Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 1

Ей повезло — на другой стороне пруда, в шаге от берега, виднелись два валуна, точно две головы: дальняя, лысая и серая, и ближняя, пониже, едва прикрытая водой. Если пожелать взойти на второй камень, если поскользнуться на первом…

Мэллит тронула звездочку на шее и шагнула на зеленое от водорослей темя. Оно было скользким, достаточно скользким, чтобы с него упасть, оставалось привести сюда безумную и вынудить повернуться спиной. А еще украсть молоток и уйти так, чтобы роскошная не хватилась, а слуги не заметили, но сперва — кража, ложь потом.

Кухни встретили едким дымом сгоревшего хлеба, гневным криком старшего и плачем виновников. Гоганни возблагодарила принявших дар, кем бы они ни были, и взяла то, за чем приходила. Пристроив добычу под плащом, девушка выскользнула вон. Ее никто не заметил, и это было добрым предзнаменованием.

В Агарисе Мэллит покидала дом отца и возвращалась назад тайком, ей везло, хотя она вначале была просто глупа, а затем обезумела от любви. Уходя из талигойского дворца, она искала смерти, чтобы лишить перв… недостойного Альдо Щита, а нашла жизнь, сперва непрошеную, теперь полную смысла и долгов. Сегодня она вновь — Щит, а ее магия — хитрость и осторожность.

Девушка закрыла сундук, куда сунула добытый молоток, и задумалась. С первой трудностью она столкнулась уже на лестнице, пытаясь пристроить колотушку поудобней, что оказалось не так-то просто, к тому же рука под плащом привлекает внимание. Кто-то заботливый решит, что Мелхен скрывает ожог, и попросит показать. А вдруг потребуются обе руки? А вдруг она споткнется и молоток выпадет на глазах первородной Габриэлы? Сунуть за поясок можно, но неудобно, за корсаж не спрячешь, в юбках не закрепишь, а вот подвесить, пожалуй, можно.

Купленная роскошной широкая марагонская тесьма казалась прочной, но на всякий случай Мэллит перекинула ее через спинку стула и дважды изо всех сил дернула — тесьма выдержала. Девушка взяла нитку с иголкой и изнутри плаща соорудила петлю, в которую и приладила колотушку. Примерила, походила по комнате, рассмотрела себя в зеркале и осталась довольна: «подвеска» почти не мешала, не выпадала и полностью терялась в складках, но оставлять ее в спальне все равно не стоило.

Роскошная возилась в своей комнате — готовилась к обеду. Мэллит, перекинув плащ через руку, выскользнула в гостиную, а оттуда — на лестницу и дальше, в глухой узкий коридор. Маленькую опрятную комнатку, выходившую единственным окном на стену, девушка обнаружила, когда увидела, как по лестнице поднимается капитан Давенпорт. Избегая встречи с ненужным, девушка шмыгнула в темноту. Первая же дверь открылась, и беглянка оказалась в пустующей спальне для прислуги, в Озерном замке такие комнаты убирали, но не запирали, гоганни это устраивало.

Плащ вместе с колотушкой немедленно очутился в резном гардеробе, трудней было приоткрыть окно, но Мэллит справилась, после чего помчалась в кухню убедиться, что Эмилия с Эдуардом пришли за подносами с едой. Если все пойдет, как обычно, то… это случится сегодня; нет — в запасе еще несколько суток. Помех ничтожная не испугалась бы, но что-то твердило ей — нынешний день нельзя терять. Ветер прогнал облака, заветный пруд принял подарок, и впервые за все проведенное в Озерном замке время сгорел хлеб, позволяя незаметно взять молоток. Это не могло быть случайным, улыбки судьбы коротки и редки, значит, нужно успеть!

— Теперь ты горишь, — озаботилась роскошная, когда Мэллит садилась за стол, и добрые слова открыли дорогу лжи.

— Нет, — солгала девушка, — мне холодно… Они слишком выстудили комнаты. Они усердны.

— Холодно? — Нареченная Юлианой сперва удивилась, потом доброе лицо стало озабоченным. — Иди-ка сюда!

Гоганни подошла, уже зная, что ей будут трогать лоб и слушать, как на запястье бьется жила. Роскошная не читала в душах и не знала причины, ее руки ощущали лишь следствие.

— У тебя жар, — решила она. — Не сильный, но полежать нужно.

— Я лягу, — согласилась гоганни, — но я боюсь уснуть и увидеть кровь.

— Выпей сонный отвар, он тебя успокоит.

Питье Мэллит, назвав горячим, унесла к себе, задвинула засовы на обеих дверях и села, ожидая, когда нареченная Юлианой ляжет. Она всегда ложилась после обеда и вставала уже в сумерках; сегодня, в день удачи, по-другому быть не могло. Часов в комнатке не имелось, но Мэллит знала, что, ложась, роскошная ее окликнет, — так и стало.

— Мелхен… — Голос был ласков и спокоен. — Девочка моя, ты спишь?

Мелхен спит, Мелхен выпила снадобье и крепко спит, она проспит до вечера. Гоганни открыла большую книгу о цветах и прочла, не пропуская ни единого слова, десять страниц. Десять страниц — четверть часа. Пора! К озеру надо прийти первой.

Девушка осторожно потянула на себя тяжелую раму. Ветер дул с другой стороны, а здесь было затишье, и на оплетающих стены черных лозах держались пятипалые листья — алые, светло-желтые, багряные. Снять головную ленту, сбросить туфли, продеть ленту сквозь пряжки, повесить связку на шею, вскочить на подоконник, шагнуть на тянущийся вдоль гостевых спален карниз… Хорошо, что окна выходят не во двор, а в пустой, теперь пустой цветник. Уходить из отцовского дома было трудней, правда, немного мешают мокрые плети, но они же и помогут, если соскользнет нога. Не соскользнула. Мэллит спокойно юркнула в заранее приоткрытое окно.

Бывают дни невезения, а бывают дни удачи. Сегодня по всем признакам был один из них, и девушка торопилась. Закутавшись в плащ, она спустилась в сад и исчезла в желтом чреве галереи. Слуги, обедавшие после господ, доедали сладкие пироги и сплетничали, вновь приниматься за работу они не торопились. Гоганни никто не увидел, ей даже не понадобилось перелезать через ограду — беседка была отперта, значит, первородная Габриэла еще не выходила.

Светлые поляны манили памятью лета, но Мэллит напрямик не пошла — хозяйка могла стоять у окна, любуясь на ставшие ее сердцем сады, она заметила бы на золоте мертвых трав темную букашку. Девушка двинулась вдоль ограды нижнего парка, зная, что от взглядов сверху ее скрывают ветви, а войти в лабиринт со стороны озера даже удобней.

На берегу серые утки спорили с зеленоголовыми селезнями, и, вторя птицам, тихо плескалась вода. Мэллит присела на корточки и омочила руки в чистом холоде, прося входящую в силу Луну о помощи. Поднялась, тронула мокрыми пальцами виски, выдернула из петли колотушку, вернула назад и осталась довольна своей выдумкой. Справа тянулась синяя с серебряными росчерками гладь, слева, отрезая прошлое, бледной стеной встали тростники лабиринта. Гоганни смотрела на них, пока из сухой чащи не взмыла утиная стайка. В том, что их спугнула первородная, Мэллит не усомнилась ни на миг; если в чем и были сомнения, так это в силе собственных рук, но Луна поможет и полковник Придд останется жив.