Атуна Койдергем - Княжна для викинга. Книга 2

– Пусть истолковывает, как хочет, – Годфред заглянул под лавку, ища свой сапог. – Но ты не пойдешь домой…

– Как это? Так нельзя, – Ясыня колебалась. Она на самом деле не особо жаждала вернуться в отчий дом. Но вместе с тем чувствовала только одно – все идет неправильно. А как правильно – теперь уже неясно!

– Можно. Можно все, дорогая, – Годфред надел ремень с прикрепленным на нем кинжалом, поцеловал Ясыню и пошел к двери. Обычно он принимал Барму именно здесь, в гриднице. Но сегодня, конечно, такого не будет.

На просторном крыльце толпилась стража, а также стоял Варди и, собственно, сам глава вече. Последний выглядел угрюмым и взглянул на Годфреда недобро.

– Привет тебе, Барма…– кивнул Годфред главе вече, поправляя на ходу рубаху. – Надеюсь, ты разбудил меня в такую рань не просто так…

– Уже полдень, – заметил Барма, с недоверием оглядев помятого со сна Годфреда. – Из-за дождя не видно солнца. Вероятно, князь слишком мало спал этой ночью. Вот ему и кажется, что теперь рано.

– Ну разумеется, мало. Я же славил Перуна вместе со всеми, – напомнил Годфред.

– Об этом я и пришел говорить, – Барма бросил взгляд на двери гридницы, которые на сей раз перед ним не открылись.

– Ну так пойдем и поговорим, – Годфред сошел с крыльца на землю. Он не стал дожидаться укрытия, поскольку дождь был не столько сильным, сколько мелким и непрестанным. – Никого не впускать туда, – напоследок распорядился Годфред, развернувшись к страже. – Иначе разозлюсь.

Барма оглядел Годфреда колючим взглядом. Но не произнес ни слова. Лишь двинулся следом за наместником в один из теремов, который прежде принадлежал Изяславу.

****

В тереме было пустынно и мрачно. Тяжелые пыльные ковры покрывали полы. Глиняные кувшины и резная посуда украшали полки. Годфред сел на лавку и, широко зевнув, облокотился на стол.

– Что ты хотел мне поведать? – спросил Годфред, обозревая Барму вопросительно.

– Князь вчера изволил посетить капище Перуна…Однако ушел прежде окончания молитв и обрядов…– начал Барма, пытающийся сосредоточиться. Но его мысли то и дело возвращались к дочери и ее возмутительному поступку.

– Ты пришел меня отчитывать? – Годфреду уже надоело беседовать с Бармой, хотя они только начали. Сегодня он не был расположен к разговорам и хотел спать. Вернее, хотел вернуться к своей любимой, обнять ее и так вдвоем и уснуть, в объятиях друг друга.

– Разумеется, нет, – была б его, Бармы, воля, он бы не отчитывал наместника, а сразу отлупил бы розгами этого избалованного мальчишку. – Я лишь хотел сказать, что, как выяснилось, многим присутствующим преждевременный уход князя бросился в глаза.

– А разве я обязан там торчать до самого конца? – Годфред полагал, что и так совершил значительный подвиг, потратив целый вечер на богов, к которым не имеет отношения. А задержаться на более длительное время он вчера не желал даже для того, чтобы явить единство с Изборском. Ему было не до Перуна и не до Изборска. – Это все? Или еще что-то?

– К сожалению, еще что-то…– Барма хрустнул костяшками пальцев. – Берсерк…Торольв. Вчера во время показательного боя во славу богов он убил некоего Громобоя. Хотя был предупрежден наперед не проливать крови.

– Убил?! – удивился Годфред. Он только сейчас вспомнил, что не досмотрел боя своего друга, а ушел с Ясыней. – Он, безусловно, поступил нехорошо, – согласился Годфред. – Я накажу его очень сурово. Даю слово.

– Этого не потребуется. Громобой уже отомщен.

– Как это? – нахмурился Годфред. – Я что-то не понимаю тебя…

– После того, как Торольв убил Громобоя, последовала бойня. Погибли еще несколько сынов Изборска, в том числе Бивой, сын Белогора, а также сам зачинщик свады…Очевидно, все эти несчастья произошли как раз после того, как молодой князь покинул капище…

– Торольв мертв? – огорченно переспросил Годфред.

– Он мертв, – подтвердил Барма, который вместо соболезнований хотел выдать наместнику тумаков.

– Не могу поверить…– Годфред действительно не желал принять того, что его друг, с которым он еще прошлым вечером весело шутил, теперь покинул его навеки. – Почему волхв не остановил это?! Ведь к нему прислушиваются!

– Волхв не только не остановил, но и напротив поддержал изборчан. Ибо убийство Громобоя в праздник показалось ему вопиющим по своей сути. Вероятно, сечи удалось бы избежать, если б с самого начала берсерк был бы остановлен строгим приказом…– Барма удивлялся тому, как наглы эти чужеземцы. Вместо того, чтобы винить себя самого, Годфред накатывает на жреца. – Берсерк нарушил все запреты. Подобное всегда оканчивается печально для дерзнувшего преступить черту.

– Изловить волхва и привести ко мне! – рассердился обычно добрый Годфред.

– Боюсь, это будет трудно сделать. Волхв – не обычный человек. Его охраняет множество людей, а также божественная рука Перуна. Попыткой пленить служителя богов молодой князь навлечет на себя лишь новые неприятности…– вынужден был предупредить Барма. Ведь несмотря на то, что в это утро он желал съездить «молодому князю» по его наглой роже, он был обязан также и ограждать того от опрометчивых шагов. Особенно теперь, когда его дочь, Ясыня, оказалась в гриднице в весьма сомнительном качестве.

– Если это все, то можешь идти, – недовольно изрек Годфред. Новость о потери еще одного друга сильно расстроила его. Он заметил, что с ним такое не впервые: когда он счастлив, судьба отбирает у него что-то, словно желая восстановить равновесие. Всего несколько мгновений назад он был счастлив, держа в сердце образ Ясыни, и вот теперь он глубоко опечален горькой потерей человека, которого выделял среди других.

– Это не все…– больше всего на свете Барма сейчас хотел подойти к Годфреду, схватить того за шиворот и провезти носом по лавке. Но вместо этого он хрустнул костяшками пальцев. – Я не могу найти Ясыню…

– С ней все ладно. Она у меня, – Годфред оглядел Барму взглядом, в котором не было привычного дружеского расположения.

– Я бы хотел забрать ее домой, – изъявил свою волю отец.

– Она останется здесь, – Годфред только сейчас принял это решение. И оно показалось ему верным.

– Я не совсем понимаю, – Барма все отлично понимал. Он помнил подробности вчерашнего вечера вполне. Все началось с того, что его самого, главу вече, сей наглый мальчишка спровадил пересчитывать золото, словно он, Барма, счетовод или слуга. Затем тот отослал его старшую дочь Любору домой, будто он вправе распоряжаться ею. А потом привез сюда Ясыню. Которая пробыла с ним всю ночь. Ему, Барме, было бы приемлемо такое, если бы сперва наместник женился на его дочери. А в нынешних обстоятельствах все представляется иначе. И как выглядит сам Барма в глазах изборских бояр! Как может выглядеть отец легкомысленной и распущенной дщери! – Все же я желал бы забрать ее домой, пока не поздно…