Алеся Троицкая - Стихийник: Артефакт душ

Какое-то время ничего не происходило: руна излучала тусклый свет, а холодная безжизненная рука холодила. Стихийник практически не дышал. Девушка даже успела поддаться горькому разочарованию и практически потерять надежду, но внезапно пальцы, которые только что были мертвы, с силой сжали медяшку, притом так крепко, что на тыльной стороне ладони вздулись вены.

Радость затопила девушку, она улыбнулась, и внутреннее счастье породило сакральные слова, которые сложились в песню, исцеляющую тело и дух.

Райнхард открыл глаза. Первое мгновение бесцельно смотрел в отверстие над головой, через которое проглядывали звезды, затем перевел взгляд на лицо, красивое, сосредоточенное, окутанное ореолом светлых волос, излучающих мягкое сияние и аромат вереска, опьяняющий, словно дурман. Казалось, каждый уголок этого места пропитан исцеляющей энергией, приближавшей обладательницу сакрального голоса к Изначальным.

– Если бы знал, что на той стороне меня встретит жрица Альмирии, давно бы наложил на себя руки.

Песня резко оборвалась, а сияние померкло.

– Очнулся!

Стихийник поморщился, словно от этого радостного вскрика у него разболелась голова.

– Тсс, не нужно шевелиться. – Мягкие ладошки надавили на мужскую грудь, пытаясь побороть сопротивление. – Ты еще не окреп. Вот, выпей. – Давление на груди ослабло, и возле лица мужчины оказалась чашка с отваром из трав. Стихийник облизнул пересохшие губы, привстал и залпом ее осушил. После, не церемонясь, скинул с себя одеяло и, хватаясь за стену, встал.

Эйлин тут же зарделась и отвернулась. Покрывало, что скрывало его наготу, упало на пол. Конечно, пока она ухаживала за мужчиной, она смогла побороть робость и смущение, сосредоточившись на лечении. А самое главное – побороть непрошенные, бесстыдные мысли и неуместное воображение.

Да, ей приходилось ухаживать за Григором, но тот мужчина кроме жалости, ничего не вызывал, она к нему была равнодушна. Со стихийником все было иначе: когда она прикасалась к его телу, кончики ее пальцев начинало легонько покалывать. Рассматривая тугие мышцы и блеклую вязь рун, она заливалась румянцем, а когда всматривалась в угрюмое лицо, покрытое тёмной щетиной, сердце сладко замирало, а в душе разливалось тепло. Странно, учитывая то, что этот мужчина даже в неподвижном состоянии пугал и был ей абсолютно чужд.

– Тебе не стоит вставать.

– Отойди. – Райнхард отмахнулся от Эйлин и, придерживаясь за стены, побрел в сторону одного из темных туннелей, ведущего куда-то вглубь пещер.

Она с минуту сомневалась, стоит ли следовать за ним, но, все же проиграв любопытству, подхватила вещи альха и чахлую лучину и направилась следом.

Не чувствуя ни холода ни острых камней под босыми ногами, Райнхард в абсолютной темноте прошёл несколько поворотов и вышел в небольшую галерею, где протекала подземная река, образуя небольшую заводь. Спрыгнув с уступа, альх с головой погрузился в обжигающе холодную воду.

Измученное хворью тело отозвалось приятной истомой. Ноющие от безделья мышцы под сильными и уверенные гребками стали приходить в тонус, скидывая сонное оцепенение и болезненную скованность. Рана на ноге, промытая целительным источником, перестала саднить и жечь, затягивая края. А мысли, бывшие путанными и тяжелыми, стали проясняться. Если бы не желудок, что отозвался в чреве недовольным урчанием, и голод по плотским утехам, мужчина ощутил бы себя еще счастливее, а так приходилось довольствоваться малым.

Сколько прошло времени, стихийник не отмерял, но достаточно долго, чтобы понять, что тело под действием руны и исцеляющей воды восстановилось.

Мужчина вышел на берег, коварно улыбнувшись, он последовал за пляшущей девичьей тенью, натянув только штаны, которые предусмотрительно ему оставили.

– Сколько прошло времени?

– Шесть дней после того, как мы тут появились, – не глядя на мужчину, произнесла девушка, накладывая в глубокую миску приятно пахнущую похлебку.

Альх сел напротив нее за стол с каменной столешницей, смущая Эйлин не только полуобнажённым видом, но и пристальным взглядом стальных глаз.

– Почему вы не ушли?

Она многозначительно промолчала и всё же посмотрела на мужчину. Но лучше бы она этого не делала: под взглядом цвета расплавленного серебра ее сердце затрепыхалось перепуганной пташкой и ухнуло куда-то вниз. Девушка хотела сбежать, но, понимая, что будет выглядеть глупо, усилием воли приклеила себя к стулу, налила себе травяной настой, а, чтобы отвлечь мужчину от пристального внимания к себе, задала первый пришедший в голову вопрос:

– Ты и правда древнее зло?

Брови мужчины поползли вверх. Он отклонился на стуле, скрещивая на груди руки и улыбнулся:

– Возможно.

– И ты хочешь, чтобы мир погряз в войне между людьми и такими, как ты?

Усмешка на заросшем щетиной лице стала шире:

– Ты, наверное, хотела сказать «такими, как мы».

– В отличие от тебя, я не убийца и не намерена ею становиться.

– Отчего же? Ты неплохо обращаешься с клинком. Я оценил, как здорово ты проткнула того стражника. Если бы приложила побольше сил, моя помощь не потребовалась бы.

– Я защищалась.

Альх пожал плечами:

– Слабакам свойственно искать себе оправдания. Они никогда не признаются даже себе, что получили удовольствие.

Эйлин хотела возразить, но мужчина перебил:

– Мне глубоко плевать на этот разлагающийся мир, я хочу, чтобы такие, как твой отец, оставили меня в покое, а ты – закрыла рот и дала мне спокойно поесть.

Он зачерпнул ложку супа и с наслаждением засунул ее в рот, теряя к собеседнице интерес. Зато у девушки интереса стало больше. Напряжение, что сковывало ее вначале, спало, и Эйлин, указав на висевший на шее стихийника кварц, произнесла:

– Я пыталась призвать то существо. Но оно не явилось.

– Ты пыталась вызвать моего фамильяра?

Эйлин сконфузилась и кивнула:

– Думала, он поможет, скажет, как тебя лечить. Ведь мои песни не помогали, травы и настои были бесполезны.

– Глупая девчонка, чтобы призвать фамильяра, нужна кровь его хозяина и сакральные слова. Ты знаешь эти слова?

Девушка отрицательно качнула головой.

– Тогда ради какой бездны ты трогала мои вещи?!

– А ради какой бездны ты умирал?! Древнее зло не может лежать трупом!

Райнхард раздраженно повел плечами, но продолжать пустое пререкание не стал. Смерил девушку задумчивым взглядом и, как ни в чем не бывало, произнес:

– Я тебя прощаю.

– За то, что пыталась тебя спасти? – негодующе воскликнула она, поперхнувшись чаем.

– Если бы твой болван-отец сразу отдал мне руну, ничего бы этого не случилось. Моя связь с потоками восстановилась бы, и исцеление пошло бы быстрее. И тебе не пришлось бы строить из себя целителя и напевать мне свои дрянные песни, ожидая, когда я сдохну.