Игорь Саврасов - Умножители времени

Да-а-а… Не горит теперь всю ночь напролёт свет в кабинете на втором этаже. Нет там более богатейшей библиотеки редчайших книг. Всю жизнь собирал. По всему свету. Нет и астрономических приборов в его обсерватории на крыше. Прочих хитроумных приборов по механике и оптике тоже уже нет. Он закончил исследования… В этой жизни, в этой части её.

«На многих подводах библиотека должна была быть вывезена в Москву. И ездил я часто в Москву из Глинок, подбирая якобы дом для жительства. Мол, хочется снова жить в Москве, завести учеников, работать в Сухаревой башне. Школы там новые открыть. Навроде Кембриджа. И библиотеку направляю для этих целей. Усадьбу в Глинках оставляю племяннику Александру, сыну брата Романа. Но он и ещё верный друг, Василий Никитич Татищев, должны помочь в обустройстве Академий и в Москве, и в Петербурге. Три месяца назад Александр действительно вывез библиотеку. Всю, с самыми редкими книгами по оккультизму, астрологии, древней медицине, описания трав, руд и минералов. Но не вся библиотека добралась до места!» Пропали записки Брюса и те самые главные книги. «А племяннику нужно было тотчас же уехать за границу, в Шотландию. Нужно повидать родину предков».

Яков возмущался и негодовал! Конечно, притворно. Это ведь он сам придумал планы вывоза, и пути, и пункты доставки книг и приборов. Коварный, многоходовой план! А приборы тоже на нескольких подводах он отправил якобы в Петербург. Уж коль скоро там Пётр и Екатерина затеяли Академию («потешную», впрочем, на взгляд Якова Вилимовича), пусть примут мои подарки. Этим вояжом руководил Татищев. Тот всё организовал, а потом, раз он был первым помощником Якова по горнорудным делам, неотложно отправился на Урал. И опять два ящика пропали! Пропал даже специальный курьер, их сопровождающий. Граф топал ногами и кричал: «Нет в России порядка после Петра Великого! Десяти вёрст нельзя проехать, чтобы что-нибудь не украли!» Сам-то знал, куда тайком эти ящички отправились. В обоих случаях были организованы ложные следы, мастерски, по-брюсовски. А книги, записки пусть пока хранятся в тайниках, о которых знают только Александр и Василий. Верные люди. Им сказал ещё: «Пусть полежат до той поры, пока сама Судьба и мои царицы не потребуют явить всё миру». Добавил ещё грустно после паузы: «Если сами явятся». Даже близкие не всегда понимали странности и загадки Брюса.

Граф вышел из лаборатории, но не пошёл по обыкновению в спальню. Он направился в подземелье. Надо успеть навести порядок, там, куда слугу Никиту он нечасто пускал. И попрощаться со всеми надо. Времени-то в обрез. Спустился на два пролета лестницы вниз, прошёл десяток метров, ещё спустился, повернул, ещё прошёл пятьдесят метров, повернул, прошёл, снова поднялся на несколько ступеней. Случайному наблюдателю, даже шедшему следом за ним, невозможно было отследить те прикосновения к стенам, в результате которых начинали двигаться потайные рычаги, двигаться каменные и металлические плиты-запоры. Вот она, заветная дверь!

«Хм, – подумал граф, – говорили, что Демидов у себя в Невьянске построил замок. Башню… С подземельями… А что? Хитёр, очень хитёр этот русский мужик! Да и тайны гор Уральских ведает, с колдуньей тамошней знается. Много неведомого, сокрытого в природе, а руд и минералов в земле российской сколько!

Вот Василий сказывал про сию башню: террасами уходит кверху, на европейский манер». Яков вспомнил, как защитил однажды Татищева от клеветы «Демидыча», как называл заводчика Пётр. И перед Меншиковым, и перед Петром защитил…» А напугался «Демидыч» как! Пусть неповадно будет: грешишь сам, так честных людей не марай. Ещё Василий сказывал про сию башню, что наклонная она чуток. Но часы на башне идут исправно, и флюгер верно работает. Что-то есть под башенкой-то, есть! Руда тяжёлая какая, металл магнитный, ртуть?»

Яков Вилимович застегнул фуфайку, потуже перевязал халат. Сыро в подвале. А у него подагра… «И император Пётр ею страдал, и Македонский. Хм, говорят, что подагра, как и эпилепсия, – болезнь титанов».

Дверь. Он сделал её сам по Ньютоновым чертежам. Верней, по рисункам старых мистиков, что показал Исаак. Называлась она у них «Воскресение». А ему и нужно воскрешение за этой дверью! Снова изображения черепа, двух костей, циркуля, угольника… Надпись «IEHOVA». Дверь в форме равнобедренной трапеции с секретцем знатным. Изготовлена из меди, серебра и разнообразных минералов в инкрустациях.

Яков вошёл, достал из кармана халата ключ, открыл шкаф. Шкаф тоже особенный. На двери герб философского камня: лев, волк и дракон, пытающийся проглотить свой собственный хвост. Граф аккуратно достал волшебные коробочки, склянки, бутылки, обтёр с них пыль и направился обратно в лабораторию. «Хранилище моё, жди меня!» Генерал пошёл наверх, руки и колени предательски дрожали. Бережней, не спеша, шаг за шагом… «Что за ноги там, в окне? Кольнуло в сердце. О, Боже! Да это Франц, садовник! Нервы никуда… а Дело нужно будет сделать спокойно. Воскрешение – дело не суетное».

Восемь утра. Солнце встало, утро тёплое, доброе. Граф вышел во двор, снял тёплый халат, сел в кресло на небольшой террасе. Франц уже направился к озеру, вокруг которого густо рос папоротник. Брюс специально пять лет назад отвёл возле озера мелководную заводь, насадил папоротник. Тот впоследствии густо разросся вокруг всего озера, чему Яков Вилимович был рад. С листьев папоротника в апреле-мае Агриппа и многие другие алхимики рекомендовали собирать росу – важнейший элемент в Великом Делании. И Священное Писание сказует: «Да благословит Господь землю его вожделенными дарами неба, росою…». И на картинах средневековых алхимиков буквально изображена процедура сбора росы в чаши. Яков вспомнил цитату из одной старинной книги: «Наша роса, наша материя – это небесное, семенное, чистое, волнующее, девственное, космическое». Сначала он собирал росу сам, а теперь Франц утром собирает множество склянок с жидкостью, сливает, а под вечер расставляет их обратно.

– Франц! – окликнул садовника Брюс. – Собирать росу для меня больше не нужно.

Он встал из кресла и пошёл вдоль главной аллеи. Теперь он размышлял о Елизавете Петровне, дочери Петра Первого. Он полагал заранее, ещё при восшествии на престол Екатерины, что начинания Петра Алексеевича Державнейшего пойдут прахом. Екатерина и опиралась-то на старую петровскую гвардию: А.Д. Меншиков, П.А. Толстой, П.И. Ягужинский и Феофан Прокопович. Но что она ведала? Предавалась празднествам слишком, а Алексашка с Петром Вторым, совсем юнцом, заигрывать стал, дочь свою Марию «подкладывать». По этой же дорожке прошёл князь А.Г. Долгоруков со своей Катенькой. Ну и докатились. Сначала Меншикова с семьёй в Сибирь, потом и других – всю компанию интриганов. Ладно хоть за Глинки, которые купил у Долгорукова, сразу деньги сполна отдал. Не хотелось бы умирать должником. Но и дождаться воцарения своей любимицы, умницы и красавицы Елизаветы не судьба, видать. Что ж, во всяком случае, он-то, Яков Вилимович, вовремя подал в отставку. Не хотел участвовать в политической игре. Да и возраст не тот, силы не те, а главное, хозяева России не те. Вот наградила Екатерина «фельдмаршалом» и… забыла. И все забыли. И слава Богу!