Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 1

— Несомненно, старинные поверья, как золотоземельские, так и привезенные агмами и варитами, имеют большое значение. — Ойген отправил очередной шарик в тарелку. — Я готов признать важность саграннских и даже холтийских легенд, но почему Савиньяк заговорил о затее Вальдеса, которая может осуществиться в лучшем случае через несколько лет? У тебя есть соображения?

— Откуда? — Жермон отодвинул ополовиненное блюдо, понимая, что иначе друг ляжет спать натощак. — Проще всего спросить самого Савиньяка, но я это делать отказываюсь.

— У тебя есть на это какие-то причины?

— Нет, — отмахнулся Ариго, — просто не хочу.

Он имел в виду лишь то, что сказал. Экспедиция Вальдеса и рассуждения Проэмперадора не значили ничего в сравнении с высокой прической и серебряными глазами. Ариго еще мог вполуха слушать про всяческое старье, время от времени глубокомысленно мыча, но не объясняться.

Ойген оставил в покое растерзанную горбушку и положил руку Жермону на плечо.

— Мне следовало сказать тебе это раньше, — покаялся он, — еще до прибытия маршала Эмиля, сейчас же это стало насущной необходимостью. Ты слишком близко к сердцу принял смену командующего, но тебе следует думать не о маршале фок Варзов, а об армии.

— Что? — растерялся Ариго, думавший лишь о молчаливой графине. — Ерунда какая-то!

— Попробую тебе объяснить, — утешил бергер. — Ты можешь ухаживать за хорошенькой девушкой. Тебе приятно с ней встречаться, покупать ей бусы и ленты. Она очень славная, но, когда речь заходит о браке, главным становится, сумеет ли она подарить тебе здорового ребенка и сможешь ли ты на нее положиться, когда начнутся неприятности. К командующему следует относиться еще более серьезно, ведь от него зависит гораздо больше, чем благополучие одной семьи и сохранение одного рода. Я понимаю, фок Варзов тебе дорог, однако Лионель Савиньяк надежен и видит то, что нужно. Он не принесет нам непозволительного второго поражения.

— Скажи лучше, что он понимает твои истории про погасшие маяки.

— Не понимает, но желает понять, и это тоже крайне важно. Ты стараешься быть несправедливым к Савиньяку, потому что испытываешь стыд перед бывшим командующим, а это фок Варзов должен испытывать стыд перед нами.

— Да не предвзят я! — от души гаркнул Жермон. — Ли я плохо помню… Бегали у нас по Гайярэ два козленка, поди разбери, кто — кто. Хотя мэтра Капотту один из них хорошо так уел…

Жермон в самом деле без труда привык к близнецам-маршалам, уже взрослым и обошедшим его на пару корпусов. С Эмилем никаких сложностей не возникло, да и Лионель генералу понравился, жалость и уважение к Вольфгангу этому отнюдь не мешали.

— Чем меньше ты будешь вспоминать мужа твоей матери, — Ойген был само назидание, — ее саму и твоих единоутробных братьев, тем лучше. Останься они живы, тебе пришлось бы отомстить за убийство отца, причем сделать это так, чтобы не повредить репутации королевы. К счастью, сейчас от тебя ничего подобного не требуется…

— Делать мне нечего!

— Хорошо, что ты это понимаешь. Напомни, о чем мы говорили.

— О Приддах. — Жермон сам подивился своей способности к вранью. — Что убийство наследника, это я про Джастина, чем-то важно.

— Разве я говорил об этом?

— Не сейчас. Весной мне этот Джастин чуть сниться не начал, но тогда у тебя под рукой был один Валентин, а теперь можно расспросить и его сестру. Конечно, сейчас не до того, но раз уж мы в Альт-Вельдере…

— Ты правильно сделал, что об этом напомнил. Обычно это я тебя упрекаю в поспешности и в том, что ты не все доводишь до конца. Что ж, не будем откладывать и поговорим с графиней прямо сейчас. Я узнавал, она никогда не ложится раньше полуночи, особенно если в замке посторонние.

Прогулка под звездами была исполнена очарования и при этом непонятна. Графиня Гирке чего-то хотела, иначе не предложила бы гостю полюбоваться ночным озером. Лионель согласился подняться на стены, хотя два утопленника меньше чем за два месяца наводили на размышления. С башен, впрочем, еще никто не падал, а прикончить настороженного мужчину непросто, да и зачем? Савиньяк галантно поддерживал даму под локоток, в узких переходах пропуская вперед, к неожиданностям он был готов, но угрозы не чувствовал, скорее тщательно скрываемое спутницей сомнение. Хозяйка замка при всей своей светскости напоминала дикую норку, готовую при первом же шорохе метнуться в реку. Конечно, это могло быть маской, но тогда графине следовало надеть ее раньше. Тут уж либо безупречный антик, либо трепетная ласточка, но не то и другое одновременно.

— Вы часто гуляете в темноте?

— Это зависит от погоды. В лунные ночи — да, в дождь мне приходится искать развлечений в комнатах. Третьего в нашей глуши не дано.

— Но вам удалось заманить в вашу, как вы говорите, глушь прекрасного органиста и великого повара.

— Я должна быть польщена и раздосадована. — В голосе не было ни тени кокетства, но он слегка дрожал. Озноб? Волнение? Страх? — На органе играла я, а за уток следует благодарить Мелхен. Утром я скажу баронессе Вейзель, что Проэмперадор оценил талант ее приемной дочери выше моего.

Это было по меньшей мере забавно: хранительница древних тайн и свидетельница гоганского заговора жарит уток. Бертрам пришел бы в восторг.

— Я сказала что-то смешное?

— О нет! Супруг Мелхен будет счастливейшим из смертных, но в будущем его ждет участь Валмона.

— Вы изящно уходите от моей музыки. — Графиня двинулась дальше, она шла с краю, так что гостю падение в щель между зубцами пока не грозило. — Вам нравится орга́н?

— Мне больше может сказать гитара.

— Вы играете?

— Не слишком. Играет мой друг.

— Герцог Алва?

— Да.

— В свое время я могла узнать его лучше…

— Не думаю. Когда его еще можно было узнать, вы пребывали в детской.

— Я немногим младше вас, граф… Годами. Не сединой.

Серебристая норка продолжала кружить по берегу, не решаясь отойти от спасительного омута. Стремись Лионель что-то получить, он шагнул бы навстречу, как бывало в разговорах с ее величеством. Королева и капитан королевской охраны порой оказывали друг другу услуги, но что может предложить сестра Придда? И чего она хочет?

— Сегодня тихо, сударь. Очень тихо. В сильный ветер озеро бьется о берега почти как море. Вы видите эту звезду? Сейчас она висит над фортом.

— Фульгат?

— Да, Фульгат… — Рука графини в который раз за день потянулась к виску. Похоже, порожденная головной болью привычка. — Его прохождение по себе же натальному грозит смертью. Иногда это длится несколько дней, иногда — несколько месяцев. Так было с моим мужем: он пережил Мельников луг, но Фульгат пошел назад, став Фульгой. Со звездами трудно спорить…