Катерина Коновалова - Изъян в сказке: бродяжка

Правда, было это несколько часов назад, и от обеда Мэгг не отказалась бы, но Рею об этом знать совсем не требовалось.

Рей слабо улыбнулся и, кашлянув, запел гимн солнцу. Мэгг не рискнула подхватить его, боясь своим блеяньем испортить восхитительный звук, и просто закивала в такт. Идти под песню было легко и приятно, солнце почти не пекло, а ровная дорога стелилась под ноги, как волшебный сказочный ковёр.

* Автор баллады – Ольга Муржа.

«Баллада о поэте и леди Майле»

{Если в сердце любовь загорелась,

То устам не вели промолчать.

Не гаси разожжённую смелость —

Будет мучить сильней палача.

(проигрыш)

Люди часто его привечали:

Он был бард и бродячий поэт.

С верной лютней своей за плечами

Он один обошёл целый свет.

Позабыто давно его имя,

Затерялось обличье в веках

Только память у нас не отнимет

Те баллады и лютню в руках.

Леди Майлы в ту пору в Шеане

Не сыскать ни милей, ни нежней.

И при горничных всех и охране

Он открыл, что поёт лишь о ней.

Он готов был услышать глумленье,

Издевательство, хохот и злость.

Но настигло его изумленье,

Ведь в ответ её сердце зажглось.

Позабыв про сестёр и запреты,

Про отца необузданный нрав,

Леди Майла сбежала с поэтом,

На препятствия все наплевав.

Как в безумстве волшебного рила,

Словно света на самом краю,

Леди Майла поэту дарила

Ежечасно всю сладость свою.

(проигрыш)

Но их счастье продлилось недолго:

У верёвки всегда есть конец.

Леди Майла ослушалась долга —

Был разгневан суровый отец.

Он уже смаковал привкус мести,

Горько-сладкий, как бочковый эль.

Он нашёл их, скрывавшихся вместе,

И поэта позвал на дуэль.

Зубы скалила сталь, и поверьте,

Не бывает картины страшней!

Шпага лютню пронзила, как вертел,

И поэта насквозь вслед за ней.

«Собирайся. Ты что учудила?!

Про поэта и думать забудь!» —

Леди Майла лишь шпагу схватила

И вонзила её себе в грудь.

Без любимого жить не хотела.

Покачнулась, упала без силы —

И его бездыханное тело

Кровью сердца своей оросила.

Солнце начинало клониться к закату, когда поэт и его подопечная остановились на развилке возле крепко сколоченного деревянного указателя. От долгой дороги их одежда запылилась, лицо Рея, ничем не закрытое, посерело, а волосы потускнели.

– Стин, – прочитала девочка на указателе вправо, – и Лиррский тракт, – на указателе влево.

– Что скажешь, малышка? – спросил Рей, вытирая губы тыльной стороной ладони.

– В Стине никого сейчас нет, все наверняка на приёме у короля, – серьёзно ответила Мэгг, – а на тракте наверняка стоит какая-нибудь корчма или даже гостевой дом. Налево.

Рей хмыкнул и одобряюще кивнул – он постоянно требовал, чтобы Мэгг думала и сама принимала решения, и почти никогда не спорил с ней, только приводил свои доводы, если бывал не согласен.

– Тогда вперёд, – объявил он, и они повернули налево. Петь Рей перестал час или полтора назад – наверное, у него устало горло, – и теперь они шли в молчании.

Лиррский тракт был относительно более оживлённым – несколько раз им встретились несущиеся к Шеану кареты, дважды мимо промчались королевские гонцы, и один раз – проехала крестьянская телега. В их сторону не ехал никто.

Двухэтажный дом с коновязью и колодцем показался впереди, когда на землю почти опустился сумрак. Мэгг радостно хлопнула в ладоши, а Рей снова вытер рукой рот и выдохнул.

У коновязи стояли, сунув морды в вёдра с водой, две лошади, вокруг них бегал, сгребая навоз, шустрый грязный парнишка. Увидев Рея и Мэгг, он бросил свои грабли, подскочил к ним – и тут же скривился, мигом поняв, что денег у них нет.

– Чего надо? – спросил он недовольно.

Рей твёрдо велел:

– Ну-ка, веди к хозяину.

– Делать ему больше неча, как с бродягами болтать, – мальчишка сплюнул на землю через дырку вместо переднего зуба – это выглядело очень здорово, и Мэгг даже на секунду захотела такую дырку и себе, но быстро передумала, решив, что Рею это не понравится, как и её будущему мужу – высокому лорду.

Рей быстро, по-кошачьи цапнул мальчишку за шиворот, тряхнул и повторил:

– А ну, веди! И болтай поменьше!

Мальчишка вырвался, помотал головой на манер мокрого щенка, поправил рубаху и пристально оглядел пыльные, но крепкие Реевы ботинки, малиновый кожаный дублет, потом посмотрел на голубое платье Мэгг и передумал спорить.

– Пошли, – махнул он рукой и быстро скрылся за дверью корчмы под вывеской «Красный петух».

Внутри было душно, но Мэгг не сдержала широкой улыбки, унюхав жареное мясо, хлеб и пиво. Пива ей, конечно, никто не нальёт, но, если повезет, дадут кусок мяса или хлеба. Её желудок заурчал от голода и, к сожалению, Рей это услышал: во всяком случае, снова погрустнел.

По случаю праздника придорожная корчма была почти пустой, не считая двоих молодых людей, расположившихся с полными тарелками у окна, и какого-то сброда в углу. За деревянной стойкой толстый хозяин натирал высокие металлические кружки белоснежной тряпкой. Рей подошел к нему и спросил достаточно громко:

– Хозяин, я поэт, готов петь у тебя весь вечер за обед для меня и этой девчушки.

Хозяин посмотрел сначала на Рея, потом на Мэгг, и девочке показалось, что глаза у него добрые.

– Эх, парень, – покачал он головой, – не в то время пришёл. Тут тебе из слушателей – те два уважаемых господина, но им не песен, вишь, да ещё кошки. Не сегодня.

Желудок Мэгг снова протяжно загудел, и Рей вдруг сказал:

– Я ещё что-нибудь сделать могу. Окна там поправить, посуду помыть.

Мэгг охнула: представить себе Рея, моющего своими красивыми руками вонючую грязную трактирную посуду, она совсем не могла. Он берёг пальцы, разминал их, старался пореже опускать в холодную воду, а зимой надевал по двое перчаток, приговаривая: «Музыканта руки кормят».

– Я тоже могу мыть посуду, – быстро сказала она и поёжилась от слишком внимательных взглядов Рея и хозяина.

В этот момент один из молодых людей у окна обернулся к ним и крикнул:

– Это что, музыкант? Приятель, спой, будь так любезен!

Второй глотнул пива и подхватил:

– Спой! Хоть какое-то веселье!

Хозяин корчмы пожал плечами и кивнул, и Рей направился к лордам. Что они лорды, Мэгг поняла сразу: на пальцах у обоих были крупные перстни с дорогими камнями, а одежда стоила столько, сколько Рей своими песнями не зарабатывал и за год. Мэгг тоже немного прошла в их сторону и, пока Рей сговаривался об оплате, разглядывала их. Первый был широкоплечий и крепкий, с большими руками. Волосы у него были короткие и огненно-рыжие и вились смешными кольцами. Второй, наоборот, худой, но не хилый,а наоборот, как это писали в книжках, статный, с небольшими руками, чем-то похожими на руки Рея. Он показался Мэгг очень красивым – и светлой кожей, и тёмными волосами, доходящими до плеч и удерживаемыми тонким серебряным обручем. И у него были чёрные усы, немного торчащие вверх. Он очень напоминал сказочного принца, как их представляла себе Мэгг.