Алеся Троицкая - Стихийник: Артефакт душ

Девушка за его спиной вскрикнула, в ужасе прикрывая рот рукой:

– Ты их убил?!

– Нет, всего лишь отправил поспать.

Чакра, измазанная в крови, вернулась к хозяину, зловеще проскрежетав о металлические пластины. Глазами, полными ужаса, Эйлин смотрела на бездыханные тела стражников:

– Но так нельзя…

– Любопытно будет послушать, почему… Но позже.

Альх поднял тяжёлый стул и швырнул его в окно, кроша слюду в осколки. И, прежде чем покинуть поместье, схватил со стены масляную лампу, освещающую кабинет наместника, и с размаху швырнул ее на заваленный пергаментами стол. Стекло треснуло, огонь вырвался наружу. Желтые листочки схватились мгновенно, с радостью разгораясь. Стихийник неуловимым движением пальцев призвал небольшой ветерок, который тут же навел беспорядок, поднял пару горящих листков и послал их к шкафу со свитками, полкам с многочисленными книгами и к тяжёлым занавескам. Потом схватил Эйлин за руку и потащил на улицу.

– Эй, они здесь! – закричал стражник в обшарпанной броне, спешиваясь на ходу и атакуя стихийника. Но металлический диск альха был стремительнее, и, увернувшись от чужого меча, Райнхард резанул пластиной по горлу незадачливого бойца. За ним – еще одного, неуклюже махавшего мечом, и еще. Всех и не перечесть.

Эйлин отступала от развернувшегося ужаса, и крови, что полилась по тёмной брусчатке. Развернулась и побежала прочь, но ее тут же схватили.

– Вот ты и попалась, дрянь! – Тяжёлый кулак ударил девушку по лицу.

Райнхард стремительно обернулся и, выхватив из-за пояса кинжал, кинул в одного из обидчиков Эйлин. Острая сталь вошла стражнику между глаз, и тот мгновенно рухнул. Второго мужчину Райнхард убить не успел, так как его повалили наземь. Альх сомкнул пальцы на бычьей шее, перевалил противника на спину и, оказавшись сверху, сломал челюсть и разбил его лицо в кровь.

Эйлин же смахнула с рук верёвки, что пытались пристроить на ее тонких запястьях, извернулась и кое-как вырвала клинок из головы убитого. Когда на нее навалился второй мужчина, она выставила клинок перед собой.

Сталь пробила броню, и вошла в живот. Мужчина взревел, ударил девушку наотмашь:

– Ты за все ответишь, тварь! Тебя порежут на мелкие куски и только после этого сожгут! А для начала я отрублю тебе руки и язык!

– Наемник! – отчаянно закричала Эйлин, пятясь и спотыкаясь. На фоне разгорающегося дома мужчина выглядел жутким безумцем.

Райнхард не заставил себя ждать, сбил солдата с ног, и одним ударом в висок заставил его тело обмякнуть навсегда.

– Цела?

– Да, – облизывая разбитую губу, произнесла девушка, остекленевшим взглядом всматриваясь в дом, который жадно поглощал огонь, раздуваемый порывистым ветром. И людей, что суетливо бегали. Кто-то нёс столовое серебро, роняя ложки, кто-то – содранные со стен гобелены, одна толстая женщина несла кота, уткнув чумазое лицо в шерстяной бок. Небольшая кучка солдат пыталась спасти наместника, и его племянничка, что стали заложником огня на втором этаже.

К дому потянулась толпа с площади. Она быстро заполнила улицу, позволив Райнхарду и Эйлин в ней затеряться. Натянув на головы капюшоны, беглецы ловко избежали встречи с законниками, которые, словно натасканные псы, прочёсывали улицу. И вышли в кривой переулок, где их ждал Плут с двумя лошадьми. А оттуда, минуя охранные посты, помчались прочь из Альноса, где очищающее сожжение скверны все же произошло. Судя по горестным причитаниям и плачу, что летели им в спину, наместник праведного суда не пережил.

В условленное место стихийник и его подопечная подъехали к вечеру следущего дня. Несмотря на то, что лошади преодолевали путь рысью с переменой на шаг, они ушли достаточно далеко на восток к скалам, что скрывали в себе множество туннелей.

В давние времена эти туннели использовали горняки – милый, добродушный народец ростом с десятилетних детей. Сейчас же это место напоминало могильник: затопленные пещеры, пустошь с мертвой землей и байками про морен, которые плавают по извилистым туннелям, обрушивают своды и утягивают любопытных глупцов на дно. Говорили, что морена – это последнее, что ты увидишь перед тем, как сгинуть в пучине.

– Где мы? – с опаской косясь по сторонам, спросила девушка и поежилась от холода, который, несмотря на жару, проникал из глубин пещеры, возле которой они спешились. Вернее, она спешилась: наемник, имя которого она так и не узнала, за ее спиной грузно рухнул на землю. Если бы не поводья, за которые он держался, он бы упал плашмя.

Конечно, девушку тревожило его состояние и раньше, она видела, что в седле он держится из последних сил, что его отрешённый взгляд направлен в пустоту, а тело вздрагивает от горячки. Большую часть дороги она донимала его уговорами, что стоит сделать привал и осмотреть раны. Но мужчина упрямо тряс головой и только злился на ее болтовню.

Эйлин ничего не оставалось, как смиренно ехать рядом, искоса наблюдая за ним. Она готова была в любой момент оказать помощь. Ведь, несмотря на то, что наёмник оставался ей неприятен, чувство благодарности наполняло ее душу. Эйлин не знала, сколько отец пожаловал ему за спасение, но она отдала бы больше, если бы, конечно, имела.

– Эйлин! – донесся из туннеля вместе с плеском воды такой родной голос, и девушка на миг забыла думать о мужчине. Спрыгнув в воду, которая была ей по щиколотку, она вбежала под каменный свод.

– Отец! – Она крепко обняла седовласого мужчину, не сдерживая слез. – Я думала, они…

– Ну, что ты, милая, они бы не посмели причинить мне вред. Но что они сделали с тобой? Бедная моя девочка! – Мужчина осторожно тронул ее щеку, на которой расцвел синяк, и с разрывающимся от боли сердцем осмотрел ссадины на шее и руках. На белой коже они выделялись особенно ярко.

– Тебя нужна помощь. Пойдем…

– Эй, – раздался хриплый голос снаружи, – я выполнил твое желание! Верни руну.

Эйлин встрепенулась и замотала головой:

– Не сейчас, отец. Со мной и правда все хорошо, а вот ему нужна помощь.

Она вышла из-под каменного свода и указала на наемника, чье лицо было мертвенно-бледным, глаза покрывала сеточка красных прожилок, а дрожащее тело, наглухо закутанное в черный плащ, не поддавалось контролю. Эйлин старательно отводила глаза, чтобы мужчина не видел, какую жалость она к нему испытывает. Он еще на полпути предупредил: если она не перестанет так пялиться, он свернет ей шею. Конечно, в его состоянии угроза была смехотворна, но лишний раз злить больного девушка не хотела.

Брунс недовольно нахмурился, но все же подошел к стоящему на одном колене альху и попытался его поднять. Райнхард встрепенулся, вырвался и гневно потребовал:

– Руну!