Андрей Лойко - Символ мира – предмет раздора

– И что это? Шаманство? – спросил Сато. – А я предлагал вам его прирезать, когда была возможность.

– На твои эти шутки уже скоро перестанут реагировать, – парировал Котори. – Придумай уже что-нибудь более смешное и менее оскорбительное.

– Почему он носит цвета моего клана? – никак не унимался Мокороко. – Получается, что он принадлежит моему клану, служит моему клану? Как такое возможно? Я никогда не слышал, чтобы орки присягали на верность кланам людей.

– Послушай, он жил в монастыре, который находился на территории, контролируемой вашим кланом, чего тут удивительного, что он носит одежды, раскрашенные в цвета вашего клана. Ему просто больше нечего надеть, – отвечал ему Лин, – я не вижу в этом ничего удивительного.

По причине бедности крестьян, а также потому, что большая часть их и без того небогатого имущества сгорела, штаны, снятые с орка у стен монастыря, Лину так и не заменили. Хотя бы народ перестал шарахаться и бросаться наутек при виде воина, одетого в походный костюм орка снизу и в цвета летучих мышей сверху, так же как и перестал шарахаться от оставшегося в деревне белокожего обитателя монастыря, то есть настоящего орка.

– Вопросов действительно много, вы пробовали с ним говорить? – спросил Сато.

– Он по большей части молчит. С ним сложно разговаривать, – отвечал Котори.

Орк расположился в другом доме. Его мысли и намерения были пока непонятны четверке воинов. Как ни странно, крестьяне относились к нему намного лучше, чем к воинам. Намного менее подозрительно и более дружелюбно. Объяснялось это тем, что орк своими действиями спас добрую половину взрослого мужского населения деревни от неминуемой гибели, а также часть построек от огня.

На следующий после похорон день прогуливающиеся Мокороко и Котори нашли орка у сада камней, разбитого неподалеку от окраины деревни. Сад почти не пострадал от пожаров, и орк молча сидел и созерцал застывшие причудливые фигуры камней, разбитые среди прогулочных дорожек на песке. Фигуры перемежались небольшими прудиками и декоративными деревьями. Даже небольшим деревням в землях кланов были присущи утонченность и любовь к культуре. Люди империи считали, что традиции народа необходимо чтить, только тогда нация обретает единство, а с ним уверенность в себе, внутреннюю силу и могущество. Но что более важно: культура объединяет, цементируя устои государства и позволяя народу называться единым народом. Нация своими корнями уходит глубоко в культуру и приобретает уважение к прошлым поколениям и их свершениям.

Чуть прогулявшись по саду, наблюдая за белокожим издалека, воины решились приблизиться.

Подойдя со спины к сидящему белокожему, который за это время даже не пошевелился, они заговорили с ним. Первым тишину сада нарушил Мокороко.

– Мы можем поговорить, орк?

На последнем слове он сделал выразительное ударение.

Орк поднял свои черные раскосые глаза, сфокусировал их на видимой лишь ему одному точке посередине каменного сада, после чего не спеша повернулся к Котори и Мокороко.

– А, это ты, убийца моих друзей? Не могу сказать, что рад твоему присутствию. Чего ты хочешь услышать от меня? Я оплакиваю ушедших друзей и мне не очень хочется вести светские беседы с пехотой.

Пропустив первое оскорбление мимо ушей, Мокороко начал настойчиво задавать вопросы:

– Мы хотим знать твои цели. Нам еще вести тебя до монастыря в горах. Почему старец Обаро так пекся о тебе и так хотел вызволить тебя из лап твоих же собратьев?

– Разве он вам не сказал? Очевидно, что для озерного монастыря я – это реликвия, которую так бережно хранил монастырь Джихаку. Тем более старый Обаро по-настоящему был моим другом.

– Мы это уже слышали от Обаро, но в чем истинная суть твоего пребывания в стенах монастыря? – вступил в разговор Котори.

– Разве вы не видели, старший воин из клана летучей мыши? Все дело в волшбе. Люди пытались изучать волшебство орков, – Котори орк отвечал более вежливо и даже с чуть другой интонацией.

– Почему монастырь так усердно охраняли от любых непрошенных гостей?

– Разве вы не поняли это ранее сами? – почти никто в мире людей не владеет умением волшебства. Монахи пытались изучать его и научиться чему-то, чтобы позже передать свои знания.

– Значит, ты шаман? – вновь резким тоном задал вопрос Мокороко.

На этот раз орк не начал отвечать заученной фразой.

– Это называется волшебство. Шаманство более примитивно. Его сможет изучить теоретически даже такой, как ты. Не имеющий к этому никаких предрасположенностей. Волшебство оно ведь намного сложнее и требует больше сил. Его не дано выучить тем, кто на это неспособен. Это врожденное качество, врожденная способность, которую можно только развить, и практически невозможно ему научить, если у тебя нет к этому предрасположенности. Каждый тысячный орк рождается с врожденным умением волшебства, но орков не так много, как людей. Орков в разы меньше, чем людей. Мы живем дольше, но и рождается нас меньше. Среди людей же таких, как я, имеющих талант волшбы, сейчас лишь считанные единицы. В монастыре, который был уничтожен моими братьями, пытались научиться тому, что умею делать я. Обаро, прах которого все еще клубится в утреннем ветре на опушке леса недалеко отсюда, умел заживлять раны и лечить, но это лишь блеклое отражение того, что умеет настоящий просвещенный. Назвать это полноценным волшебством, при всем уважении к моему погибшему другу, я не могу.

– Так вот почему казавшийся израненным монах так легко шел по следам орков и так быстро сумел восстановить свои силы, – подумал Котори. Но спросил совсем другое:

– А настоящее волшебство получалось ли у кого-нибудь из людей?

– Разве вы не поняли, что ответ на такой вопрос я дать не могу. Просто не знаю. За те десятилетия, что я прожил в Джихаку, никому не удалось достичь и половины того, что умею делать я.

– Почему орки напали на монастырь? – задал очередной вопрос Мокороко.

– Разве вы еще не поняли… я могу научить людей владеть оружием, которое сейчас доступно только оркам. Если многочисленные люди сметут орков, то никакие другие расы более не смогут противостоять их силе. А рас в этом мире не так уж и мало, как думают об этом люди.

– Но ты ведь тоже орк! Твои собраться вырезали половину провинции, чтобы добраться до тебя, – тон Мокороко становился все более грубым.

– А ты тоже человек, – орк наконец поднял взгляд и уставился спокойным взглядом в глаза Мокороко, и спокойно смотрел в них. – И ты убил моего друга: тоже человека.

– Это получилось случайно!

– Ничего не происходит случайно, так же как и то, что ты мог избежать этого убийства. Слепая ярость сковала твой рассудок, остались лишь одни инстинкты. Ярость, страх, ненависть, злоба, трусость. Все это я прочитал в твоих глазах там, под куполом, который прикрывал вас от гибели от жалящих огненных пчел.