Евгения Говоркова-Никифорова - Сарматские хроники-2. Спецназ поневоле

Он помрачнел ещё больше. Пираты ухитрились отсечь от каравана две лодьи и неплохо поживились за его счёт. Поведение морских разбойников было исключительно нахальным, отчаянным и… кого-то напоминало…

Молодая смазливая наложница попыталась было отвлечь повелителя от невесёлых мыслей, однако князь грубо прервал её ласки, а потом и вовсе турнул прочь. Вот уже пару дней ни сладкие яства, ни любовные утехи не приносили желаемого удовлетворения.

Кто же посмел бросить ему вызов???…

…Чуть позже он молча и долго смотрел на стоящего перед ним воеводу, а тот не знал, куда ему деться от тяжёлого взгляда повелителя.

– Ну, что скажешь, Борислав? Как случиться могло такое? Ты мне божился, что караван мой морской охраняется хорошо, а на лодьях – всё люди проверенные да надёжные… Как удалось супостатам целых два судна в ловушку загнать???

Воевода молчал, потупив глаза. То не просто супостаты, то сарматы были! Но как поведать о том князю? И как объяснить, что его опытные, бывалые воины при виде волков-воинов побросали оружие, а многие сами в воду попрыгали?…

– Подошли они незаметно, княже, дозорный в последний миг увидел. Борта у судна их низкие, в волнах не разглядеть было…

– А что ж отпор достойный не дали дружинники твои? Али трусов да пентюхов на лодьи набрал???

– Нет, княже! Вот только…

– Что??? Говори, воевода!!!

– То воины-волки были, княже…

Князь побледнел и недоуменно уставился на ратника:

– Ты в своём уме, Борислав? Вместе мы с тобой видели, как волки проклятые в самый шторм на драккаре ушли, там и сгинули!!! Верная смерть, кормчий сказал! Ты враньём своим да придумками оправдаться хочешь??? Остался ли кто живой с тех лодей захваченных?

Борислав втянул голову в плечи:

– Остались, княже! Гребцы да дружинников несколько. Разбойники одну лодью таранили да потопили, а вторую только потрепали малость – её потом в караване на буксир взяли, так и привели…

– Ну, и что говорят эти твои «гребцы да дружинники»??? – нетерпеливо перебил князь.

– Говорят, княже, что драккар то был, потому и подошёл незаметно. А на нём – волки-воины. Кормчим у них Богдан – его тоже признали, а капитаном – вожак волчий, Майпранг…

Услышав последнее имя, князь сжал кулаки в бессильной злобе, а бледное лицо его пошло пятнами.

– Неужто с того света вернулись??? Ну, так мы им обратную дорогу покажем…

***

…Аглая сидела на берегу моря на небольшом пригорке чуть выше знакомого песчаного пляжа. Она и раньше любила смотреть на море, а сейчас с ним, морем, было очень много связано.

Драккар с экипажем из воинов-волков ушёл накануне утром. Очередная вылазка сулила немалую прибыль, и Майпранг обещал, что вернутся они быстро.

Майпранг… Они опять чуть было не поругались…

В тот вечер, потягивая густое тёмное вино, они неспешно беседовали. Близнецы пропадали, по-видимому, в шатре Орги, которая с удовольствием постоянно собирала вокруг себя целый детский сад. Разговор шёл в привычном русле: как много богато гружёных кораблей в море, как легко и быстро можно их захватить, пользуясь несомненными преимуществами драккара, как порой воины-волки одним своим появлением так запугивают торговых людей, что те сами готовы отдать весь товар…

– Корабли-то чьи, известно? – весело спросила Аглая.

Забавно было видеть, как вожак стаи, уже бывалый МОРСКОЙ волк, словно мальчишка, хвастает перед ней своими победами.

– Да подряд все, больно мы разбираем! Рыбаков не трогаем – рыбы мы и сами наловим… А так… В прошлый раз вон две лодьи русичей перехватили. Отсекли от каравана да на абордаж взяли. Помнишь, с хорошей добычей недавно пришли – ткани восточные, посуда серебряная? То от князя заморского подарочки!…

Улыбка исчезла с лица Аглаи:

– Князя ограбили?

– Угу.

– Пранг, вам что – моря да кораблей прочих мало??? – нахмурилась она. – Князь, поди, уж и забыл про нас – так давай напомним???

– Kaina! 8 8 Kaina (скифо-сармат.) – месть. – запальчиво произнёс сармат, глядя на неё в упор.

– Ну да, как же, помню! Сдалась тебе эта месть!

– Волки-воины врагов своих не забывают, и не прощают. Ты женщина, тебе не понять!

– Куда уж мне! Только я мыслю, что врагам о себе без нужды напоминать тоже не обязательно! А то получается, как без штанов голым задом в муравейник в лесу сесть – муравьёв, конечно, много передавишь, но зад свой подставишь по-любому!

Майпранг фыркнул:

– Как додумалась-то до такого?

– Фантазия богатая!…

На том бы разговор и закончить, однако ближе к ночи к ним наведался Богдан и с видом бывалого заговорщика позвал Майпранга на улицу. Аглая, переместившись поближе к выходу, принялась «греть уши».

– Прикинул я, как пойдут они, – слышался тихий голос водника. – Суда в тех водах завсегда одной дорогой ходят. Щиты с мачтой снимем, за волной укроемся – и в раз перехватим! Будет привет князьюшке нашему!…

По всему выходило, что княжеский караван ожидает новое нападение…

– То есть вы не уймётесь с этим князем??? – Аглая выглянула из юрты, вне себя от возмущения.

– Во-первых, почему ты подслушиваешь? А во-вторых, почему в разговор встреваешь? – холодно поинтересовался Майпранг.

– До сих пор встревать можно было! И толк был, если встряну! – её просто трясло от негодования.

– Всему предел есть, Аглая! Мужчины решение принимают, мужчины важные дела вершат. Женщины НЕ ЛЕЗУТ!

– Это новость! – вскинула она брови и скрылась в юрте…

…Новостью это, конечно, не было. Мужчины что в этом, что в её прежнем мире рассуждали одинаково. Доминировать и командовать они хотели всегда и во все времена. Причём, у древнего сармата прав на это, как ни крути, было больше, чем у её бывших современников. Но то, что Майпранг сам, добровольно и упрямо суёт голову в петлю, Аглаю откровенно выводило из себя. Игрушки это и бравада пустая! А князь играться не будет – у него к сарматам свои счёты…

…Аглая поправила волосы, немного растрепавшиеся от ветра, и на правой руке блеснул витой браслет тёмного золота, занимавший почти половину предплечья. Это был подарок Скилура.

…Тогда, три года назад, когда они наконец добрались до берега и обосновались на новом месте, волчонок в один из вечеров пришёл к ним с Майпрангом в шатёр и замер на пороге, робея от почтения и страха. Вожак что-то отрывисто спросил у него на своём языке, и мальчишка, побледнев, затараторил в ответ, периодически тыкая указательным пальцем в Аглаю. Из сказанного бурного потока сарматских слов она уловила только несколько раз «mata», остальное не поняла совершенно.

– Чего он хочет? – спросила Аглая, когда пацан наконец умолк, с растерянным и несчастным видом переминаясь с ноги на ногу.

Майпранг перевёл на неё глаза: