Эмис Блаулихт - Гвенделл, лучший ученик

– Ага.

Терри робко кивнул и пошел к двери. Берт услышал, как Пижон скрежетнул замком, поднял засов, и створка скрипнула, впустив в прихожую прохладу и отдаленные голоса с улицы. Потом дверь закрылась, а по брусчатке побежали легкие шаги.

Гилберт защелкнул за ним замок, опустил засов и поднялся в комнату. Кислый уже сопел. Перед сном Берт думал о Пижоне и вспоминал лицо бедняги Джеаро, которого поколотили в Корроле.

Его оторванное ухо. Сломанный нос. Заплывший глаз. Его пропавшего (или убитого) приятеля.

К горлу подступал горький ком. Берт смотрел в потолок через влажную пелену и говорил себе: “Мы просто будем дружить”.

Этой ночью он не видел ни одного сна.

***

К полудню гнездовые разбрелись по городу, оставив четверых сторожить дом. Джага и Кислый позвали Гилберта пойти повозиться к цирюльнику, но тот сказал, что заглянет с другими в “Жирного жаба”.

День выдался очень жаркий, солнце припекало голову, и народ старался ходить в синих тенях зданий. Через рынок было страшно идти из-за давки, поэтому Берт срезал путь до богатого квартала по подворотням, расшугивая кошек и обходя засохшие лужи мочи. Было совсем не противно. Его мысли парили где-то высоко в облаках. Он с улыбкой смотрел на голубое небо над крышами и думал, что мог бы взлететь, рассекая руками воздух и ощущая ладонями прохладный ветер.

Он завернул на улицу с парфюмерной лавкой и замер. Терри уже стоял там, держа дипломат с торчащими бумагами. На светлой брусчатке, под тенью пурпурного навеса. Внутрь то и дело входили и выходили женщины в ярких платьях, в чалмах, с бусами и браслетами. Они шли мимо Терри, цокая каблуками и тряся украшениями, и мимо Берта, оставляя шлейф самых разных духов.

– Алинсия часто сюда ходит? – спросил Берт, подходя ближе. Он еле сдерживал улыбку.

– Да, каждую неделю, – ответил Пижон и просиял: – Так непривычно слышать ее имя. Мы как будто обсуждаем нашу с тобой общую подружку.

Они побрели в сторону гостевого района, не выходя из тени.

– Вы ведь из Скайрима, там не говорят про “общих подружек”, – Берт искоса наблюдал за ним.

– Мама и об этом сказала, да? – улыбнулся Пижон. – Раз так, то ты знаешь, что я этот Скайрим почти не помню. Так что какая разница, про что там не говорят?

– Да никакой. Мне уже тоже все равно, что творится в Сиродиле.

– Кислый говорил, что ты оттуда сбежал. Совсем плохо было?

– Да. Не то, чтобы совсем отстой, но… Было плохо.

– Здесь получше?

Берт повернулся к нему, заглянул в голубые глаза и улыбнулся уголком губ.

– Еще как, – он сразу отвернулся, ощутив жар на щеках. – Здесь хотя бы никто ничего не запрещает.

– Это пока мы не выросли, – сказал Терри и осекся: – Ой, Кислый говорил, чтобы мы так не думали. В Гнезде все взрослые. Хорошо это или плохо.

Гилберт завороженно слушал его и поражался, что он и правда говорит как взрослый. Взрослым голосом, взрослые мысли. И ему захотелось быть таким же. Это желание встало во весь рост рядом со смущением и выпихнуло его.

“Чума тоже был взрослым. И Красотка, и Бушень взрослые, Фифа потому с ними и таскается. Сразу с обоими, даже если они готовы глотки друг другу рвать. Она – их общая подружка.”

– И у взрослых часто бывают общие подружки? – заискивающе спросил Берт, ощутив подъем смелости. Может, даже солнцем напекло.

Терри усмехнулся и покачал между собой и ним дипломатом:

– Меня бы мама этой папкой бы и пришибла за такое.

– Она у тебя не злая!

– Ты ее дома еще не видел, – смеялся Пижон. – Может, тебя она и приласкала, но нас с папой по струнке водит. Это она меня к стольким учителям пристроила, а мне бы и пары уроков в день хватило. По грамоте и, скажем, по истории. А остальное я из книг бы вычитал.

У Берта загорелись глаза.

– И какая твоя любимая книга?

Они нарезали круги возле гостевого квартала, заходили в местный парк и таскались по маленьким скверам, разговаривая о книгах. Терри рассказал, что он любит цикл “Королева-Волчица”, потому что эта королева Потема царствовала в его родном Солитьюде. Еще Берт узнал, как оба любят “Поучения благой Альмалексии”, но Пижон заметил, что “книге не хватает описательности, но для своего жанра она хороша”.

Когда они вышли на площадь, Пижон посмотрел на часы на башне замка Элинхир.

– Мне через полчаса идти на занятия.

Берт смотрел в другую сторону. На вывеску с лютней и бутылкой напротив “Жирного жаба”. Только тогда он разглядел на доске надпись: “Флюид”. У входа стояла группка мужчин и ворковала с двумя девчонками в полупрозрачных струящихся хитонах. Одна в зеленом, вторая – в белом.

– А там ты был? – Берт указал взглядом на здание.

– В борделе? – у Терри подпрыгнули брови. – Нет, конечно.

– Давай зайдем?

Пижон нерешительно глянул сначала на него, потом на людей у двери.

– А нас не выгонят?

– Красотка сказал, что я могу туда заходить, – Берт сразу почувствовал прилив азарта. Подумал, что пусть даже выгонят, они хотя бы увидят, что там.

Терри помялся, перебирая пальцы на дипломате. Потом покосился на Гилберта. Щеки горели румянцем.

– Давай.

Когда они проходили мимо компании у дверей, Берт глянул на просвечивающиеся под платьями спины девчонок. Посмотрел бы и ниже, но ягодицы им прикрывали более плотные повязки с бусинами. Потому это равняться не могло с тем, что он видел у Фифы в купальнях. Совсем не могло. Гилберт заметил, что Терри на них даже краем глаза не посмотрел. Может, Алинсия его и правда дома чихвостит?

Зал “Флюида” усеивали круглые столики, колонны, кушетки с бахромчатыми покрывалами алого цвета, вазоны с тигровыми лилиями и деревянные подиумы, на которых танцевали девушки в одинаковых платьях. Здесь было полумрачно из-за штор на окнах, свет давала единственная люстра и свечки на столах гостей – их ставили в маленькие круглые плафоны из разноцветного стекла. В конце зала находилась барная стойка с несколькими высокими стульями, а позади на стене висел большой гобелен с цветочными орнаментами. Рядом расположилась небольшая сцена, а на ней играли трое менестрелей – скрипка, флейта и лютня. Нежная, но ритмичная мелодия. Воздух пропитался сладковатым запахом – смесью вина, духов работниц и ароматом лилий. Было душно из-за кучи гостей и жары на улице. Народ занял треть мест, зато к вечеру тут, наверное, будет не пройти.

Берт и Пижон осторожно пошли вглубь зала. Если Берт разглядывал извивающихся в танце девчонок, то Терри вперся глазами в гобелен за стойкой. На лица ложились пестрые блики от свечей на столиках. Никто из гостей на мальчишек даже не смотрел, зато пара девчонок оглянулись и захихикали. Гилберт улыбнулся и заметил, что Терри не смотрит.

– Мы по-твоему зачем сюда пришли, Пижон? – он пихнул его под локоть.