Александр Кудрявцев - Железные Волки. Небо славян

Молодые обменялись кольцами, подав их на наконечниках мечей. Когда Торгильс внес жену в дом и пронес ее до пиршественного зала, молодожены обменялись и клинками. Теперь меч супруга будет храниться у Сигни, а когда у них родится сын, она подарит ему меч отца на совершеннолетие.

– Говорят, мужество лучше отчаяния, веселье лучше скорби, – сказал Торгильс, с улыбкой глядя на Ратмира. – Почему ты скромен и молчалив?

– Если ты сомневаешься в моем мужестве и умении веселиться, я готов тебе их доказать, – ответил Ратмир, притворившись, что не замечает пристального взгляда Браги и толчка руки Эйнара под столом.

– Что ж, – развел короткими руками радушный хозяин, – желание гостя – закон!

Ратмир тряхнул волосами, осклабившись.

– Есть пиршественный обычай, – сказал он, – выбирать человека, с кем бы можно было сравниться, и мы сделаем то же. Вижу я, что мне первому начинать эту забаву, и потому выбираю тебя. И буду тягаться с тобой, потому что мы равны своим происхождением.

Торгильс улыбнулся и открыл было рот, но тут вмешался Браги:

– Одним своим предложением ты подтвердил и мужество, и веселый нрав! А этой забавой нас могут потешить мои сыновья. Недаром их отпустил сюда из дружны конунг Атли!

Двое братьев, красные от хмеля, казалось, только этого и ждали.

– А помнишь, как я клал тебя на лопатки и запросто мог переломить тебе хребет, хоть ты говоришь, что старше меня? – прогудел довольный всеобщим вниманием Бьярни Младший, ткнув Старшего в бок.

– Тебе это приснилось, когда я ушел в поход, а ты сидел дома, как дочь своего отца! – отвечал тот.

– Больше похоже на то, что я снарядил тебя в дорогу, как сестру, когда ты еще и не думал собираться.

– А я помню, что всегда бегал дальше тебя, да и на коньках был первым, – заявил Старший.

– Ты бегал на коньках по замерзшей воде, потому что боишься подходить к ней летом! – ответил Младший. – Все знают, что плаваешь ты как колода.

– Колодой выглядишь ты, когда пытаешься встать на коньки! – заметил брат.

Оба уже подскочили с мест и сверлили друг друга взглядами, тиская пальцами опустошенные турьи рога.

– Довольно! – хлопнул в ладоши Торгильс. – Я присуждаю победу обоим! Наполнить им рога и принести жаркого! Я хочу выпить за нашу дружбу и за наш союз!

– А пока дворня наливает рога и чаши, Сигни споет нам! – подхватил Браги, продолжая бросать подозрительные взгляды на бледного Ратмира, вливавшего в себя мед, будто в бездонный мех.

Сигни, с лица которой в этот день ни разу не сошла улыбка, с поклоном приняла поднесенную музыкантом арфу.

– Эту шотландскую песню перевел на норвежский мой отец, Браги Сигурдсон, – сказала она, обернувшись к приосанившемуся скальду и отвесив ему отдельный поклон.

Пальцы легли на струны, негромкий белый голос разлился по багровым от тлевшего очага и факелов по стенам сумеркам, словно теплое молоко.

Сигни пела о деве, преданной старшей сестрой и превращенной в арфу, которой оставалось лишь петь о своей горькой судьбе.

Гомон и чавканье притихли, только слышался между куплетами осторожный хруст разгрызаемой косточки.

Последний куплет прозвучал в полной тишине. Торгильс Морж внимательно смотрел во вновь озарившееся послушной улыбкой лицо Сигни, Сокрушитель Скальдов – на посветлевшего Ратмира, а тот не мог оторвать взгляда от сводной сестры.

– Не думал я, что свадьба настроит тебя на столь грустный лад, – прокряхтел Браги и снова поднялся, требуя наполнить кубки.

– У этой песни счастливая концовка, отец, так как она воспевает торжество справедливости, – ответила Сигни, скромно потупившись.

– За справедливость! – крикнул Торгильс и взмахнул рукой с золотым кубком. – А теперь я предлагаю новую забаву! Пусть гости разобьются на пары, и мы проверим Борг и Брагитофтир на прочность – на чьей земле крепче выпивохи? В бою нам всем нет равных, но кто из нас сильнее в битве с хмелем? Борг и Брагитофтир, берите рога в руки, ищите себе достойного противника из чужаков и да благословят нас боги! Мы с Браги больше не выпьем ни капли и будем судить, кто останется стоять на ногах последним. Победителю – десять гривен серебра!

Его слова потонули в вопле толпы. Сокрушитель Скальдов с облегченным вздохом хлопнул Моржа по плечу:

– Дельно придумал, зять! Начинаем немедленно!

Рабы вкатили в зал три новых бочки. Гости встретили их появление одобрительным ревом.

– Эй! – Ратмир кивнул огромному лысому соседу. – Ты со мной!

Эйнар с беспокойством смотрел на друга.

– Веселись! – крикнул ему тот и стукнул рогом о рог огромного жителя Борга так, что клочья медового пива тяжело шлепнулись на струганые доски пола. – Победа будет за нами!

Мед лился рекой. Расплывающиеся лица сливались в мутную круговерть, гомон превращался в вязкий горячий гул, залипший в ушах. Полумрак несколько раз опрокидывался, в лицо больно били доски пола, но всякий раз Ратмир упирался в них пятернями и вставал, показывая кулак с оттопыренными указательным и мизинцем едва державшемуся за край стола сопернику. Наконец лысый исторг изо рта бурую пену, схватился за живот и рухнул лицом в собственную блевотину.

– Слаб… слаб-бак, – пробормотал Ратмир, поворачиваясь к Эйнару. Тот уже дрых под столом в обнимку со своим питейным врагом.

– Еще пива! – рявкнул парень, пытаясь найти расплывающимся зрением молодых. – Я собираюсь… на охоту… на Моржа…

– Слюни подбери! – прогудел кто-то сзади.

Ратмир, не глядя, врезал локтем с разворота и добавил между лопаток в падающую спину тяжелым рогом.

– Эй! – крикнул кто-то, приближаясь к нему. – Ты…

Ратмир врезал лбом в мутное лицо, маячившее впереди. Лицо охнуло, исчезло, раздался шум падающего тела, но сбоку в щеку врезался чей-то каменный кулак. Который уже раз за вечер он с размаху ударился о струганые доски. Сплюнув кровью, Ратмир попытался подняться. Пол под ногами ходил и качался, словно штормовая палуба.

– Случилось чудо в час ночной! – объявил Ратмир, пытаясь найти обидчика, но мир вокруг расплывался в невообразимо тошнотворное пятно. Желудок подкатил к горлу, Ратмир нагнулся, и его вытошнило.

– Морская болезнь, – пояснил он кому-то.

Чьи-то руки заботливо усадили его за стол, кто-то вытер заляпанный бурой слизью рот. Нащупав рукой глиняный кувшин, Ратмир опрокинул его на голову. Поток холодного пива, растекшийся по волосам, слегка прояснил сознание и возвратил резкость зрению.

– Танец! Танец! – донесся до него возглас Торгильса.

Двери в питейный зал распахнулись. Между столами протопал строй вооруженных мужчин. Морж с улыбкой махнул рукой музыкантам, умолкнувшие было бубны, барабаны и рожки грянули с новой силой.