Атуна Койдергем - Княжна для викинга. Книга 2

– Нет, но…– Ясыня старалась не показать вида, но явственно растерялась. Разумеется, Годфред сразу пришелся ей по сердцу. Он молод и хорош собой. С ним нескучно, и он не грубиян. На его месте мог бы оказаться влиятельный ворчливый старикашка, пожелавший в жены юную деву. Да, Годфред, определенно, лучше всех женихов на свете. И к тому же он не какой-то обычный человек. А наместник княжеский, племянник Рюрика Новгородского. Какого еще мужа можно желать? – Я люблю…Да.

– Правда? – по-мальчишески радостно улыбнулся Годфред, притянув Ясыню и усадив ее себе на колени. – Если это так, то ты должна все-таки поцеловать меня. В доказательство твоих слов.

Ясыня внимательно рассматривала лицо Годфреда. Было очевидно, что она опять о чем-то задумалась.

– Я не знаю, что нужно делать, – наконец призналась Ясыня.

– О…Вот как…Ну ладно…Я научу, – Годфреду все больше нравилась его невеста, хотя он и сам не понимал почему. Наверное, потому, что несмотря на ее робость и подчеркнутую вежливость, в ней чувствуется духовная сила. И особое упрямство, которое привлекает. И самое главное – в Ясыне нет притворной скромности. Она не жеманится. – Обними меня вот так, – Годфред уложил руки Ясыни себе на плечи. – Поверни голову чуть сюда. Закрой глаза…Нет, сначала посмотри на меня. А теперь закрой глаза, – Годфред снова поцеловал Ясыню в губы. На сей раз она не отворачивалась, что радовало его бесконечно. После кучи развратных девах, коим уже не хватало места в его памяти, ему нравилась непорочная Ясыня, которая вместе с тем была неглупа. Да, пожалуй, именно такая жена и должна у него быть.

Годфред подхватил Ясыню на руки и пошел в дальнюю горенку, служащую ему опочивальней. На лавках было неудобно даже сидеть, не то что миловаться с любимой.

Опустив Ясыню на застеленное мехами ложе, Годфред прилег возле нее. Обнял ее за коленки, которые уже сходу нравились ему, хотя их скрывало платье, оставлявшее простор лишь для воображения.

– Я лучше пойду, – опомнилась Ясыня, когда Годфред вознамерился отогнуть подол ее юбки.

– Ты же хотела спать, – недоумевал Годфред.

– Я же не могу спать тут! – возмутилась Ясыня, которая теперь не выглядела покорной и стесненной.

– А где же еще как не здесь? – удивился Годфред. – Ты сама сказала, что опасаешься за свое доброе имя. Куда бы ты сейчас ни отправилась, все отразится на нем отрицательно. Есть лишь одно безопасное место для тебя и твоего имени, – Годфред довольно оскалился, – эти покои! Покои твоего будущего мужа!

– Похоже, не так безопасны эти покои, – проворчала Ясыня, поднимаясь. – Я ухожу.

– Нет, подожди, – Годфред оценил стойкость Ясыни. – Прости, я не хотел тебя обидеть.

– Да уж…Лучше не обижай меня…Я ведь теперь знаю, где взять скрамасакс в случае чего…– злостно пошутила Ясыня, вызвав на устах Годфреда улыбку.

– Я больше не буду, – до очарования просто пообещал Годфред, ухватив Ясыню за запястье и вернув ее на место рядом с собой. В знак того, что никаких посягательств отныне не будет, он даже поправил ей подол, чуть одернув последний.

Послышался звук дождя за окном. В растворенные ставни стал заливать дождь. В горнице сделалось знобко от сырого воздуха, повеявшего с улицы. Годфред поднялся, чтобы прикрыть ставни. Настроение у него улучшилось. Эта непогода даже кстати. Ясыня то и дело порывается от него уйти. Но в дождь она точно никуда не денется отсюда.

– Тебе холодно? – вернувшись к невесте, Годфред приблизился к ней и дотронулся своим носом до ее маленького носика, такого холодного, будто она только с мороза. – О, ледяные великаны, ты же совсем замерзла! Почему ты мне не сказала? Я не хочу, чтобы ты простудилась, – Годфред укутал Ясыню покрывалом, обнял и, уже не спрашивая разрешения, снова поцеловал.

– Осторожней, ты сейчас изомнешь мое платье, – предупредила Ясыня. – Тогда отец, истолковав сие по своему усмотрению, точно убьет меня…– недовольно заключила Ясыня, вспомнив образ сурового родителя.

– Ну так сними его, и оно не помнется! – на сей раз Годфред предложил без задней мысли. Просто он ощущал так, что Ясыня ему родная и близкая, и с ней можно говорить напрямую. – У тебя же там еще рубаха…

– Ну уж нет, еще чего…– Ясыня не позволяла себе терять бдительности. – Вообще-то, скоро утро. Мне необязательно ложиться спать, – решила Ясыня наконец. – А там дальше ты проводишь меня домой…

– Боюсь, утро на самом деле нескоро, – уверил Годфред, играя с поясом Ясыни, который в следствие того оказался развязанным. – Небо в тучах. Дождь задумал надолго. Рассвет запоздает. Кстати, я не понял, ты что, хочешь уйти от меня? Я что, такой уж гадкий?!

– Нет, совсем не гадкий, – вздохнула Ясыня, которая чувствовала, что неминуемо влюбляется в своего жениха, как ни старается сдержать своих чувств. – Я лишь не хочу тебя раззадоривать. Мало ли как там дальше повернется твой задор…

– Не тревожься, дорогая, я не раззадорюсь. Я же тебе пообещал, – напомнил Годфред, уже стягивая с Ясыни платье.

– Я сейчас уйду, – погрозила Ясыня строго.

– Все-все, больше не буду, – пообещал Годфред, все-таки стащив с Ясыни платье и отбросив последнее на край постели. – Теперь оно не помнется. Все, забудь о нем. Поцелуй меня сейчас.

– Нет. Это может совсем уж паршиво для меня окончиться, – озвучила вслух свои опасения Ясыня, посильнее натянув на себя покрывало.

– Ха-ха, – Годфред принял услышанное откровение за шутку. – Нет-нет, даже не думай так. Мы же условились. Я буду почтителен, как твой брат, – заверил Годфред, прильнув к шее Ясыни.

Годфред был человеком настроения. Иногда ему хотелось страстных ласк, горячих, грубых, без предисловий и далеко идущих планов. Для подобного могла сгодиться даже незнакомка. Но иногда его сердце желало неги ласковых прикосновений и приглушенных бесед. Чувство влюбленности посещало его, как вдохновение странствующего певца, и он покорялся этому чувству, не стыдясь и не считая это слабостью.

– Что-то мне не по себе, – доверчиво призналась Ясыня. Ворот ее сорочки теперь уже был отвернут, а губы Годфреда целовали ее упругую грудь, взволнованно вздымающуюся.

– Я же ничего худого не делаю, – успокоил Годфред. – Это всего лишь поцелуй. Жениху такое дозволительно.

Ясыня вконец заблудилась в лабиринте правил и предписаний. Вроде он все верно говорит. И ничего опасного не происходит. Или происходит? Как бы там ни было на самом деле, чувство у нее такое, что она поступает опрометчиво.

– Я уже еле удерживаюсь, – признался Годфред, ладонь которого скользнула по бедру Ясыни.

– Ну начинается, – недовольно пробурчала Ясыня, потянув за плечико сорочки и вернув одеяние на должное место. – Все, оставь меня.