D_Kart - Амплерикс. Книга 1. Серый камень

Триарби в основном была населена представителями пятой ступени в иерархии жителей Амплерикса – обычными деквидами, а еще плавийцами, этими суровыми воинами, готовыми в любой момент защитить от Хищников королевскую династию Бальеросов и остальных жителей столицы, а при необходимости – по приказу Королевы –совершить марш-бросок в любую другую часть Амплерикса, чтобы отдать свою жизнь за мир и покой на планете.

В отличие от небесных высот, занимаемых столицей, глубоко у ее подножия, в Низине, у самых оснований деревьев игура, воздух был спертый и тяжелый. Если по какой-то роковой случайности в Низине оказывался любой случайный человек, то уже совсем скоро у него начинала идти кровь из носа, рта и ушей, и несчастный падал замертво. Находиться в Низине без вреда для жизни могла только низшая, шестая ступень – нивенги, которые и добывали из растущих там, внизу, крошечных серых цветков те самые семена, несметной вереницей караванов поставляющиеся отсюда в любые, даже наиболее отдаленные уголки Амплерикса. В наказание за злодеяния своих предков нивенги восемь тысяч лет назад были приговорены Верховным судьей к вечной каторге в Низине, обречены всю свою жизнь, от рождения и до последнего вздоха, добывать семена – пропитание для жителей Амплерикса.

В цепочке из шести ступеней обитателей планеты нивенги находились на самом последнем месте, лишенные всяческого уважения и навеки пораженные в правах. Корона гарантировала им всего одно благо – скудное однотипное существование. Самым большим страхом королевской династии Бальеросов было восстание нивенгов и их мутация обратно в мерсеби – в своих предков. Как выглядели изгнанные тысячи лет назад с Амплерикса мерсеби, можно было узнать только из старых пыльных атласов, хранившихся в Королевской библиотеке. Это были трехметровые человекообразные прямоходящие ящеры, покрытые блестящей черной чешуей. Мерсеби имели усыпанные шипами лапы, одного взмаха которыми было достаточно, чтобы неосторожная жертва оказалась рассеченной на сотни мелких кусочков и на глазах рассыпалась еще до того момента, как ее разум осознает, что наступил конец. Передвигались мерсеби стремительно и бесшумно, не оставляя своему противнику и шанса, в чем им помогали широкие жилистые крылья из тонкой просвечиваемой черной кожи.

Восемь тысяч лет назад, в День воцарения, когда благодаря совместным усилиям Магов и ангалийцев будущая корона одержала победу в жестокой битве с мерсеби, эти беспощадные кровожадные существа были выброшены за орбиту Амплерикса, но по совету Магов корона оставила на планете несколько особей этих ящеров, чтобы создать из них будущих нивенгов и проклясть их на бессрочный каторжный труд в Низине. Долгие годы уединившиеся в казематах у Огненного моря Маги меняли сущность мерсеби, отсекая их крылья раз за разом после появления на свет очередного потомства и не выпуская их на волю. В один день самка мерсеби, уже отдаленно похожая на человека, родила детеныша без крыльев. Его чешуя была не прочной, как у истинных мерсеби, а тонкой, словно бумага, и вилась по кожному покрову едва заметным черным узорным рисунком. Выше, чем на два метра, новое поколение уже не вырастало. А когда один из детенышей вдруг заговорил, Маги решили, что дело сделано, и единогласно постановили, что цивилизации мерсеби на Амплериксе наступил конец.

Получившимся в результате опытов над мерсеби нивенгам было дозволено жить только в Низине – почти никто из них не знал, как оно там, наверху, в раскинувшейся на кронах игура Триарби. Столица располагалась так высоко, что даже если нивенги запрокидывали головы и пристально всматривались в устремившиеся вверх стволы деревьев игура, они не могли разглядеть ни неба, ни города, ни свежей листвы. Лишь редкие тусклые иголки света от огненных шаров в вечно черном небе, продравшиеся сквозь стену плотно стоящих друг к другу окаменевших стволов игура, могли достигать Низины. Эти отголоски света немного разбавляли плотную тьму Низины и питали цветки, из которых нивенги с утра и до самой ночи собирали семена для остального Амплерикса.

– Ну как ты, малыш? – Папа сидел на краю кровати, ласково убирая густые белокурые вьющиеся волосы со лба и лица дочери.

– Я хорошо, папа, – тихо ответила Калирия, которая проснулась за мгновение до того, как отец зашел к ней, отодвинув в сторону сотканную из белых, красных и зеленых листьев занавеску, отделяющую спальню дочери от остального дворца. Изящный невысокий хрустальный эспи́р, стоящий на резном столике возле кровати Калирии, светился свежим тускло-зеленым оттенком у самого основания спирали, показывая, что на планете раннее утро.

– Хочешь, я принесу тебе завтрак сюда?

– Нет, папа, не надо. Я буду есть на балконе, как обычно.

– Сегодня на улице тебе будет прохладно. Надо послать ноту плебрам, чтобы увеличили количество огненных шаров в небе над столицей.

– Не надо, папа, – все так же тихо говорила Калирия, и дело было не в ее сонном состоянии, а в болях в теле, которые девочка испытывала последние несколько месяцев. – До меня дошли слухи, что жителям столицы не по душе слишком высокие температуры. Не надо из-за меня одной делать в Триарби еще теплее.

– Мне нет дела до того, что по душе жителям столицы. Если нужно, я распоряжусь увеличить…

– Папа, – повернула к нему голову Калирия, внимательно на него посмотрела и четко произнесла: – Не надо.

– Как изволишь. Давай я помогу тебе подняться, и пройдем на веранду. Клида сейчас накроет там.

– Хорошо, папа. Только сначала подай мне шарф, пожалуйста, – смущенно попросила дочь.

Отец кивнул ей, взял лежащую на подоконнике ткань изумрудного цвета не толще воздуха и подал ее девочке. Калирия обернула Королевским шарфом шею и прижала его руками, будто хотела, чтобы он стал ее частью.

Отец наклонился к ней, и девочка обхватила его своей тоненькой ручкой за шею. Папа с легкостью подхватил дочь и на руках с ней подошел к висящей на стене лампе. Он зажег лампу лучиной от каминного огня, чтобы комната Калирии, освещаемая лишь висящим в небе за окном огненным шаром, стала хоть немного светлее. Затем он вышел с девочкой на балкончик – небольшую, увитую красными ветвями игура, неогороженную площадку с низким столиком, и усадил Калирию в мягкое кресло, в котором она любила отдохнуть после завтрака и полюбоваться открывающимися с балкона видами на Триарби. Небо в столице было почти таким же красивым, как в Эрзальской долине – плебры запускали над Триарби много разнотонных огненных шаров. Их свечения хватало, чтобы лишенное естественного светила постоянно черное небо Амплерикса озарялось огненно-розовыми красками. В переплетении с облаками эти краски создавали ощущение невесомости. На ночь огненные шары утихали, а некоторые и вовсе гасли, погружая Триарби в сон.