Дмитрий Тацуро - Легенды Сэнгоку. Пёс

Хиратэ, растеряв всё своё хладнокровие, бегал на вершине вала и поднимал своих воинов. Те, что были из опытных, вышли на защиту сооружения сразу, как-только забили тревогу. А вот остальные, тяжёлые на подъём, или вовсе болеющие после вчерашней попойки в деревне, поднимались нехотя. А противник уже лез на «стены».

Лучники Хисахидэ ответили дружным залпом. Стрелы безрезультатно бились о доспехи, шлемы и металлические шляпы-дзингаса, однако, всё же попадали по конечностям, причиняя нападающим вред. Кому отбило пальцы, или вовсе сломало, кому прилетело по колену, и он не мог дальше идти, а иные вообще умудрялись получить тупым древком стрелы прямо в нос. Причём потери, оказались с обоих сторон и даже пролилась кровь.

Инучиё, видя всё это, пришёл в такой восторг, а его боевой дух взбудоражил всё его тело, что он даже не заметил, как вырвался вперёд, едва подойдя к подножью вала. Шум боя, раж и бурлящая в жилах кровь, ударили в мозг, и он ринулся на подъём, словно выпущенная из тэппо пуля. Его копьё, было намного длиннее, чем у всех остальных, поэтому, прежде чем он взобрался на вал, он легко смог обездвижить нескольких защитников, нещадно лупя их по ногам. Лучники Нобунаги по-прежнему шли за строем копейщиков и били через голову. Как им удавалось не задеть своих, было загадкой.

Юному Маэда посчастливилось первому, и он всё же добрался до забора, опрокинул его без лишних усилий и пошёл крушить защитников. Следом за ним, в проделанную им брешь, взобрались ещё несколько человек. Своим длинным копьём, он не давал противникам спуску. Каждый его выпад, на расстоянии в четыре-пять шагов, выбивал либо дезориентировал одного человека, а если взмахнул, то сметал по два. Воины, шедшие за ним и вдохновлённые такой решимостью, тоже бились, не жалея сил.

Тот хмурый человек, тоже молодой и ненамного старше Инучиё, взобрался на укрепление после него, и оказавшись в весьма тесных обстоятельствах, откинул копьё и стал орудовать мечом. Причём совершенно не плохо. Конечно, деревянные боккэны не шли ни в какое сравнение со сталью, зато, ими спокойно можно было бить куда заблагорассудиться, не боясь, что клинок сломается или затупиться. Этот тип, так и делал, нанося удары по шлемам, шляпам, по корпусу и наручам. И у него даже получалось выводить противников из строя. Всё-таки, удары были не смертельными, но весьма болезненными и оглушительными. Результат боя был уже ясен, – ни одного убитого или смертельно раненного, зато море покалеченных и травмированных.

Всё же, как бы небыли воины Нобунаги неистовы и слаженны, число взяло своё. Подмога нахлынула волной, как раз из тех бродяг, что так хотели получит приз в виде жалования или зачисления на службу. Хиратэ, всё же смог их поднять, и они бросились отбивать нападение.

Первым внизу оказался хмурый мечник. Его, вместе с небольшой компанией, вытеснили за край насыпи. За ним и прямо на него, защитники вытолкнули Инучиё, да так, что он чуть не упал ему на голову. Его едва сумели придержать товарищи по оружию.

– Смотри куда прёшь! – огрызнулся хмурый.

– А ты не путайся под ногами! – ответил Инучиё.

Их взгляды на мгновение встретились. Дерзкий и полный энергии Маэда и какой-то злой и раздражённый мечник. Он был ниже Инучиё на полголовы, с очень густыми бровями, почти сросшимися на переносице, разделёнными лишь заметной складкой, тонкими губами и очень мрачным выражением лица. Казалось, взаимная неприязнь вот-вот даст свои плоды, и они вцепятся друг другу в глотки, но громкий голос Нобунаги, перекричавший даже шум боя и орущих воинов, не дал этому свершится.

– Псина, Хмурый, чего встали как два безмозглых истукана! А ну вперёд! В бой! Или я заставлю вас сношаться с быками!

Столь выразительная фраза князя, тут же побудила обоих, перестать таращиться друг на друга и вновь полезть на укрепление, но теперь это сделать стало немного сложнее. Казалось, бой мог затянуться, но тут прогремел выстрел. Это был князь Ода, разредивший свой кунимото в воздух. Зачем он это сделал, стало известно очень скоро.

С тыла, на позиции Хиратэ, появилась ещё одна группа людей. Не воинов, а обычных крестьян. Они появились из зарослей камыша у пруда и атаковали защитников вала из пращей и луков. Нобунага вновь скомандовал полное наступление, и его воины пошли с новой силой, вдохновлённые поддержкой. Сам князь, до этого момента, командующий с места, сам взял копьё и пошёл в бой, рядом с ним, неустанно шёл Икэда Цунэоки. Нива же, не участвовавший в сражении, воспользовался обшей суматохой и зашёл с маленьким отрядом со стороны деревни, обогнув вал и тоже атаковал в тыл.

Меньше чем через час, бой был завершён. Ода Нобунага, стоял на земляном валу, окружённый своими вассалами и надменно взирал на побеждённых.

Все бродяги, будучи без доспехов, оказались сильно побиты. Сотня Хиратэ Хисахидэ, пострадала меньше, но и им тоже досталось. Сам сын старейшины был повержен копьём в ногу и получил серьёзный вывих. Оказалось, что сие копьё, принадлежало никому иному, а Инучиё. Юный Маэда итак заслужил похвалу князя, как первый поднявшийся на вражеское укрепление, так он ещё и заполучил себе «голову» военачальника. Хмурый, как назвал мрачного мечника Нобунага, стоял в стороне и пыхтел от гнева. Видимо, кроме злости, его ещё переполняла и зависть. Он то, в этом бою никак не отличился, хотя рубился как зверь и даже не получил ушибов.

– Ну, что Гороэмон, убедился в моих способностях? – ироничным тоном спросил князь Ода у сидевшего перед ним на коленях, побеждённого Хисахидэ.

– Вы превзошли мои ожидания, – покорно ответил тот и учтиво поклонился.

– Это было нечестно! – кричал предводитель бродяг, у которого во время боя вышло всё вчерашнее похмелье. – Вы нарушили договор!

– В чём же? – на лице князя отобразилась самодовольная и наглая ухмылка. Он уже знал, что ему скажет этот бродяга и уж тем более, знал, что он ему ответит.

– Срок был три дня, а вы пришли на шестой! – начал перечислять тот. – Вы сказали, что у вас не будет больше ста пятидесяти человек! Откуда взялись эти крестьяне? И эта штуковина, – он указал на тэппо, которое Нобунага вновь положил себе на плечо. – её тоже недолжно быть.

– Вот, как? Я говорил и ранее, что я дал вам три дня на подготовку. То, что я выйду на бой, через три дня, разговора не было. Касаемо подкрепления, я сказал, что из числа своих воинов, я даю вам сто человек, а себе оставляю сто пятьдесят. Да будет тебе известно, что крестьяне не входят в число моих воинов и их помощь мне, чистая случайность. Что же касается кунимото, так я не использовал его в бою, а выстрелил вверх для сигнала к наступлению. – Ода сдвинул брови и грозно взглянул на предводителя бродяг. – А теперь, собирай свою шайку и убирайся с моих земель, а не то, я больше не буду стрелять в воздух!