Гарри Гаррисон - Путь Короля. Том 2

– И кто был последним королем, которому это удалось? – спросил Шеф, припоминая, что поведал ему месяц назад Хагбарт о способе стать королем, хотя тогда речь шла, всего лишь о короле Восточного Фолда, или короле Фьордов, или, как желчно высказался Шеф, о короле Соседней Кучи и Дальнего Хлева.

Торвин поджал губы и медленно покачал головой, вспоминая историю столь давнюю, что стала уже мифом.

– Может быть, король Эли, – сказал он наконец. – Эли Безумный, дядя короля Атилса. Шведы рассказывают, что он был королем всей Швеции, включая Готланд и Скаане. Но он не смог долго удерживать эти земли – его племянника унизил король Хрольф на равнине Фюрисвеллир. Ты знаешь. Ты сам это видел, – добавил Торвин, напоминая Шефу об одном из его видений.

Шефу начинало казаться, что широкоплечий Бруно пустился в такой поход по скандинавским странам, словно сам хочет пройти по Einriksgata и обратить норманнов в христианство силой, а не убеждением. Если так, успехи людей Пути в Англии, среди восточных англов и подданных короля Альфреда, будут перечеркнуты и даже превзойдены успехами христиан на Севере. Шеф не мог себе представить, что это произойдет. И все же ему не давало покоя, что он не узнал ничего нового, ничего с тех пор, как каждая крупица принесенного его людьми знания была тщательно обдумана и пережевана. И еще больше огорчало его то, что он находится здесь, на самом дальнем краю обитаемого мира, в то время как в центре его затеваются великие дела. Застрял в стране птичьих яиц и акульей печенки, в то время как на юге маршируют огромные армии. В то время как Бруно и его рыцари ищут Святое Копье, которое сможет вернуть миру великого Императора, а Сигурд Рагнарссон и его братья осуществляют свой замысел сделать Змеиного Глаза Единым Королем, королем не только Швеции и Дании, но и всего Севера.

И действительно, на Юге маршировали армии и передвигались флоты. Пока Шеф и его люди вили веревки и обтесывали дерево, строя катапульты – «мулы» и дротикометы, – чтобы держать под обстрелом все морские подходы к Храфнси в случае нападения Рагнхильды, Рагнарссоны подобно грозовой туче налетели на Дитмарш и Северо-Фризские острова, заставив короля Хрорика лихорадочно набирать рекрутов, искать союзников и создавать запасы, чтобы выдержать осаду Гедебю. Архиепископ Гамбурга и Бремена, аскетичный Римберт, получая все более требовательные запросы от своих агентов на Севере, удвоил количество рыцарей Святого Копья и послал их на собственных судах через Балтику, каковое предприятие вызвало горячее одобрение у его собратьев в Кельне, Майнце, Трире и других местах. Французские потомки Карла Великого ломали копья за наследство Карла Лысого, а новый Папа – Папуля, как его называли в народе, – обещал свою поддержку то одному, то другому претенденту. В этот период неожиданного мира не родившийся еще ребенок Годивы подрастал в ее чреве, а ее супруг принимал посланцев многих независимых английских графств, стремящихся присоединиться к тому, что они считали новым Золотым Веком, в котором не будет ни церкви, ни язычников.

Ну а Шеф в глуши и безвестности дожидался дальнейших событий, отводя душу лишь в кузнице, среди своих товарищей-кузнецов.

Команда Квикки пыталась приготовить зимний эль летом. Неизгладимое впечатление произвел на них крепкий напиток, которым угощали в Каупанге, а в Гула-Тинге им удалось в складчину купить его целый бочонок. Теперь он, конечно, кончился, но времени было хоть отбавляй, и Удд изложил свои предположения.

– Чтобы сделать зимний эль, – заявил он, – из эля вымораживают воду, и то, что остается, становится крепче.

Одобрительные кивки и общее согласие.

– Так вот, пар – это вода, – последнее положение вызвало некоторые споры, но всем случалось видеть поднимающийся от сырой земли пар и как испаряются капли пота, попавшие на раскаленное железо. – Значит, если мы будем нагревать пиво, пока из него не выйдет пар, мы удалим из пива воду точно так же, как если бы вымораживали ее. Это не будет зимний эль. Это будет что-то вроде летнего пива.

– Но оно станет крепче, – сказал Квикка, желающий уточнить самое главное обстоятельство.

– Верно.

Ребята разжились большой кадкой пива – львиной долей скудного урожая ячменя на Храфнси, который шел в основном на пиво, а не на еду, – половину вылили в самый большой медный котел, который смогли достать, и нагрели его на медленном огне, стараясь не прожечь днище. Постепенно густое варево начало пениться, пар от него заполнил всю пивоварню с толстыми стенами и низкой крышей. Два десятка мужчин и полдюжины женщин набились в нее одновременно, прислуга катапульты и так называемые носящие kraki – те, кто был спасен из рабства во время перехода через Уппланд.

Удд внимательно наблюдал за всем, командовал костровыми, с помощью самого большого половника отбивался от преждевременных попыток попробовать продукт. Наконец, оценив уровень жидкости в котле, он пришел к выводу, что почти половина пива испарилась. Два человека осторожно сняли котел с огня и поставили охлаждаться.

За несколько месяцев Удд приобрел некоторые простейшие навыки обращения с людьми, достаточные, чтобы сообразить предоставить честь первой пробы другому, и притом тому, кто смог бы это оценить. Он прошел мимо Квикки и Озмода, признанных главарей команды, и позвал одного из недавно спасенных, большого молчаливого человека, в котором освобожденные, но по-прежнему испытывающие почтение к знатности англичане подозревали бывшего тана короля Бургреда, имевшего несчастье попасться викингам в рабство.

– Кеолвульф, – сказал Удд, – думаю, что ты привык к доброй выпивке. Подойди и попробуй это.

Бывший тан подошел к котлу, взял протянутую ему деревянную кружку, понюхал напиток, отхлебнул, подержал жидкость во рту, прежде чем проглотить ее.

– И как на вкус? – взволнованно спросил Карли. – Так же хорошо, как в последней бочке?

Кеолвульф помедлил, чтобы придать своим словам больше веса.

– На вкус, – сказал он, – это как вода, в которой помыли прошлогоднее затхлое зерно. Или как очень-очень жидкая позавчерашняя каша.

Квикка выхватил у него сосуд, тоже присосался и опустил кружку с выражением полного разочарования.

– Ты ошибся, Кеолвульф, – сказал он. – На вкус это как комариная моча.

Пока другие кружками зачерпывали варево, чтобы подтвердить эту нелицеприятную оценку, Удд с раскрытым ртом смотрел на котел, на очаг, на пар, осевший на прозрачной пленке, которая закрывала окно вместо стекла.

– Вся крепость была здесь, – бормотал он. – Теперь ее здесь нет. Должно быть, она ушла вместе с паром. Но когда пиво замораживаешь, она не уходит. Лед и пар различаются. Лед – это вода. А пар, значит, что-то другое, – он испытующе провел по запотевшей пленке пальцем, лизнул его. – Нужно брать не остаток пива, – заключил он, – а уходящий из него пар. Но как собрать пар? – и Удд задумчиво уставился на медный котел.