Роман Иферов - Инспектор раёв

Девчата пронеслись в болото. Вон лежат жердины – продольные, на них – поперечные. Дальше поперечных нету, а продольные очищены от коры и очень скользкие. Девочки прошлепали по жердинам, потом легко и часто ступая пронеслись по зыбучей трясине и исчезли среди кривых елей.

Юноши почти нагнали их в русле, потом медленно, но достаточно ловко пробежали по первым жердинам, начали падать со вторых. Они доставали друг друга, опять падали, наконец, потеряв пару человек, взобрались на жердины и, опираясь друг на друга, поковыляли по ним. Жердины кончились, юноши встали – и начали тонуть в трясине. Пытались доставать тонущих, жердины задирались, они с них падали. Крики ярости, вопли ужаса, рёв натуги достающих и доставаемых. Потом – всхлипывания и причитания безнадежных, стук и чавканье их добивания, ропот побежденных, стоны страдания. Вместо трех рук воинов в сухое русло выползли две руки деморализованных пацанов.

Чтобы бросить четыре копья, мне пришлось встать на корточки, и голова показалась над травой. Серый Олень выставил свою голову и две головы на копьях.

– В трех попало, нет серьезных. – Отметилось в уме.

Мы упали и перекатились на позицию слева. Знакомая ситуация пробудила в Чужих воинов. Они кончили хныкать, сообразили, что нападающим нужно время на перезарядку и прицеливание и бросились в атаку. Мы оказались у них справа сзади. Олень насадил мне два копья, я замахнулся, выпустил – два вопля. Потом еще, еще и еще. Мы успели перепрыгнуть траву справа и вползли в бочажину. От второй позиции мы утром пару раз проползли дальше. Получилось, как будто мы отступили туда.

Несколько Чужих смотрели вдаль, мы, закрытые кувшинками, сквозь воду смотрели на них. Степняки Чужие не способны представить сидение с головой в воде. Они взяли копья наизготовку и начали красться в сторону примятой нами травы. Мы вскочили – я с двумя копьеметалками, Олень – с одним. Залп! Перезарядка копьеметалок. Залп! Остался один, он уже подбежал и замахнулся копьем надо мной. Олень швырнул ему в лицо пригоршню тины, тот на мгновение растерялся и я убил его копьем.

Мы рванули направо, на другой берег старицы. Успели. Десяток Чужих с копьями смотрели на нас, мы – на них. Я держал две копьеметалки в одной руке, чтобы было похоже на дубину. У Оленя в руке было два копья, остальные – на земле. Четверо Чужих по команде вожака бросили в нас копья. Недолет, мы легко отбили их руками. Чужие с воплем ринулись к нам, рассчитывая подойти на бросок своих копий раньше, чем мы сможем бросить наши. И пока они еще бежали вниз, я расстрелял их с двух копьеметалок.

Мы просканировали поле боя. Треск кузнечиков, жужжание мух и ос, чириканье и цвирканье птиц не нарушались. Ни шуршания раздвигаемой, ни скрипения наступаемой травы. Бой окончен, а ночью я стану наконец-то жертвой Тигру, и Он дарует Племени победу.

Резкая боль! В левой икре. Я подсел и наклонился посмотреть. В траву торопливо ушуршала здоровущая гадюка, в икре блестели две дырочки. Зачем? Мы не могли на нее наступить, стоим же все время на месте.

– Опаньки! – Изумился Олень, взглянув на ранки. Тут же схватил копье и воткнул в ногу раз и два. Я зарычал от боли и ударил копьеметалкой в землю так, что чуть не сломал. Дедушка Олень уже присосался к ране и ежесекундно сплевывал кровь с ядом. Наконец оторвался, встал на коленки и обильно помочился на рану. Потом бросился в траву, вернулся с пучком тысячелистника, тщательно размял, затолкал в рану и сказал: «Прижми!». Я без передышки выл и вбивал копьеметалки в землю.

– Ты чего спал? – Спросил он, глядя в сторону.

– Я не спал, я копья метал. – Обиделся я.

Шаман, не глядя, быстро положил ладонь мне на рот.

– Заклинаю вас, слуги Тигра, именем вашего повелителя – ответьте – что произошло?

Мне потихоньку становилось всё равно. Я стоял на мягкой лужайке, майское солнышко гладило теплыми лучиками.

– Гееерооой! – Донесся издалека-издалека голос Шамана – Выбрать Тигра, иначе Чужие… – дальше я уже не слышал, да и так всё ясно.

***

Из утреннего Солнца вышел и в круге Солнца встал передо мной, и было бессомнительно ясно, что Он – Мамонт. Я решительно подошел и запустил руки в его шерсть. Настоящий. Шерсть глубокая, жесткая, но в то же самое время мягкая, под шерстью – твердая шкура.

– Так Ты – настоящий? – Серьезно спросил я. – Существуешь?

И тут же понял, что спросил глупость. От него исходило Существование, Он сам был Сущий. Да что там, ты существовал лишь пока Он смотрел на тебя.

– Да. – Так же серьезно глубоким басом ответил Он. – Но к делу. Если Тигр получит тебя, Он даст победу, Племя убьет Чужих, но погибнет.

– Как это? – Я не удержался и съязвил – Два последних воина воткнут копья друг в друга?

– Останется с полруки воинов, рука женщин и пара рук детей, – не заметив юмора пояснил Мамонт, – воины умрут от ран, женщины и дети умрут зимой.

– И что делать? – Согласно спросил я.

– Помиритесь с Чужими. Будете вместе растить овец.

– Чо? – Оторопело обронил я.

Звучало как бред. Чужие на то и Чужие, что их уничтожают, а не мирятся. «Растить» – что за слово вообще? Есть слово «расти», а «растить» – это как? Заставлять овцу расти? Но она же и так растет.

– То. – Терпеливо ответил Мамонт. – Смотри. – И Он показал мне, что такое «растить» и как растить, и что будет, если мы будем растить животных и растений – люди перенесут холодные времена и размножатся, и что будет, если мы не будем растить – люди вымрут за полруки поколений.

Слева блеснул яркий яростный свет, какого на земле не бывает. Конечно, я духовным оком узнал своего жертевника. Тигр!

– Ты, пшел вон. – Не глядя, бросил он Мамонту. – Ты, со мной. – Это уже мне.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Слово «Вождь» здесь женского рода

Разумеется, неандерталец не употребил слова из нашего научного лексикона. Я перевожу по смыслу.

Имена неандертальцам дают матери после пяти – семи лет жизни. В этом возрасте ребенок впервые заговаривает о своей смерти. В то же время, резко повышается вероятность его дальнейшего выживания. До того его называют просто «ребенок». Имя по традиции состоит из двух слов: первое слово – эмоциональное качество, второе – предмет.