Юлия Фомина - Обычные рассказы о необычном

– А знаете, что? Вы мне очень нравитесь. И вот что я Вам скажу: Вы сможете дать весточку родным, если очень сильно им понадобитесь. Я Вам это обещаю. Соглашайтесь. Ведь чем дольше Вы ждете, тем меньше Вам достанется в итоге. И времени останется гораздо меньше. Нужно же и отдохнуть перед возвращением. Иначе… Представляете – опять… Все заново…

Старик поморщился. Заново не хотелось. Устал он. Просто было страшно вот так вдруг все оставить.

– Соглашайтесь, – она нежно погладила кончиками холодных пальцев его сморщенную кисть. – Без Вас мир не рухнет. Уж поверьте мне! – и она усмехнулась так, что старик невольно поправил ставший вдруг тугим узел галстука.

И он завороженно кивнул ей. Тогда и она согласно опустила веки.

Ивану, слышавшему обрывки фраз, вдруг стало все ясно: девушка-турагент пытается навязать горящий тур старику.

А старику внезапно стало плохо. Он неловко завалился на бок, свесившись со стула. Поднялась суета. Вызвали скорую. Тщетно.

Иван и не заметил, как девушка в какой-то момент ушла. И не заплатила. И Иван остался без чаевых.

Все верно. Она никогда не платит.

Городок был совсем свежим, только отстроенным. Он и пах новьем: свежими досками, хорошей краской, еще не выветришимся пластиком. Скоро в него должны были заехать пятьсот человек: учёные и обслуживающий персонал. А пока завершали свой контракт буфетчица Наташка, врач Михайлов и сотня зарубежных строителей во главе с прорабом-турком, почти не говоривших по-русски.

Со дня на день ждали приёмную комиссию, чтобы сдать готовый объект в эксплуатацию.

Работяги весело смеялись. Наверняка мысленно они уже тратили гонорар по контракту – деньги им должны были оплатить по окончанию строительства. А пока они жили в бытовках и кормились в столовке у Наташки.

Наташка была самая что ни на есть образцовая буфетчица – пухлая, с мелкими рыжими кудряшками. А врач был… Ну обычный такой, сухопарый. Необщительный. Хорошо, что Наташка легко обходилась без общения. Полнота привнесла в её жизнь кучу комплексов и отучила от нужды находиться в чьем-то обществе.

Она потому так легко и согласилась на трехмесячный контракт у черта на куличках, без интернета и без связи вообще. С кем было общаться? Зато денег по окончанию вполне хватит на хороший автомобиль, еще немного останется.

По всему чувствовалось окончание строительства. Городок, по сути, был научной лабораторией из нескольких корпусов. Внутри строений все блестело турецкой отделкой: синий пластик, сталь, но особенно зеркала – они были повсюду. Будущие работники могли любоваться собой всякий раз, как переходили из одного помещения в другое.

Закрытый городок находился в удаленности от населенных пунктов. Ни работяги, ни даже Наташка не интересовались, где они географически находятся. В каких-то степях, где жарко, куда они четыре дня с вооруженным эскортом добирались в закрытых автобусах без единой остановки, кроме как для заправки. И даже на них не разрешалось покидать автобус – все строго, все засекречено.

Готовить Наташке не приходилось – еда поставлялась порционная, оставалось только разогревать горячее в специальных печках.

К окончанию строительства все реже завозился провиант. Доедали остатки. Молока не было уже две недели. А сегодня его привезли вдруг, когда уже и не ждали.

Скорее всего сменился поставщик этого самого молока – оно приехало в белых пакетах с единственной надписью «Молоко». Даже состав не был напечатан. Видимо – спецзаказ. Или, наоборот, – халтура.

Водитель выгрузил несколько запечатанных коробок и, почему-то, одну отдельную пачку. Наташка, расписавшись в бумагах, забрала пачку себе. Не дожидаясь завтрака, толстушка щедрою рукою налила себе полный стакан – нужно же было ей первой оценить качество от нового поставщика. Молоко на вкус было хорошим, густым таким.

Девушка с удовольствием допила содержимое стакана и с сожалением отставила его в сторону, наблюдая, как молочный налет оплывает по стенкам. Ладно, попозже допьет все, что осталось в пачке. Оказывается, что она успела соскучиться по молоку.

Однако пора было готовить завтрак. Наташка включила на прогрев печь и было потянулась к дверце морозильника, как ее скрутила неимоверная боль в желудке.

Мгновенно позеленевшая, практически ничего не видящая перед собой, она, держась за стенку, рванула в медпункт.

Михайлов, завидя ее, прекратил раскладывать утренний пасьянс на экране компьютера и подхватил почти бесчувственную от боли девушку. Поняв, что к чему, он принес таз, при одном виде которого, Наташку стошнило прямо на пол.

Кроме молока она с утра ничего не ела и пила, однако, в луже на полу она с ужасом увидела множество барахтавшихся, будто рыбки на мелководье, существ. Они напоминали не то розовых муравьев без лапок, не то улиток без панциря.

Круглыми от ужаса глазами Наташка посмотрела на Михайлова:

– Что это за гадость?

Михайлов помедлил с ответом. Сходив за пинцетом, он ловко выудил из массы на полу одно из существ и положил его на предметное стекло.

– Ты ногти не грызла? – спросил её Михайлов, разглядывая в микроскоп пытавшуюся сбежать с предметного стекла розовую козявку. Пришлось придержать резвушку пинцетом.

Наташка с возмущением посмотрела на врача, беззвучно открывая и закрывая рот.

– Ладно, ладно, понял я, – вздохнул он, отрываясь от микроскопа, – не возмущайся. Что ты ела?

– Да молоко я пила! Сегодняшнее!

– Молоко завезли? – заинтересованно переспросил доктор.

– Только, когда я его пила, оно было… Без этого! – Наташка пухлым пальцем ткнула в лужу на полу, в которой все еще барахтались розовые существа.

– Интереееесно, – пропел, глядя в микроскоп доктор.

– Нет, ну что это такое?! – возмущению Наташки не было предела.

– Пока не могу ничего тебе ответить, – Михайлов оторвался от микроскопа и развел руками. – Иди к себе, приляг, а там, как узнаю – я обязательно все тебе расскажу. И вот что.. – решительно сказал он, – Тебе нужен покой. Работяг я сам накормлю – подменю тебя на завтрак на кухне. Только мне с непривычки немного больше времени нужно будет. Я объявлю, что завтрак переносится на час.

И он решительно выдворил ее прочь из кабинета.

Наташка, здорово ослабевшая, добралась до своей комнатки за кухней и рухнула на узкую койку. Сон сморил девушку, едва она коснулась подушки.

Проснулась Наташа от грохота. Что-то происходило снаружи. Она попыталась встать, но поняла, что ее все еще мутит. Шум не заканчивался, а наоборот, становился все сильнее. За стеной трещали доски, разбивалось стекло. Нужно было вставать.

Наталья выглянула в окно и оцепенела от ужаса: с утра еще новенький городок выглядел как после бомбежки. Деревянные каркасные стены были частично разрушены. Мягкая черепица свисала большими клочьями, будто гигантский кот пытался взобраться на крышу.