Михаил Крюков - Последний Совершенный Лангедока. Свиток 3

– Пожалуй, друзья мои, так дело не пойдёт, – сказал де Кастр. – Рано или поздно ваш слуга обязательно кого-нибудь зарежет, и мы окажемся в темнице. Лучше будет, если я пойду первым, вы за мной, а Иаков пусть охраняет нам спину.

Епископ выступил вперёд и картина разительно изменилась. Высокого худого старика в простой чёрной рясе и деревянных сандалиях узнавали издалека. Ему почтительно кланялись, а некоторые подбегали и, встав на колени в дорожную пыль, произносили что-то вроде «Benedicite, partite nobis!» [9] Benedicite, partite nobis! (лат.) – Благословите и помилуйте нас! или «Просите Господа за меня, грешного», а де Кастр терпеливо останавливался, клал коленопреклонённому правую руку на голову и отвечал: «Да благословит вас Бог!»

Улица постепенно поднималась от реки, дома становились больше и богаче, дерево постепенно заменял знаменитый тулузский розовый камень, который на самом деле был бордовым, ну или казался мне таковым. Как целитель я прекрасно знал, что не найдётся двух людей, воспринимающих цвета одинаково. Особенно это касается женщин.

Над городом нависала мрачная громада базилики святого Сатурнина. Храм был выстроен в форме креста, в центре как бы пронзённого восьмигранной башней со стрельчатыми окнами. Позже я ознакомился с ним подробно, и меня поразил контраст дивной красоты храма внутри и мрачной, угрюмой архитектуры его фасадов. В тот день базилика осталась в стороне от нашего пути.

Примерно через четверть колокола мы вышли на небольшую площадь, и де Кастр с некоторым облегчением сказал мне:

– Вон лавка купца Соломона. Сейчас мы войдём внутрь, я буду разговаривать с приказчиком, а ты отойди в сторону и попытайся ощутить зов Книги. Если она отзовётся, это решит всё, если же нет, это не решит ничего. Но другого выхода у нас нет.

Снаружи лавка выглядела не то как склад, не то как жилой подвал. Вниз вели ступени, а в стене, сложенной из грубого, растрескавшегося камня, были прорублены окна, больше похожие на бойницы. Внутри царил полумрак. И если глаза на время отказались служить мне, то обоняние обрушило волну запахов. Пахло лежалыми вещами, плесенью, старым пергаментом и воском, которым натирают деревянные поверхности. Казалось, что я оказался не в лавке, а в комнате тяжело больного старика.

Наконец я смог разглядеть, что лавка разгорожена на две части длинным прилавком, стена за которым от пола до потолка была занята полками, заваленными какими-то вещами. Альда взяла с прилавка подсвечник и с присущим женщинам любопытством принялась разглядывать товары, переходя вдоль прилавка направо и налево. Де Кастр тихо заговорил с приказчиком, а я отошёл в самый дальний и тёмный угол и попытался воззвать к Книге. Я не имел понятия, как это следует делать, поэтому со стороны, вероятно, выглядел как слабоумный – взрослый и прилично одетый человек бессмысленно таращится в темноту и шевелит губами. К счастью, на меня никто не обращал внимания. Постепенно мне удалось изгнать из сознания досужие мысли и представить себе Книгу, но ответа не было. Временами я ощущал слабый, неразборчивый шёпот, но никак не мог понять что это – следы Евангелия, которое побывало в этой лавке, а теперь оказалось в другом месте, или просто следствие чрезмерного умственного напряжения. Я взмок, ноги дрожали. Пришлось прислониться к стене, холод которой был приятен, но опасен простудой. И вдруг всё моё естество пронизала болезненная судорога, и я дёрнулся подобно эпилептику. Камни помнили! Книга была здесь – перед моим мысленным взором было оно – Евангелие от Иоанна, небольшая книга в потёртом переплёте. Я видел её так ясно, что, казалось, мог пересчитать все трещинки старой телячьей кожи. Правда, исчез оклад из золота и драгоценных камней, но это уже не имело значения! Да, книга была здесь, теперь я чувствовал это совершенно ясно, но что стало с ней дальше? Видение не отвечало на этот вопрос.

Де Кастр мельком взглянул на меня, и я в ответ прикрыл глаза. Из лавки можно было уходить.

– Книга была здесь! – придушенным шёпотом сообщил я епископу на улице. – Но сейчас её здесь нет, и куда она делась, я не знаю.

– Прекрасно! Это большая удача, – улыбнулся де Кастр.

– Какая же это удача? Мы опять её потеряли…

– Не гневи Господа, Павел, – возразил тот. – Подумай сам: тебе удалось проследить путь книги через половину Ойкумены – от Константинополя до Тулузы, и она могла потеряться в любой момент. Какому-нибудь пилигриму вдруг понадобилась кожа для заплатки, и вот обложка содрана, а пергамент летит в воду или в костёр, он ведь исписанный, а значит, не стоит ничего. Конечно, мы должны уповать на то, что святую реликвию просто так не уничтожить, но всё-таки…

Я вздрогнул.

– Вы правы, отец мой, а я поддался унынию, но что нам теперь делать? Где искать Евангелие?

– Сегодня в лавке работает другой приказчик, не тот, что был вчера. Иудеи предпочитают нанимать на работу только своих соплеменников, но нам повезло, этот – сын Лангедока. Он рассказал, что дорогие товары Соломон держит под замком в окованных железом сундуках и ключи всегда при нём. Что в этих сундуках, он не знает, но видел, как хозяин складывал в них какие-то вещи, похожие на манускрипты. Может быть, он успел продать их, а может, и нет. Приказчик говорит, что его хозяин отличается прямо-таки болезненной аккуратностью и записывает каждую проданную мелочь вроде огарка сальной свечи. Но эти счётные книги тоже под замком. Стало быть, нужно дождаться возвращения купца из Антиохии. Иудеи скрытны и не любят посвящать посторонних в свои торговые сделки, но они также и алчны – звон монет для них слаще райской музыки.

– А если всё-таки скрытность пересилит жадность? – спросил я.

– Тогда мы предложим ему столько, что осторожность будет жалобно пищать подобно цыплёнку, а алчность заревёт как бык, – рассмеялся де Кастр. – Кроме того, мы будем ходить по богатым кварталам Тулузы, посетим городские храмы и дворец графов Тулузских, может быть, удача улыбнётся нам, и ты почувствуешь книгу.

– Отче, вы подаёте мне надежду, которая, казалось, навсегда ушла из сердца!

– Прошу тебя, Павел, воздержись от пышных слов, – сказал де Кастр, нахмурившись. – Я чувствую, что сердце твоё чисто, и ты говоришь от души, но всё равно, они лишние. Помочь тебе – мой христианский долг, и я сделаю всё, что смогу. Больше того, я провижу, что Книга будет найдена, и ей суждено сыграть важную роль в судьбе Тулузы, а может быть, и всей общины истинных христиан в Лангедоке. Но об этом говорить рано, да здесь и не место.

Епископ заглянул мне в глаза и мягко спросил:

– Не обиделся? Вот и хорошо, ты умный мальчик. А теперь пришло время посетить другие лавки, товары которых радуют женщин. Смотри, твоя Альда скучает, хотя и старается не показать вида.