Сергей Воронин - Георг де Вилар. Серебряная рота

– Так как, говорите, вас зовут, юноша?

– Георг де Вилар, – с учтивым поклоном ответил я.

– Что же… До встречи, Жорж, – герцог мягко улыбнулся и пришпорил коня.

– Простите, сударь!

Я обернулся к кузнецу. Мне вновь показалось, что на его лице лежит печать некоей глубокой скорби.

– За что?! – воскликнул я.

Мне было хорошо. Последние слова герцога показались мне добрым знамением – Жоржем звала меня матушка. Хотя мне больше нравилось, как называл меня дядя на английский манер. Вообще, всё так славно закончилось. А ненависть гасконца – это пустое, легкомысленно думал я. Возможно, придётся победить его ещё раз. Когда он вылечится. Да сколько угодно раз! Ведь я же действительно его победил! Ах, спасибо дядюшке за науку!

Пока гасконца перевязывали, на меня нахлынуло сильнейшее нервное возбуждение, от которого даже начали мелко постукивать зубы и которое я совершенно не испытывал во время схватки. А сейчас оно превратилось в воодушевление. Я радовался и готов был осыпать щедротами своей радости всех вокруг.

– Месье! – сказал я, шагнув к кузнецу и положив руку на его покатое сильное плечо. – Я вам искренне благодарен! Вы, вероятно, спасли мне жизнь! Нет! Наверняка спасли! – моё великодушие не желало границ. – Чем я могу отплатить вам?

– Можете, сударь, – с мрачным видом кивнул кузнец. – Помогите мне, как я помог вам! Спасите моего сына!

– Сына? – с недоумением спросил я. – А при чём тут…

– Господин!!!

От кузни ко мне бежала женщина. Тяжёлая деревенская жизнь ещё не до конца исказила миловидность, присущую ей в юности.

– Помогите нам, ваша светлость! – взмолилась она, подбежав вплотную.

– Но я не светлость… – попытался протестовать я.

– Помогите! – продолжала она молить не слушая. – Наш мальчик! Наш Поль! Он забрал его себе! Он его забрал! Спасите нашего мальчика! Вы храбрый, вы ловкий, вы благородный! Помогите нам, умоляем!.. Жанна, проси!

Она упала передо мной на колени, молитвенно сложа руки. Из кузни выскочила простоволосая девушка с заплаканным лицом и тоже упала передо мной на колени.

– Подождите! – смешался я. – Встаньте! Не нужно этого! Конечно, я помогу вам! Только объясните, я не понимаю! Кто забрал? Кто Он?

– Наш сеньор, – глухим голосом ответил кузнец.

– Но… У него ведь нет на это права? – неуверенно спросил я.

Меньше всего мне бы хотелось участвовать в разбирательствах крестьян с их сеньором.

– Нет, сударь, нет! – вскричала жена кузнеца. – Спасите его! Поль ещё совсем ребёнок, ему всего девять! Он делает с людьми ужасные вещи! Его все боятся! Все! Потому что он делает невозможное! Понимаете, сударь?! Он творит невероятное!

– Подождите, – начал догадываться я. – Вы хотите сказать, что у вашего сеньора есть Вера?

– Есть, – мрачно подтвердил кузнец. – Но не в Господа нашего.

– И что же? Его Вера сильна?

– Сильна, сударь.

Дядя рассказывал мне, какие страшные чудеса именем Господа совершал над вражескими солдатами исполненный Веры преподобный отец Иаков на поле боя. Правда, у испанцев, как рассказывал дядя, был свой преподобный судя по его рассказам, обладавший не меньшей Верой. Ходили слухи и о вероотступниках. И о силе их Веры.

Я вдруг почувствовал, что мне зябко. Захотелось накинуть плащ. Я машинально погладил рукой грудь, нащупав висевший под камзолом нательный крест.

– А как же Святая инквизиция? – спросил я.

– Ах, сударь! – воскликнула жена кузнеца. – Ей теперь не до нас! Её больше заботят протестанты!

– Встаньте, – сказал я. – Прошу вас. Конечно, я вам помогу, я ведь обещал. Тем более…

Но не клялся! – тут же всколыхнулся внутренний голос. Лучше было напороться на кинжал слуги гасконца! В этом случае хотя бы был шанс выжить!

– И как Он забрал мальчика? Когда? – спросил я, с усилием отогнав недостойные мысли.

– Утром мы заметили, что Поль куда-то пропал, – ответила жена кузнеца, поднимаясь с колен. – А недавно нам сказали, что видели, как он входит в замок.

– Так он сам туда пошёл? Может, тогда…

– Нет, сударь. Он делает так, что люди сами к нему приходят. И больше их никто никогда не видит. Ах, Поль, мальчик мой! – она снова шумно всхлипнула, спрятав лицо в ладонях.

Кузнец, придвинувшись, обнял её. Глядя на его могучие плечи, так жалко сгорбившиеся в неловкой попытке утешить жену, я внезапно почувствовал гнев. Негодяй, издевающийся над беззащитными людьми, должен быть наказан! Тем более, если он действительно служит Врагу рода человеческого.

– Как же лучше действовать? – спросил я кузнеца. – Замок большой? В нём много слуг?

– Замок небольшой, сударь, – обстоятельно начала объяснять за кузнеца его жена. – Это просто дом. Слугу видят только одного, он порой выходит в деревню, и он совсем старик. Всё, что положено, люди просто оставляют у ворот. Люди боятся заходить за них.

– И давно Он у вас такой? – осторожно поинтересовался я.

– Не очень, сударь. Как жена его преставилась. И две дочки. От оспы они померли. Семь лет прошло, да? – подняла она глаза на мужа.

– Мы пойдём вместе, – сказал кузнец. – Я и вы. У меня припрятана аркебуза. Дам её вам, вы, небось, лучше меня с ней управитесь… А я топор возьму.

В голосе его звучало обречённое спокойствие.

– Аркебуза, это хорошо, – похвалил я. – У меня ещё есть пистоль. Новейшей конструкции, кремнёвый.

Пистолем своим я гордился. Он довольно дорого обошёлся нашей небогатой семье. Я не желал таких трат, но матушка настояла, чтобы оружие было самым лучшим. Вспомнив о матушке, я почувствовал лёгкий укол грусти. Наверняка волнуется сейчас обо мне.

Кузнец ушёл собираться. Я накинул плащ, надел берет и подошёл к Одиссею. Тот задвигал ноздрями и шумно фыркнул.

– Подкрепись пока, братец, – сказал я ему. – Побегаешь ещё немного без подковы. А зачем терял?

Повесил ему на морду мешок с остатками корма и вытащил пистоль из седельной сумки. Снова полюбовался на него и проверил заряд. Я взял за правило каждое утро менять затравку и сегодняшним утром тоже менял, но всё равно на всякий случай выскреб с полки порох и насыпал свежего. Проверил, не сбился ли кремень в зажиме.

Тем временем подошёл кузнец, ведя в поводу неказистого, но крепкого на вид конька. К седлу был приторочен здоровенный топор, в руке кузнец принёс аркебузу. Аркебуза была совсем старой, ещё с открытой полкой, но выглядела вполне исправной. У нас дома была поновее. Я не стал её забирать или покупать себе другую, потому что не знал точно, что мне понадобится на войне и предполагал обзавестись необходимым на месте. Если меня причислят к мушкетёрам, то надобен будет только мушкет, если в лёгкую кавалерию, то короткая аркебуза и палаш, ну а в тяжёлую кавалерию я и не мечтал попасть, простую кирасу, шлем и латы я ещё мог кое-как осилить, но хороший рыцарский конь стоил как половина нашего поместья.