Владимир Корн - Путь на Багряный остров

Вместе с Кандиром, вернее, с фонарем в его руках, пропал свет. Одно обнадеживало: это означало, что матрос ушел от нас достаточно далеко. Там, глядишь, и другой выход найдется. Словно отвечая на мои мысли, откуда-то издалека донесся голос:

– Капитан, тут тупик.

– Тупик? – есть от чего разочароваться. Тупик – это хуже некуда.

– Так, есть тут еще проходик, узкий такой, – через некоторое время вновь послышался голос Кандира. – Попробую втиснуться. – И он надолго замолк.

Некоторое время мы не издавали ни звука, дожидаясь известий.

– Наверное, у него ничего не получилось, иначе чего он так долго молчит? Как бы чируки костер не догадались разжечь, пропадем ведь тогда. – Тлисор, вероятно, высказал наше общее опасение, то, о чем мы старательно молчали.

Со стороны входа послышался частый стук, и все обратились в слух: неужели?!

– Вот теперь мы точно в полном дерьме, – в сердцах произнес Обст, и я был полностью с ним согласен.

Чируки не стали разводить костер, они решили завалить вход камнями.

Стук камней продолжался довольно долго – чируки закладывали лаз на совесть. Когда он, наконец, утих, мы какое-то время сидели молча, осознавая произошедшее.

«Хоть бы Кандир поскорее вернулся, все-таки при свете не так тоскливо», – подумал я.

– Воздух сюда откуда-то поступает, – сказал вдруг Кемир. – По крайней мере, не задохнемся.

Ну, это не новость, я уже два раза проверил, чтобы точно не ошибиться. Намоченный слюной палец явственно холодило с одной стороны, а это говорило о присутствии сквозняка. Ну а где сквозняк, там и приток воздуха.

– Что-то не понятно: ладно я, а вас что, со мной за компанию похоронили?

На этот раз голос принадлежал навигатору Габстелу. Слабый, едва слышимый, но это означало: он жив, пришел в сознание и даже пытается шутить. Выходит, не зря мы его на себе тащили. Только надолго ли он жив? Впрочем, как и мы все.

– Получается, так, – с какой-то обреченностью произнес Кемир.

Надо же, не такой уж он и хладнокровный, как я было подумал. Хотя в такой ситуации любой голову потеряет.

– Кстати, у меня же где-то свеча должна быть, – по раздавшемуся звуку стало понятно, что Кемир хлопнул ладонью по лбу. – Специально с собой прихватил. Вдруг, думаю, в руинах Древних пригодится. Сейчас зажгу.

Кемир запалил фитиль удара с четвертого, и вскоре свеча, потрескивая, разгорелась, освещая наши не самые радостные лица.

Габстел лежал, прикрыв глаза, и я уж было подумал, что он снова потерял сознание. Но нет, он вдруг улыбнулся и сказал:

– С моим предком бывало всякое, но чтобы заживо похоронить – такого с ним точно не случалось.

Он попробовал шевельнуться, вздрогнул от боли, и лицо его искорежила мучительная гримаса.

– Что-то Кандира долго нет. Кандир, ты где там пропал? – Обст крикнул во весь голос, который оказался таким зычным, что у меня чуть уши не заложило.

Мы все прислушались, ожидая ответа. Тишина.

– Что будем делать, капитан? – спросил у меня Тлисор.

Я пожал плечами:

– Для начала дождемся Кандира с фонарем. Со свечой разглядеть что-либо вряд ли удастся. Да и надолго ли ее хватит? И действительно, куда он делся?

– Кандир! – Обст заорал снова.

Мы снова прислушались, ожидая ответа, но тщетно.

– Подождем еще. Если Кандира долго нет, может, он что-то нашел, – чтобы хоть как-то всех подбодрить, высказался я.

– Хорошо бы выход, – выразил Обст нашу общую мысль.

На душе было очень тоскливо. На пустом месте вляпаться в историю, из которой будет трудно, если вообще возможно, выкарабкаться. И какого, спрашивается, я вообще в нее ввязался? Что я, руин Древних никогда не видел? Да больше, чем все здесь вместе взятые, а возможно, и чем вся команда «Иоахима Габстела». И сколько мы здесь протянем без воды и пищи? Ладно без еды, без нее обходиться можно долго, а вот без воды-то точно долго не проживешь.

Пальцы катали в кармане орешек-куири. Не сработал он на этот раз как оберег. Хорошо, хоть сам сможет помочь. Если откусывать от него по крупинке, по самой малости, то хватит надолго, возможно, недели на две, а то и на три, – куири не простой орешек, особенный. Люди, рассказывающие о его чудесных свойствах, нисколько не лгут.

Только есть ли в этом смысл – оттягивать смерть? Но и умирать за компанию тоже очень не хочется.

Я достал орешек, полюбовался, отведя руку, его изумрудным сиянием. Он и с виду выглядел как драгоценность.

– Куири? – слабым голосом поинтересовался Габстел. – Таких никогда не видел.

Еще бы, такие очень редки, один на тысячу, а то и на все десять. Орешки изумрудного цвета, светящиеся изнутри, ценятся так, что и за пару пригоршней золота не купишь. Я изо всех сил сжал орех в кулаке, но он даже не дрогнул.

«Надо же, – изумился я. – На Гаруде у меня легко получилось расколоть его пальцами. Наверное, потому что тогда от этого зависела жизнь Николь».

Под ударами рукояткой кинжала, одолженного у Тлисора, куири не устоял.

– Держите, Габстел, – протянул я ему ядрышко ореха. – Надеюсь, у вас хватит сил его разгрызть? Или лучше растолочь?

Куири ведь ценятся еще за лечебные свойства, воистину волшебный орех.

– Вкусно, причем очень, – похрустев орехом, заявил навигатор. – Жаль, что он у вас единственный, – хохотнул он, на этот раз даже не поморщившись от боли в груди. – Может, расскажете, Сорингер, как он попал вам в руки? Думаю, история будет очень увлекательная.

«Смотрите-ка, разговорился! – удивился я. – Неужели куири так быстро подействовал? С другой стороны, почему бы и нет? Слышал я рассказы, как такими орехами со смертного одра поднимали».

– Только после вас, Габстел. Знаете, в скором времени мне предстоит отправиться на Острова, открытые вашим славным предком, – если еще раньше на тот свет не отправлюсь. – И мне очень интересно: почему каждый из них назван каким-нибудь цветом?

– А, это еще та история, – довольно бодрым голосом откликнулся навигатор. – Был в экспедиции один художник, и эти названия – полностью его заслуга. Не поверите, честь назвать их он выиграл в кости, ну а с фантазией у него, как выяснилось, не очень. Он, кстати, так на Островах и остался.

– Умер, что ли? – поинтересовался Обст.

– Нет, отказался возвращаться. Встретил на одном из них любовь всей своей жизни.

Габстел точно ожил, он даже попытался приподняться на локте.

– Лежите, лежите, – прижал его плечи к земле Кемир. – Самочувствие от куири улучшается быстрее, чем заживают раны. Так что лучше не шевелиться.

– Туши свечу, Кемир, – сказал я, заметив, что она уже успела догореть почти до половины. – Что-то действительно Кандир долго не возвращается, не пришлось бы его искать.

Уже в темноте Обст пару раз крикнул имя Кандира, но ответа мы снова не дождались.