Елена Свительская - Две тысячи журавлей

Они не дал оружию вылезти полностью, задержал на половине. Катана яростно задёргалась, вспыхнула красным пламенем. Казалось, ещё миг – и огонь сожрёт владельца оружия, точнее, тюремщика проклятого меча. В маленькой комнате стало нестерпимо жарко.

– А ты у меня проголодался, дружище? – возмущённо прошипел демон. – Сколько можно крови лакать? Так и лопнуть от обжорства можно!

Катана яростно дёрнулась, озарив комнату зелёно-жёлтым цветом, какого-то неприятного, яркого, ядовитого оттенка.

– Точно, ты же у меня вечно голодный и ненасытный, – мрачно произнёс они. – И всё равно мою добычу я тебе не отдам!

Аристократ потерянно сел на пол, на край моей постели. Разговор чудища и дьявольского оружия его потряс. А на меня опустилось непривычное равнодушие. Подумалось, что всё адово пламя и муки, которые оно причиняет грешникам, ничто перед ужасом от человеческого коварства. Что уж говорить о явлении одного-единственного демона?

– Послушай, человек, – чётко, но тихо сказал они. – Если бы не это аппетитное тело девчонки, я бы с удовольствием выпил твоей крови прямо сейчас.

– М-м-м-он-н-н-ах-х-хи… – мужчина задыхался от ужаса.

– Когда они сюда придут, ты уже будешь бездыханным трупом, – задумчиво пояснило чудовище, поковырялось длинным острым когтем в зубах. – Или обгрызенным скелетом. Может, от тебя и костей не останется. К тому же, в мире не так много добродетельных монахов, которые способны со мной драться.

Меч снова яростно рванулся, желая освободиться.

– А пороки делают монахов и священнослужителей слабее, – мечтательная улыбка. – Чем больше пороков, тем меньше у их собирателя сил противостоять злым существам.

Катана рванулась так, словно хотела пробить потолок и крышу – и улететь в чёрное бездонное небо.

Демон на миг зажмурился, потом распахнул веки – зрачки его сузились как две тонких щели. Казалось, в них пляшет тёмное пламя. Сердце испуганно сжалось, как будто в паре шагов от меня неожиданно распахнулись ворота ада.

И вдруг от чудовища повеяло холодом. Жар пламени, вырывающегося из меча, сцепился с невидимыми иглами. Холод и жар заплясали по комнате. То стены раскрашивались ярким светом – и меня пробирал пот, то по стенам ползли причудливые картины из инея – и я сжималось от холода, дрожала. Они был силён, но и оружие его наделено какой-то особой злой силой и… собственным сознанием, желающим разрушений, убийств и крови. Что связало проклятый меч, который вполне мог прийти из ада, и этого демона, неясно. И теперь мне стало непонятно, кто из них является тюремщиком для другого. Сначала они сдерживал кровожадную катану, теперь оружие мешает ему перейти к цели визита, ведь не просто ж так чудовище вернулось ко мне! Если переживу их схватку, то пойму, зачем понадобилась демону.

– Я сам ещё не поел!!! – прошипел они.

Холод неожиданно загнал меч обратно в ножны. Инеем покрылась рукоять непокорной катаны.

– Видишь, человек, я уже едва сдерживаюсь от голода, – мрачно произнёс демон. – Но сердце девчонки, ещё не изъеденное пороками, намного вкуснее того грязного, затвердевшего, холодного куска мяса, что дёргается в твоей груди. Потому убирайся отсюда! Не мешай мне удалить мой голод! А не то… – зловещая ухмылка, внезапно удлинившиеся клыки. – Я скормлю тебя моей катане – она никогда не отказывалась от крови. Человеческую кровь эта дьявольская душа предпочитает поболее прочих.

В подтверждение слов хозяина или тюремщика, длинный меч опять рванулся из ножен – и был остановлен когтистой лапой.

Побледнев, аристократ вскочил и кинулся вон из жуткой комнаты, облюбованной чудовищем. То с клыкастой усмешкой выставило вперёд ногу в деревянной сандалии и белоснежном носке. Мужчина, налетев на неё, растянулся по полу, слабо вскрикнул. Похоже, на громкий вопль сил у него уже не осталось. Того и гляди – скончается на месте от ужаса.

– Не шуми, – строго попросил они. – Не буди других людей: я хочу спокойно поужинать.

– Д-да! – пылко пообещал трус.

Поднялся на колени, аккуратно и почтительно отодвинул ногу чудища, перегородившую ему путь – руки у несчастного при этом сильно дрожали – и пополз вон. Демон проводил его насмешливым взглядом. И долго вслушивался в ночные звуки, должно быть, ждал, пока тот не покинет дом. Длинный меч дёрнулся уже как-то робко, неуверенно, потом сам забился в ножны по самую рукоять – и перестал выдыхать свет и пламя. Теперь маленькую комнату освещало лишь тусклое сияние красных глаз с узкими зрачками. Я боялась поднять взгляд. После пережитого моё тело будто бы пришили к постели цепями.

– Слушай, малявка, – грубо начал демон, зашуршала его одежда. – Было бы трудно придумать что-то глупее и смешнее этого.

Робко подняла голову. Они уселся на татами напротив меня. Шага два-три от меня до него. Его красные глаза задумчиво впились в моё лицо, чёрные зрачки то расширялись, то сужались. Его жуткое оружие присмирело или просто затаилось, выжидая удобного случая полакомиться кровью.

– Молчишь? – клыкастая улыбка. – Уже забыла?

С трудом выдохнула:

– Ч-ч-т-т-т-о-о?

– Ты просила Будду спасти мою душу, – его улыбка стала шире.

А ему-то кто рассказал?

– Мне мой знакомый дух сообщил: он в Киото живёт, – пояснил демон. – Я тогда чуть не лопнул со смеху, – они подался вперёд, ко мне поближе – я невольно отпрянула назад. – А тебе это не кажется смешным, малышка? Молиться о спасении они – это так же нелепо, как молиться, чтобы у пламени исчез его жар!

– Как же иначе мне отблагодарить вас?

– О, есть много способов, – фыркнул демон. – Ты же выбрала самый странный, девочка.

Неуверенно ответила:

– Это самый лучший.

– Ну, может, ты и в самом деле желала блага для они: ты ещё достаточно чиста для того, чтобы желать кому-то чего-то доброго, – голос его потеплел. – Но мне совсем не хочется, чтобы мою душу спасали. Даже если это возможно. Меня не прельщает мысль попасть в рай после смерти. Собственно, жизнью моё существование сложно назвать, точнее выразиться, что я уже умер. Поэтому незачем молиться обо мне, девочка. Молись-ка ты лучше о себе.

Возмущённо вскричала:

– Но вы меня спасали уже дважды!

Его лапа превратилась в человеческую руку мгновенно, закрыла мне рот: его кожа была на ощупь как человеческая, но неестественно прохладна.

– Не кричи: тебе полуночные беседы с они добра не принесут и сами по себе, – короткая усмешка. – А уж людям знать о них не стоит. Тот-то ничего не расскажет, он трус.

Зрачки его сузились, став как две тонкие нити.

– Словом, я предупредил, а дальше делай, что хочешь, – холодно произнёс демон, глаза его стали светить тускло-тускло, отчего комната вокруг нас растаяла во мраке, осталось лишь маленькое, плохо освещённое пространство вокруг нас.