Hephaestia - Северный цветок

— Монсеньор граф, к вам граф де Вер, — доложил мажордом и скрылся за дверью, пока в него не полетела очередная ваза, или пара сандалий.

— Никого не желаю видеть!

— Ну-ну, так ты друзей принимаешь в своих новых покоях, мой драгоценный Эйвинд? — Бертран де Вер, который не видел бывшего хранителя Гробницы около пяти дней, которые юный дан провел в полном одиночестве, подошел к ложу, на котором скорчился заплаканный Эйрих, с давно нечесаными, спутавшимися волосами, одетый в измятую и залитую вином мантию. Расправил край покрывала и присел на край ложа, положив тяжелую теплую ладонь на спину Эйриха.

— Довольно скорби, пора браться за дела, мой дорогой. Конраду было бы приятнее видеть тебя в зале совета, нежели в этой неубранной комнате!

— Конраду было наплевать на меня, и на тебя, и на всех, — Эйрих уткнулся носом в подушку, еще не просохшую от пролитых слез.

— Если бы это было так, он бы не стал в последнее утро заниматься твоим будущим, превращая тебя в графа и владетельного сеньора, — возразил Бертран де Вер, — так что, монсеньор граф, поднимайся.

— И не подумаю, — Эйрих крепче вцепился руками во влажную ткань, — вернее, я поднимусь, но только для того, чтобы навсегда покинуть этот прекрасный край, обреченный жить под властью тупоголового Манфреда…

— Вот уж этому не бывать!

— Что ты говоришь, граф?.. — Эйрих приподнялся на локтях и обернулся, изумленно глядя на де Вера через плечо.

— То, что слышишь, мой друг… — граф поднялся с постели, прошелся до окна и обратно. — Сегодня на совете я оглашу завещание покойного императора касательно престолонаследования. Нашим новым повелителем станет его высочество Теодор, герцог де Бриз, единственный кузен Конрада и Манфреда.

— Час от часу не легче — сын де Борнейля на престоле! Яблочко от гнилой яблоньки, — Эйрих скривился от отвращения при одном воспоминании о последним минутах высшего жреца. «И весь этот ужас, все это глумление над собственной честью — напрасны!»

— У монсеньора Борнейля не было детей, а Теодор — сын давно погибшего на войне герцога Сезари, также приходившегося нашему императору родным дядей, — терпеливо и с улыбкой пояснил Бертран де Вер.

Эйрих вскочил с ложа, запахивая мантию.

— Впервые слышу об этом принце! Где вы его прятали, этого тайного наследника?!

— Он сам себя упрятал, этот неугомонный странник морей, — граф указал рукой в перстнях на синюю гладь за окном. — Принц проводит на море больше времени, чем на суше. Незадолго до того, как уйти, Конрад вызвал Теодора в столицу, объяснив ему в письме, какое будущее его ждет, и принц обещал вскоре вернуться.

Эйрих закусил губу, вспомнив сцену в галерее.

— Если бы ты только намекнул, монсеньор Бертран!.. Если бы дал мне шанс предотвратить весь этот ужас… — юноша содрогнулся при мысли о скорченной окоченевшей фигуре рядом с мраморным саркофагом. — Но ведь молчал до последнего!..

Граф тяжело вздохнул.

— Я долго боролся, Эйвинд, можешь мне поверить! Но воля императора, и его огромная не проходящая любовь оказались сильнее моих доводов и желаний… Я просто следовал данному моему другу и повелителю слову, хотя сердце обливалось слезами при виде твоих мучений…

— Довольно об этом! — Эйрих мотнул головой, отгоняя новый приступ отчаяния и желание завалиться обратно на ложе в слезах. — Позволь мне привести себя в порядок, граф. Я приду на совет.

— Прекрасно, монсеньор де Монтель, жду тебя для оглашения тестамента и решения других срочных вопросов.

Согласно воле покойного императора Конрада, его друг возглавил совет и до возвращения и воцарения принца Теодора назначался верховным правителем и регентом империи с неограниченными полномочиями в отношении принца Манфреда, всех имперских войск, всех сословий, казны, земель и завоеванных территорий.

Высшая аристократия и члены совета приняли эту волю покойного без малейших возражений. Как ожидал регент, возражений следовало ожидать от его высочества Манфреда и его верных рыцарей.

Чтобы немного забыться, выплеснуть гнев и скорбь, и подготовиться ко встрече с врагом, Бертран де Вер и Эйвинд де Монтель по много часов проводили в фехтовальном зале и в гимнасии, как и другие рыцари, верные регенту и будущему монарху, на чье скорейшее появление очень рассчитывали, чтобы уменьшить риск вооруженного восстания в случае, если первым в столицу заявится родной брат покойного.

Однажды вечером, вернувшись к себе, Эйрих, уставший после целого дня тренировок, прилег отдохнуть, и был разбужен на закате осторожными прикосновениями чьих-то теплых рук и нежных губ, ласкающих шею прерывистым дыханием. Обернувшись, он увидел знакомое лицо юного аристократа Марио, одного из пажей графа де Вера.

— Хм… твой господин решил позаботиться и о моем досуге?.. — спросонья Эйрих не успел возмутиться, но легкое смущение все же присутствовало в его сознании.

— Монсеньор граф не против? — юноша потянулся к нему и поцеловал в губы, попутно развязывая мягкий халат графа и запуская ладони внутрь. От прикосновения нежных губ и умелых рук к своему обнаженному телу, Эйрих сначала замер. Прикрыв глаза ресницами, он настороженно следил за тем, как темная кудрявая макушка спускается все ниже по его пробуждающемуся телу, потом откинул голову и судорожно выгнулся навстречу мягким губам, обхватившим его естество тугим, горячим кольцом. Конец его невинности ознаменовался взрывом эмоций, кипением крови и мощным выплеском любовной влаги. Глядя, как Марио стирает густые белые капли его семени со своего лица и жадно облизывает ладонь, Эйрих откинул в сторону халат и рывком притянул юношу к себе, благодарно и страстно целуя в приоткрытые губы, хранящие его запах и вкус. Все для него было внове, но молодой граф уверенно перевернул Марио на живот и прошелся дорожкой поцелуев по смуглым плечам и выступающим косточкам позвонков, сжал ладонями гладкие полушария, массируя и разогревая, заставляя юношу нетерпеливо постанывать и прикусывать ткань подушки. Он наслушался достаточно откровений южан, и знал, чем заменить отсутствующее под рукой масло — смазав себя слюной, он погрузился в узкую, пульсирующую от вожделения щель. Сама природа подсказала ритм движений, вскоре приведших к новому, общему для двоих пику наслаждения.

— Спасибо, милый, — Эйрих шепнул на ухо распростертому без сил Марио и поцеловал его во влажный от пота висок.

— Мне прийти завтра, монсеньор?..

— Да, — Эйрих улыбнулся в темные кудри, мысленно представляя себе, как отблагодарит графа де Вера — он давно обещал монсеньору другу и покровителю совместную охоту вне пределов замка.

Подстрелив из арбалета пару гусей и косулю, регент отправил добычу с егерями и рабами на кухню, а сам предложил Эйриху верховую прогулку в объезд замка. Некоторое время спутники молча ехали рядом, касаясь головами густых, нависающих над тропинкой ветвей со свежей листвой. Потом обсудили надежность укреплений нижнего яруса крепостных стен в случае вооруженного нападения сторонников принца Манфреда. К удивлению графа де Вера юный дан высказывал весьма точные и емкие замечания, свидетельствующие о серьезной военной подготовке. Эйрих отшучивался: «На моей далекой родине всем мальчикам с раннего детства вбивают эту науку вместе с тумаками наставников, подзатыльниками, и прочими нежностями!»