Марина Якунина - Дамнар: Неведение

– Баб Еся, отпирай!

« Ну, видимо позавтракать толком не успею сегодня », – бабка Еся начала вставать, опираясь на стол. Дети тем временем уже ввалились в избу – не заметили порожек.

– Ишь вы! Что ж так спешите то? Коленки и лоб расшибете! Что стряслось? Осторожно, у меня тут горячее. Ну?

– Баба Еся, пойдем скорее! Там Алька рожает! Тебя велели позвать! – дети с разбегу налетели на старушку так, что та покачнулась.

– Ох, негодники! Уроните бабушку – кто собирать будет? Да я пока до края деревни доковыляю, она уже три раза родить успеет.

– Не успеет, мы сразу прибежали. Ба, ну пойдем же уже! Дети схватили ее за понёву и стали тянуть к выходу.

Когда бабку Есю увели, магия заснула. За порогом уже подключатся другие кадавры-соглядатели.

До полудня все было тихо. Только забежала девчушка – притащила лук, яйца, перемесила подошедшее тесто.

Через какое-то время после этого вернулась наша старушка вместе со стайкой ребятишек. Это был хороший день. Роды действительно прошли очень быстро, как и предрекла баба Еся, но легко. Роженицу с семьей оставили отдыхать и праздновать, а сами пошли к старушке пирожки печь, да сказку слушать.

Дети наперебой спорили, какую историю они хотят. Дошло чуть ли не до драки.

– Ребята, будете ругаться – вообще молчать буду. Ну? Утихомирились? Я ж вам все сказки уже по дюжине раз рассказывала – не надоело еще?

Дети начали снова наперебой щебетать о том, что сказки надоесть вообще не могут, и снова спорить, какая сказка лучше была, чтобы снова послушать.

– Так, стоп! Давайте-ка пирожков перекусим, как раз подошли и немного остыли, а вы пожуете, подумаете.

Дети уселись на лавку, жуют пирожки, думают. Бабка уселась на свою лавку, прикрыла глаза. Хоть передохнуть немного. Не заметила, как задремала.

Из дремоты вывел детский голосок.

– Ба! А расскажи, как ты здесь оказалась? Ты же не как мы, а из пленных, не родилась тут?

Старушка вздохнула, открыла глаза, посмотрела на ребят:

– Ох, не нужно это вам, родные. Не для детей такая сказка. Да и стара я стала, всего и не упомню.

Самый младший мальчонка нахмурился, взглянул на нее исподлобья, сердито, немного с вызовом произнес:

– Да ты нас-то не учи, что нам знать надобно, а что нет. Мы же сами смерть видели, друзей и родных оплакивали.

– А ты старшим-то не дерзи. Ишь, язва какая малолетняя, – еле сдерживая смех пожурила мальчонку старушка. Но веселость сменилась грустью, глядя на любопытные лица детей. Увы, многих, кого удавалось спасти после излома инфинитума, были сиротами. Вздохнув, бабка ответила:

– Но правда ваша. Много вам повидать пришлось за ваши малые лета. Расскажу, что вспомнится.

Старушка посмотрела в окно. Взгляд ее затуманился, устремился вдаль, в те давние времена, в тот далекий мир, где она родилась. Какое-то время она сидела молча, собираясь с мыслями. Потом заговорила:

– Помню, утро стояло теплое. Пошла я на колодец за водой. От дома дядьки моего – рукой подать. Родителей я не знала. Мать родами померла. Отца, поговаривали, медведь задрал. Меня тоже хотел утащить, да собака спугнула. Умная псина была, отволокла меня за тряпки к дому родни. Осталась я у дядьки восьмой по счету. Лишний рот, да еще и девка покалеченная. Как выжила – сама не ведаю. Видать Богами так задумано было, а быть может и просто повезло.

Бабка отдышалась и продолжила:

– Около колодца народу тогда толпилось довольно много. Колесо отвалилось от телеги, мужики ругались, бабы – тоже. Кто в спор не лез – каждый своим делом занимался. Староста шел к телеге, видать заметил склоку, хотел помочь разобраться. Вдруг сначала поднялся сильный шум… Гул как от большого разворошенного пчелиного улья. Треск огня как при пожаре, с перезвоном маленьких колокольчиков. Поначалу звук такой, что глохнешь. Прям около края колодца в воздухе возникла дыра, – бабка покрутила головой по сторонам в поисках подходящего предмета.

– По размерам как вон тот таз рядом с печкой. По краям прям по воздуху черные трещины пошли. Похоже на землю от засухи треснувшую. Ну или на лед разбитый. Из той дыры этот гул и шел. Сама дыра почти совсем ровно круглая была. Край нижний немного в кладку колодца заходил. Повредил его, он сразу крошиться начал. А дыра-то сама яркая, что аж глаза заболели. Мы все, кто рядом были примолкли, на эту невидаль уставились. Староста от удивления крякнул и даже чуть поближе подошел. Ох, лучше бы он этого не делал. Хороший был дядька – может жив бы остался, коли вперед не вышел… А может и нет, – старушка огорченно покачала головой, но продолжила:

– Сначала откуда-то сбоку рука костлявая, коричневая из дыры высунулась, за край колодца схватилась. Выскочила из этой дыры тварь страшная. Прыгнула вперед так быстро, что сразу разглядеть ее не успела я. Прыгнула… И прям на старосту. С ног его сшибла, да в горло вцепилась. Разодрала в одно мгновение – он и пикнуть не успел. Тут бабы закричали, да и мужики тоже. Побросали все что в руках было, да и кинулись кто-куда. Я, неуклюжая, попятилась сначала, спотыкнулась о чье-то коромысло, упала навзничь. Ведро одно укатилось, другое мне на живот упасть умудрилось, как раз вовремя. Тварь легкую добычу, видать, почуяла. Развернулась, да ко мне теперь кинулась. Я чудом от нее загородилась тем ведром, дном в сторону чудища. Налетела она на него как на щит. Ребром того ведра меня так ударило, что дыханье сперло. Не хватило сил тогда в руках удержать. Одна лапища в ведре пробитом застряла. Когтями со второй руки рядом с головой по земле шваркнула, – старушку передернуло. Столько лет прошло, но эти воспоминания, видать, было ничем не перебить. Даже сейчас она ощутила, как начинает колотиться сердце, будто снова переживая тот ужас. Но бабка взяла себя в руки. Это событие было хоть и страшным, но все-таки не самым кошмарным, что ей довелось пережить после. Да и дети глазенки вылупили – ждут рассказа дальше.

– Тут я ее рожу разглядеть-то и успела. Кожа цветом, что сырая земля с глиной, но с зеленым отливом, буграми вся покрыта, будто жабья, натянута сразу на кости. Глаза круглые, век почти не видно, белки желтые с прожилками красными, бешеные. Губы настолько тонкие, будто их и нет вовсе – десна видны. Волосы жидкие, что почти лысая голова, но длинные при этом, ниже плеч. Тварь рычит, зубами клацает, вроде и людские зубы, но клыков шесть. Внизу и вверху два, как человечьи, только длиннее и острее, чем у людей, и сверху перед обычными клыками еще клыки чуть поменьше размером. А смрад какой от ее дыханья пошел!