Георгий Юров - Полнолуние

– Надеюсь на слово, данное не мне, а будущему королю Добробрана. Проводите меня к Пауку, я хочу проститься с ним.

– Да ты издеваешься! Мы потеряли из-за тебя весь день, и никто не хочет торчать в этих руинах ещё и всю ночь! – Багровея от гнева, прорычал бургомистр, хватаясь за рукоять меча, но принц, желая как можно быстрее покончить со всем этим, а не слушать бесконечные препирательства вдруг встал на сторону девочки: – Дадим ей такую возможность милорд, уверен, это не займёт много времени.

Тело покойного лорда Кларка лежало там, где застала его смерть. Пусть Паук не был Сандре отцом, он заботился о ней, как мог, давая суровые уроки выживания в этом мире. Но сам этот мир оказался жесток и не терпел слабости. Глядя на склонившуюся над покойником девочку, принц проникся сочувствием к её утрате:

– Оставим их, – сказал он, закрывая двери. В комнате было темно, но что значит свет для того кто живёт во мраке?

– Ты учил меня быть сильной, – начала девочка, надеясь, что душа покойника слышит её. – Хотя сам, пожалуй, был слаб, позволив лишить себя золота, земель, будущего, даже глаз и жил в тени своего великого прошлого, сам став лишь тенью самого себя. Как паук сидел ты, в мрачных развалинах плетя липкую сеть, в которую попадались в основном навозные мухи, и когда забился в ней молодой лев, это стоило тебе жизни. Ты воспитывал меня как свою дочь и я, принимая отныне твою фамилию, клянусь продолжить твой род и наказать тех кто, так или иначе, причастен к твоей смерти.

Ей бы заплакать сейчас, изливая в привычном женском рёве из сердца тоску и боль страданий, но глаза её были мертвы, как песок Нимейской пустыни и, склонившись над мертвецом, она коснулась губами остывшего лба. Нащупав пальцами рану на его груди, она вытащила спрятанный в теле покойника медальон, из-за которого так много было сломано сегодня копий и, надеясь, что всё делает правильно вышла из залы.

Стараясь не думать о будущем девочка вручила ожидавшему её Салозару заляпанный кровью медальон. Брезгливо вытерев о портьеру на окне, принц, не решившись повесить на прежнее место, сунул его в висевший на поясе мешочек с серебром, и, не взглянув, вышел на улицу. Сандра слыша, как торопливо отъезжают от развалин лошади королевской свиты села на ступени, только, пожалуй, сейчас поняв как устала.

– Что прикажете делать с ней, милорд, – глядя в сторону усадьбы тихо спросил бургомистра командир городской стражи и тот ответил:

– Бросьте девчонку в крепость. Пусть там ждёт своего шанса.

***

Готвард держал слово. Как для тюрьмы условия содержания в крепости были нормальными. Девочка не голодала, раз в неделю её мыли в бочке с тёплой водой, а приходящая женщина, по-видимому, немая от природы каждое утро расчёсывала ей гребнем волосы. Она не знала, сколько прошло времени с момента заточения, ведь даже не могла определить день сейчас или ночь.

Та же матрона – это она определила по исходящему от кожи кислому запаху старости – убирала в комнате под присмотром надзирателя и спустя время Сандра уже могла вполне свободно ориентироваться в ней. Её держали отдельно от всех где-то под крышей, и когда шёл дождь, она отчётливо слышала стук барабанящих по черепице капель. Надзиратели не хотели с ней общаться, а матрона не могла и Сандра боялась, что со временем разучится говорить и тогда взяла привычку разговаривать сама с собой.

Просыпаясь, она желала себе доброго утра, а засыпая спокойной ночи, благодарила неизвестных поваров за добротную стряпню, пусть и не слишком вкусную, но не дававшую ей умереть с голоду, а Непорочную Деву, (которой отдавала предпочтение в пантеоне богов) за проявленное к ней снисхождение и, конечно же, боясь забыть, читала наизусть стихи. Толи к ней просто привыкли, толи кто-то проявил к девчонке участие, но теперь её кормили гораздо лучше, всё так же дважды в день, зато пища стала вкуснее и даже изысканней. Наверное, это было плодом её воображения, но ей казалось, она узнаёт руку повара баронессы, всегда добавлявшего в свои блюда пряности, что привозили из-за Азгора, откуда и был родом Мастер Грант.

Мылась она теперь, когда хотела, достаточно было сказать об этом матроне, а одевала не грубую холстину с чужого плеча, а шерстяные туники и льняные платья, которые складывала в отведённый ей для этого шкаф. Она старалась не падать духом, но понимала, что обречена, провести в каменных стенах всю оставшуюся жизнь, как самая опасная преступница этих земель. Пожалуй, местный властитель мог расправиться с ней, но не делал этого, желая продлить её мучения.

Пройдёт детство, потом юность, придёт пора зрелости, не единожды поменяется бургомистр и стражники, давно забыв о причине заточения, будут насиловать её, приучая к сладкой пытке и со временем, по прошествии лет она станет зависимой от этого, как от единственного своего удовольствия. А спустя полвека, когда она превратится в седую полоумную старуху, у неё не будет даже его и единственное о чём она станет мечтать, засыпая это о скорой смерти.

Печатка принца по-прежнему висела на её шее; возможно, какое-то время он ещё будет помнить о ней, но со временем воспоминания потеряют остроту под ворохом событий и дел, а история с украденным медальоном будет восприниматься как отчего-то не забытый дурной сон. И уже тем более Салозар вряд ли вспомнит о данном когда-то ей обещании. Она блефовала, не понятно на что, надеясь, но вот игра проиграна и всё что ей осталось, это общество немой старухи…

Задумавшись, она не сразу услышала лёгкие шаги матроны и когда та дотронулась до неё своими почему-то всегда холодными пальцами, то вздрогнула от неожиданности. Немая мычала, силясь что-то сказать, вероятно, воспользовавшись отсутствием стражи у дверей, но вот по коридору послышались грузные шаги женщина, сунув ей в ладонь, завёрнутую шелестящей обёрткой конфету, отошла в сторону.

Развернув, девочка вдохнула медовый аромат, сердце её часто забилось, и узница старалась не подавать виду, что взволнована. Она узнала этот запах – такие конфеты, делавшиеся по личному рецепту Мастера Гранта, любила Ансара и в том, что она, наконец, объявила о своём участии в её судьбе, не могло быть сомнений. Это была не просто медовая сладость в красивой обёртке – то был её путь на свободу. Боясь передумать, девочка быстро положила конфету в рот и едва разжевав, проглотила, запив водой из стоящего на столе кувшина.

На следующее утро она почувствовала себя нездоровой, причём настолько, что едва смогла встать с постели. Её рвало весь день горькой слизью пустого желудка и напуганные стражники, не заходя внутрь, ставили у порога свежую воду и пищу, но девочка не притронулась ни к чему и посуда осталась стоять у порога пока старуха, наконец, не унесла их прочь. Сандра теперь совсем не вставала с постели, и матроне с трудом удавалось насильно кормить её жидкой рисовой кашей. И без того не быв полной она исхудала ещё больше и напоминала скорее скелет, нежели обычного человека. Казалось, смерть стоит у изголовья ожидая последнего вздоха и пришедший лекарь, не найдя причины недуга посоветовал ей лишь покой, констатировав собственное бессилие.