Георгий Юров - Полнолуние

Солнце вставало за её спиной, открывая вид на ущелье и скалы, безжизненные и равнодушно холодные. Сеть могла простоять здесь Бог знает сколько, миледи далеко и никто не придёт ей на помощь. Лишь хищные птицы будут рвать её плоть, лишь солнце и ветер станут свидетелями её бесславного конца…

Вдруг она услышала шорох гигантских крыльев. Что бы это ни было, оно было гигантских размеров, и оно приближалось к поставленной ею ловушке. Девочка пыталась обернуться, чтобы увидеть своего врага – вряд ли здесь могло быть иначе – но свет бил ей в глаза и она видела лишь размытый силуэт, да взмахи огромных крыльев. Шум становился всё ближе, Сандра ощутила как кто-то, схватив её одной лапой, другою разрезает сеть. Прижав к себе, существо взмыло в небо, поднимаясь всё выше; от всех последних потрясений девочка не выдержала и потеряла сознание.

Она очнулась от голосов разговаривающих прямо над нею людей. Говорили молодой мужчина, почти юноша и женщина. Их говор напоминал речь Добробрана с сильным местным акцентом, в который вкрапливались малопонятные девочке слова:

– Они снова охотились на меня, но дитя попала в сеть, вместе с ветками и мусором и я освободил её. Пусть она поживёт у тебя, ты же знаешь, её не ждёт ничего хорошего. Когда она окрепнет, я отнесу её вниз.

– Девчонку принёс смерч. Плохой идеей было вести её сюда, Щитоносцы найдут дыру в сети…

– Они подумают на меня, что я летел ночью в деревню и попался.

– Габриель, старый Йенс не так глуп, как ты думаешь, – с тяжёлым вздохом тихо возразила женщина; она явно была немолода. – Резанные не успокоятся пока всех вас не переловят. По крайней мере, тебя.

– Но я не враг им! Я просто не хочу иметь с ними дела! Я хочу оставаться таким, каким создали меня Боги! Пусть оставят меня в покое.

– Этому не бывать, ты же знаешь. Они боятся за себя, потому что они не люди – они Выродки, и даже среди них ты умудрился стать изгоем. Они боятся, их сожгут на костре…

– Но за что?! – воскликнул мужчина, а старуха сказала:

– Да тише ты, кажется, девчонка пришла в себя. Лучше тебе уйти, я сама поговорю с ней.

Понимая, что её раскрыли, Сандра открыла глаза успев заметить уходящего, прочь высокого горбуна в чёрном плаще и накинутом на голову капюшоне. Не обращая внимания на гостью, старуха продолжала что-то со злостью толочь в маленькой каменной ступе.

– Кто вы? – спросила Сандра, садясь на жёстком деревянном ложе. Оказалось, она раздета догола, и, прикрывая наготу, натянула до подбородка шерстяную накидку, которой была укрыта. Пока неожиданная гостья была без сознания, хозяйка натёрла её ароматной согревающей мазью.

– Со мной то, как раз всё ясно, Выродки зовут меня Берегиней, – раздражённо ответила та, воинственно упирая руки в бока. – Куда важнее сейчас кто ты. То, что было на тебе изрядно пришло в негодность, возьмёшь мою одежду, я немного ушила её и должно подойти. В горах всегда холодно.

Она не была старухой, (как не была и уроженкой здешних мест, судя по говору), хотя её молодость уже прошла. Тело не было полным, как и худым, лицо имело круглую форму, а русые волосы уложены плотным обручем на голове. В ней было не меньше пяти футов роста, и выглядела женщина не слишком дружелюбно, что впрочем, даже не пыталась скрыть.

– Мы с матерью ехали в Бриджтаун в поисках лучшей доли, когда буря настигла нас. Меня подхватило ветром и принесло сюда. Вначале я чуть не умерла от страха, а потом стала представлять себя птицей, парящей над миром, – почти искренне сказала девочка, одевая, шерстяные штаны и кофту хозяйки. Одежда висела на ней мешком, но была чистой и тёплой.

– Лучше бы ты умерла, – печально заметила женщина, наконец, закончив. Она высыпала растёртые в порошок коренья в наполненный до половины кувшин и протянула девочке: – Ты должна это выпить, имбирь даст тебе силы.

– Вы говорили, Резаные придут за мной, что они угрожают мне. Но за что? Ведь я ничего им не сделала!

– Ещё сделаешь. Не они тебе угрожают, а ты им. Ты помнишь, как здесь оказалась?

– Меня принесла сюда огромная птица с человеческими руками или человек с крыльями, когда я застряла в сети. Она спасла меня, ураган неминуемо убил бы меня о скалы.

– Это всё горная болезнь, – со вздохом ответила хозяйка, снимая с полки накрытую крышкой большую кружку, в которой хранила засахаренные апельсиновые дольки. – Тебе, кажется то, чего не было на самом деле. На вот, съешь ещё это, это поможет.

– Нет, мне не привиделось! Но откуда Вы знаете, что за мной обязательно придут?

– Потому что я послала в деревню птицу с известием о тебе. Не позднее завтрашнего утра кто-то да явится за тобой. Мне не нужны неприятности, я стараюсь ладить со всеми.

– Но Вы же можете сбежать отсюда! Вернуться к людям!

– Зачем? – удивилась Берегиня. – Внизу нет никого, кто помнит ещё обо мне, всё, что у меня есть сегодня, оно здесь. Мне незачем бежать, вернее некуда.

– А что будет со мной?

– Если продолжишь настаивать на своих фантазиях об летающих людях, могут и убить, сочтя душевно больной. В любом случае назад тебя уже не отпустят.

– Но почему?! – воскликнула девушка. Мысль остаться здесь навсегда пугала её так же, как и возможность насильственной смерти и она не знала даже что было из этого хуже.

– Потому что видела их, вернее увидишь. Когда-то я жила в киновии. Я и мои сёстры несли в эти дикие земли свет истинной веры – весть о непорочном зачатии общей Девы-Матери нашей. Скажу лишь, сбив с пути, сюда меня привела любовь. Любовь погубила меня и от того нет мне больше места в обители ибо я согрешила, познав мужчину.

– Тот горбун, которого я видела с Вами, он Вам кто?

– Это мой сын. Пожалуй, хватит об этом, – решительно заявила женщина, утирая в уголке глаз выступившую слезу.

Она не была многословной, но всё же Сандре удалось узнать, что чужачку оставили здесь, (впрочем, не позволяя жить в деревне), из-за её способностей к врачеванию, которому обучилась в киновии. Она целила раны, вывихи и переломы, принимала роды. Травами лечила хвори и помогала избавиться от нежелательной беременности, хотя это и не было богоугодным делом. Она больше не проповедовала, а просто старалась выжить. Берегиню здесь ценили, но своею она так и не стала. Жизнь в этих краях была суровой, но те, кто жил тут, цеплялись, как могли за свою родину, ибо другой у них не было.

Видимо деревня отшельников была недалеко, потому что когда солнце едва перевалило за полдень, послышался далёкий звон колокольчиков. Сортировавшая высушенные травы хозяйка застыла, проверяя, не послышалось ли ей, а потом, вытерев руки о фартук, вышла из сложенной из камня хижины. Вернее даже, это была маленькая усадьба из нескольких функциональных зон на небольшой горной равнине, закрытой со всех сторон скалами.