника. Его сына, например. Чеслав – его единственный наследник, если Вахрамей нас предаст, мы убьём его сына. Мы же в свой черёд отдадим ему кого-нибудь, кого не жалко. Например тебя, Хома.

– Иди к чёрту, – выругался Хома под всеобщий хохот богатырей, – моя голова в сто раз дороже твоей.

– Что ж, хорошая мысль, – заговорил Василий, когда перестал смеяться, – но только Хому я не отдам, люблю я его очень. Умру с тоски без него.

Богатыри снова рассмеялись, а Хома даже сложил губы в виде поцелуя.

– Может бросим жребий? – предложил кто-то.

– Да нет, – возразил воевода, – раз уж на то пошло, то, кто предложил, тот пусть и идёт. Твоё же предложение, Садко.

Садко тут же вспыхнул от негодования. Он всё больше отдалялся от Сорочинского золота. Хома Горбатый, услышав эти слова, расхохотался в голос, другие богатыри тоже посмеялись.

– Я… я не могу, – забеспокоился Садко, – это не справедливо, мы должны бросить жребий.

– Я твой воевода, и ты исполнишь мою волю.

– Нет уж, воевода, – заговорил теперь Святослав Вольга, – идти к Вахрамею должен я. Я – чародей, я смогу его понять и разговорить. Попробую как можно больше разузнать про новый источник силы, расспросить его про чудовищ, которые вырвались с того света. Про нашего упыря, что вселился с слабоумного, тоже расспрошу. Если уж кого и посылать лазутчиком к оборотням, то только оборотня.

– Что ж, будь по-твоему, – согласился Василий, – только отправляйся сначала на переговоры. Передай ему всё, что мы тут решили. И если согласится он наш поход оплатить, тогда скажешь потом всем, что его оплатили волхвы. Спустя время, конечно, обман раскроется, но когда я вернусь в Новгород, соберём вече, и я сделаюсь тысяцким. Тут уже нас никто осудить не посмеет.

После совета богатыри почти все остались довольны, кроме Кости Новоторжанина, который был невероятно мрачен. Вечером он зашёл в гости к другу. Амелфа Тимофеевна как раз накрыла на стол. Друзья уселись, чтобы вместе разделить трапезу, а потом, уединившись у очага, заговорили.

– На большой грех идёшь, Вася, – говорил Костя. – Я не понимаю, зачем тебе это. Уже этой весной ты сможешь стать тысяцким. Вернёшься в княжескую дружину, наконец, где тебе и место. Женишься, род свой продолжишь. Ты же хочешь этого, я знаю.