Полина Пащенко - Волк и Сокол

Источником вдохновения послужили исторические события, известная доля осознанности и неугасимая любовь.

Откуда есть пошла Земля Русская? Кто теперь ответит нам? Мы потерялись в сплетении сказов и легенд, и, пожалуй, что нет в живых тех, кто бы мог нам правду поведать. Но бывает так, что в самые лунные ночи мы вдруг можем узреть их лики, услышать их тихие голоса. Поклонись Роду своему, да познаешь великую истину.

А начиналось всё здесь. Белым платом раскинулся град на берегу гордой северной реки, стал он жемчужиной и отрадой княжеских очей. Нов град, Новгород – как соединились в стройной речи четы, таковым и стало ему имя.

Глава 1. Туманное небо

Имя княжеского Рода пошло от князя Гостомысла, велик тот род да славен. Всех привечают на здешней заставе – и чудь, и мерю, и весь, и мореходов с далекого острова Эйр, чей язык никому не понятен, и варяжских купцов, и греческих торговцев. Тепло в гриднице белокаменного кремля, хоть за окном и неласково. С сотворения мира колышет здесь студеный ветер волны Волхов-реки, да шумят под стенами городища стройные сосны, выросшие здесь.

Этот лес, точно выкованный из стали, словно символ мудрости этой великой земли. Даже если бы волхвы не поставили капище, не возвели свод храма, всё равно узрел бы каждый на этом берегу лики Богов. Только зазвучит первое «айре», только стихнет последнее «гой», так и явятся взору молящихся все двенадцать покровителей в серебристом сиянии Мати Славы.

На высоком берегу стоял в утро месяца цветня сам князь Гостомысл, держа на руках своего первенца Вадима, которому едва минуло второе лето.

Над вершинами сосен и широким заливным лугом стелился плотный густой туман, который упрямо прорезали тонкие рассветные лучи. Любуясь этим дивом, шептал отец на ухо сыну: «Запомни, Вадим: как заря полог тумана режет, стремясь подарить новый день, так княжеский род борется с врагами Руси, с теми, кто желает лишить эти земли единства и лада». Мальчик улыбался, играя отцовым оплечьем и желая потрогать и саму перевязь меча, да только вот вынуть меч из ножен было еще не по силам. Но всё впереди, он словно знал об этом и одухотворенно поднял лазоревые очи в небо, где и впрямь солнце побеждало, бросая янтарные блики в Волхов.

В это утро князь решил побыть наедине с сыном, вдали от всех прислужников, дядек и нянек. Иногда нужно начинать день вместе с этой тишиной, вдыхая сосновую смолу, утреннюю прохладу и терпкие ароматы первоцветов.

Гостомысл уже не вел речи о будущем Новгорода, а рассказывал сказку о богатыре Вольге, который живет за горами, за морями, поет песни славные да стережет покой Руси, когда вдруг услышал голос своего старшего дружинника, по прозвищу Буян. Тот бежал из терема к берегу, размахивал руками, казалось, что весть, которую он нёс, летела впереди него.

– Чего тебе, Буян? Не видишь, я с сыном. Не могли что ли обождать, пока в покой вернусь? Ярлы взбунтовались? Цареградцы наши корабли сожгли?

– Нет, помилуй, княже. Не стал бы я своей головой ради дурной вести рисковать, несу весть благую. Второй сын у тебя, крепко стоит престол Новгородский. Подарила нам матушка Семолада радость.

Уста князя озарила улыбка: «Ну что, Вадим, брат твой в мир пришёл. Теперь два златых сокола багряное древо украсят». И Гостомысл зашагал к терему, Буян пошел за ним почтительным и медленным шагом.

Улыбался молодой отец, благодарил Ладу-Богородицу, славил свою жену, но помнил он и тёмные дни. Когда-то Гостомысла заставил отец жениться на Семоладе только для того, чтобы соблюсти древний обычай: княжеский первенец должен взять в жены дочь новгородского воеводы. Так повелось в этих землях: княжий Род Богами избран, а воеводу выбирают люди. Куется имя подвигами ратными да делами славными, а затем соединятся оба Рода в единое древо. Пошел тогда юный княжич против отца, заявил, что полюбил дочь одного из дружинников, но пришлось сделать жестокий выбор между чувством и долгом. Гостомысл уважал и почитал свою жену, но любви в его сердце никогда не было.

А тем временем все прислужницы и няньки хлопотали вокруг огромной дворовой бани, где еще несколько дней предстояло провести матери и младенцу до тех пор, пока не будет ему выбрано первое имя. Имя – первая защита, первый подарок от Рода. И странный шёпот шёл о младенце, а именно о том, что на левом плече его было огромное тёмное пятно, как ожог – недобрая мета.

Но никто об этом не думал, ни отец с матерью, ни волхвы, ни слуги на шумном подворье. Ровно на третий день взметнулся над градом вечевой колокол, и узнали на широкой площади о том, что наречен младший княжич именем Рарога, светлого бога-сокола.

Оба брата, и старший, и младший, были одинаково любимы родителями, в воспитатели им были назначены старший дружинник Буян и новгородский воевода Веловей. Но с самых первых дней стали замечать поразительную разницу между мальчиками, происшедшими, казалось бы, из единого Рода.

Вадим ликом походил на своего отца Гостомысла – светло-лазоревые очи, русые кудри, тонкий и решительный профиль, как у бога-воителя Ильма Кресеня. С самых юным лет был он настойчивым и строгим, упорно учился и грамоте, и ратному делу, но более всего милы его сердцу были охота и стрельба из лука.

Младший княжич отличался от старшего, словно какой-то тайный огнь сжигал изнутри его. Да, был он храбр и ладен, но очи его словно черная молния расколола, волосы словно пепел раньше времени присыпал, а лик точно костром Виевым был опален. Как Чернобог и Белобог были Вадим и Рарог.

Мудрый Гостомысл одинаково воспитал обоих сыновей, но даже в своей душе ответа найти не мог, откуда взялся тайный яд зависти в сердце меньшого. Рарогу ни в чем не отказывали, порой получал он даже то, что еще не по летам ему было, но при этом всегда упорно смотрел на то, что принадлежало старшему брату. Более всего мучим был княжич жаждой славы, власти и богатства.

Рарог доводил до слёз свою мать, княгиню Семоладу, заставлял хмурить брови и смешливого Буяна, и строгого, но справедливого Веловея, а более всего терзал сердце и душу старшего брата. Не понимал Вадим, за что брат порой в гневе ломал его лук, за что осыпал бранными словами, когда он пытался дать наставление, а иной раз мог и вовсе во лжи обвинить. Одной стороной души старший княжич горячо любил меньшого, а другой чуял недоброе, но старался лиха не будить. Редко их видели идущими вместе об руку, лишь пред ликом отца заключали они друг друга в объятья.

Но не утаить огнь в душе надолго, вспыхнет он рано или поздно, да сожжет всё вокруг. В глубине души понимали это и князь Гостомысл, и воевода Веловей, поэтому с тревогой ждали они того дня, когда Вадим должен будет пройти посвящение в мужи, учиться правлению государством в Изборском городище. Время на месте не стояло.