Андрей Лойко - Символ мира – предмет раздора

– Орк, облачившийся в одежды клана Озерной стрекозы! Попирающий нашу честь. Это неслыханное оскорбление, которое можно смыть только кровью, – в ярости подумал Мокороко, сообразив наконец, что орк одет так же, как и он, в цвета клана Озерной стрекозы, и с новыми силами стал наседать на оставшихся противников.

Оставшаяся тройка из последних сил сдерживала смыкающиеся ряды жителей деревни и наступавших воинов. Вдруг один из оставшихся в живых орков бросил что-то оставшимся товарищам, которые тут же перегруппировались, прикрыв его с двух сторон.

– Это шаман! Убейте скорее шамана! – донеслись из-за спины Мокороко слова монаха, только сейчас добравшегося к месту схватки вместе с Котори.

Тройка воинов сделала перестановку и со всей силой обрушилась на последнего с их стороны защитника шамана. Второй воин орков пока успешно держал дистанцию между собой и не рискующими напирать крестьянами.

Очевидно, этого времени хватило для того, чтобы шаман успел наколдовать что-то нехорошее, поскольку, после того как он выдохнул несколько гортанных звуков, вокруг стало происходить что-то совсем непонятное. Язычки пламени, плясавшие где-то позади, ближе к центру деревни, взвились в воздух, вмиг превратившись в рой огненных пчел. Брошенный подоспевшим монахом посох не помешал шаману сделать последний пасс руками, после чего стая уже сформированных очень рассерженных огненных пчел устремилась в сторону места битвы. Мокороко с товарищами наконец сломили оборону последнего нападавшего и неэтично втроем успешно добивали бедолагу. Котори с монахом со своей стороны напали уже на шамана, но, очевидно, он не был так искусен в деле войны, поскольку Котори хватило пары ударов, чтобы прихлопнуть противника.

Рой пчел уже вплотную приблизился к месту стычки, все постройки на пути роя вспыхивали яркими языками пламени и загорались. Оставшегося воина бледных со стороны крестьян окружили со всех сторон, почему-то потеряв интерес к молодому орку в бело-красных одеждах. Мокороко рванулся в его сторону, выставив перед собой катану. В этот момент произошло сразу несколько событий. Орк, которого атаковал Мокороко, произнес несколько фраз, таких, как и шаман орков, которого Котори упокоил несколько мгновений назад, и выставил веред руку. Вокруг орка, в радиусе десяти-пятнадцати локтей, полыхнуло белое зарево и тут же погасло. Огненные пчелы, достигшие к этому моменту поляны, разбивались о невидимый барьер, поставленный орком, и гасли, оставляя после себя лишь шипение, струйку дыма и обугленные головешки, падающие на всех присутствующих.

Занесенная для удара катана Мокороко, рассекая воздух, столкнулась с препятствием. Монах успел встать между орком и Мокороко и загородил бледного от удара своим телом. Меч с противным чавкающим звуком глубоко вошел в тело монаха. Не ожидавший такого, Мокороко попытался отвести катану назад, но было уже слишком поздно.

Вдруг все замедлилось, как во сне, и Мокороко оглянулся вокруг:

Трое воинов в синем позади него, с обнаженными катанами, крестьяне перед ним. Он и орк, разделенные монахом, из тела которого торчит катана, – все накрыто белым рябящим щитом, словно саваном. А вокруг пчелы-огоньки из маленького ручейка превращаются в нескончаемый поток, который бомбардирует этот купол. Те, что попадают на купол, гаснут. Те, что проносятся дальше, выжигают все на своем пути. Шипение пчел из раздельных звуков сливается в сплошную какофонию шипящего звука. Проникающие сквозь купол остатки пчел шипящими черными угольками падают на землю, засыпая все вокруг и пачкая одежды черным цветом.

Монах, держась за рукоять катаны, смотрит на Мокороко. Орк держит силой щит, который защищает всех от неминуемой смерти.

Монах, оседая на землю, обращается к Мокороко со словами: – Не трогайте его, он и есть то, за чем мы гнались сегодня целый день. Теперь вы за него отвечаете, и я прошу вас довести его до горного монастыря Суджуми на границе кланов Зеленой змеи и Черной лисицы. Там монахи ответят на все ваши вопросы. Там знают, что нужно сделать.

– Дедушка, дедушка! Побереги силы, – шепчет Микороко, опустив свою катану и опускаясь на колени рядом со старцем. И снова озирается вокруг. Тройка воинов Летучих мышей уже рядом с ним, крестьяне, как завороженные, смотрят кто на него, кто на орка, который держит щит, но большинство, подняв головы вверх, смотрят, как гаснут, над ними, вспыхивая, огненные пчелы. Монах закрывает и снова очень тяжело открывает уже подернутые предсмертной рябью глаза.

– Ты все понял, ты меня услышал? – обращается он на этот раз уже прямо к Мокороко.

– Да, дедушка, я все понял, – говорит зеленоглазый воин. – Я обещаю тебе выполнить твой наказ. Прости меня.

Глаза монаха постепенно становятся стеклянными и наливаются пустотой.

Огненный дождь из пчел постепенно заканчивается, щит мерцает и гаснет окончательно. Несколько последних пчел падают в место очерченного защитной магией орка круга, и обжигают нескольких крестьян, и задевают по касательной Сато.

Орк становится на колени рядом с монахом с другой стороны.

– Прости, Обаро, – говорит орк монаху, обнимая его. – Прости, старый друг, что все так получилось, – тихо шепчет он. Бледный поднимает голову, с укоризной и болью смотрит своими раскосыми черными глазами в зеленые глаза человека.

Погребальный костер для монаха сложили недалеко от места, где произошла злосчастная стычка: на окраине деревни, под могучим, расправившим свои раскидистые ветви дубом. Орк долго стоял у погребального костра и о чем-то думал. Очевидно, они были давними знакомыми и хорошими друзьями с Обаро: так звали старого монаха. Было заметно, что смерть монаха тяжким бременем легла на плечи белокожего. Тем не менее вел он себя в целом как обычный человек и ничего особенного в нем не было. Воины потихоньку приглядывались к нему. Им было не совсем понятно, как к нему относиться, тем более что он по большей части молчал. Погребальный костер, сложенный совместно всеми участниками той ночной драмы, догорел, взметнув искры к ночному небу, и оставил после себя лишь догорающие угольки, сердито копошащиеся в темноте ночи.

Деревню в основной массе удалось потушить, кроме того места, куда были направлены огненные пчелы шамана орков: здесь глубокие борозды от выжженой земли простирались до самого леса, опушка которого находилась более чем в одном полете стрелы от околицы. Здесь, в лесу, пчелы также оставили длинные выжженные полосы. В местах, где пчелы падали на песок, образовались лужицы застывшего стекла, придавая пейзажу еще более нереальный, фантастический вид. На фоне всего этого четко вырисовывался круг, почти не тронутый огнем, который остался от защиты, созданной орком, который сейчас стоял над пеплом погребального костра.