Олеся Айдарова - Церемония звёзд

Широченная мостовая – шириной с главную площадь родного Отфилда – вела от королевского замка к Светлому Храму.

С обоих сторон главную улицу заполняли люди. А по центру одна за одной, степенно ехали открытые повозки, украшенные цветами и запряжённые белыми лошадьми. В повозках восседали члены королевской семьи в кипенно-белые нарядах с серебряной вышивкой, и их многочисленная свита.

Известнейшие люди государства улыбались народу и махали руками направо и налево. А простой люд восторженно восхвалял их и тянул руки, чтобы хотя бы прикоснуться к попонам лошадей и стенкам повозок. Лепестки оседали на головы и лица сильных мира сего, и те, приветственными взмахами, незаметно стряхивали с себя божественную благодать.

Стоять в толпе пришлось долго.

Издалека доносилась приятная уху музыка. Подобных переливов Имоджен никогда не слышала. Люди говорили, что это играет оркестр на маленькой площади у Храма. Но места там хватит лишь для королевских лошадей, поэтому народ, проводив процессию, по большей части разбредался по рыночным площадям, где поставили столы со снедью и бесплатно разливали эль.

Аудиенция короля началась в три часа пополудни и продолжалась до самого вечера. Всё это время Коварды с прочими просителями стояли вдоль стен в тронном зале. Весь первый час Имоджен глаз не сводила с трёх позолоченных тронов, на которых величественно восседали златоволосый король Рейнард, королева Ирма в серебряном платье и их сын Генрих. Казалось, золото сплавилось с серебром, чтобы породить нечто новое и более прекрасное – таким виделся Имоджен принц.

Очередь отца Имоджен наступила в самом конце приёма. И прежде чем пожаловать свою милость, златоволосый король Рейнард долго раздумывал и шептался с советниками.

Имоджен запомнила, как потом они на негнущихся ногах вышли из замка в длинный праздничный вечер. С чувством запятнанной гордости, но выполненного долга перед жителями графства.

На королевское празднование Ковардов не пригласили.

Поэтому их отряд, не смотря на усталость и голод, решил не оставаться на ночь в пьянствующем городе, где, то тут, то там раздавались веселые песни, смех и ор, а дорогу то и дело преграждали шатающиеся мужчины и женщины.

Та ночевка на берегу реки Лун показалась 13-летней девушке не в пример веселее, чем пережитые недавно остановки. Поужинав хлебом и колбасами, Имоджен быстро уснула.

Но прежде чем глаза её сомкнулись, она увидела в небе падающую звезду – слезу Светлой. И успела загадать желание. Детское, может быть, но в ту ночь она правда очень верила в чудо. Верила в то, что тот 16-летний, весь какой-то узкий юноша, который сидел подле отца и с усердием внимал происходящему – и есть её наречённый.

«Я хочу выйти замуж за принца Генриха. Светлая, помоги!»

В ту ночь Имоджен приснились его белокурые волосы, серые глаза и почему-то чуть торчащие в стороны уши.

– Дженни…

– Откуда ты знаешь моё настоящее имя?

– Настоящее? Нет… Но тебе оно больше подходит.

– Я смотрела на тебя весь вечер…

– А я – на тебя.

– Ты так сосредоточенно слушал…

– Конечно… ведь когда-нибудь я стану королём.

– Ты мне понравился…

– А ты – мне… Приедешь снова?

– Да! …Не знаю… Когда?

– И я не знаю… но что-нибудь придумаю. Мы ещё встретимся Дженни Ковард. Обещаю.

– Я буду ждать…

– И я…

– Столица на горизонте! – хриплый голос откуда-то сверху и сбоку одновременно, будто по голове ударил.

– Проснись, Имоджен, – вторила кучеру Борга и трясла племянницу за плечи. – Скоро закат, а на закате, сама знаешь, нельзя засыпать. А то твоя душа…

– …уйдёт вслед за солнцем в нижний мир. Да, тётя, я хорошо это знаа… – широко зевнула Имоджен и потёрла глаза.

Хотелось ещё сладко потянуться, но… Леди не зевают и не потягиваются при посторонних, если эти посторонние – не личная служанка и не горничные.

Вообще-то у мисс Ковард отродясь не водилось личной служанки, а обязанности горничной в своей комнате она частенько исполняла сама. Другое дело – мама. Даже в тяжелые времена миссис Ковард не отказывалась от услуг своей Мэри. И всегда старалась держать в замке хотя бы пару горничных, которые изредка посещали спальню маленькой графини.

Девушка высунулась из окна кареты. Закат и правда окрашивал зелёные холмы долины в розоватый свет. А на горизонте виднелась старая крепостная стена Лундевика, окружённая выбеленными домиками разраставшегося постепенно города.

– По темноте приедем, придётся ночевку искать, – проворчала Борга.

– Если останемся за крепостной стеной, сэкономим ещё несколько монет на платье. Но, тётя, – Имоджен сделала жалобный голос. – Так хочется уже въехать в столицу!

– Свет Всемогущий, чего ты там не видела? Да ещё и ночью! Гулящих женщин?

– Ну, тёо-о-тя, – Имоджен приготовилась уговаривать упрямую родственницу.

Бровки она подняла ко лбу, а глаза расширила чуть больше, чем обычно. Но через секунду её лицо исказила гримаса страха, а из глотки непроизвольно вырвался крик…

Карета с треском накренилась влево и назад. Лошади взвились от дёрнувшихся оглоблей, а кучер неприлично выругался.

Тётя Борга не упала на Имоджен только благодаря тому, что успела упереться руками в стенки кареты:

– Приехали, леди! Опять колесо, будь оно неладно, – возвестил кучер очевидное.

Имоджен вздохнула. И вместе с тётей они начали выбираться из завалившегося назад экипажа.

– К такому решительно невозможно привыкнуть, – стонала тётка, больше для виду. Она в самом деле почему-то не спешила в душные городские стены.

Имоджен осмотрелась по сторонам. Вокруг до самого горизонта не наблюдалось ни одного дубового деревца. Зато в трёх милях от них светилась первыми вечерними огоньками такая желанная столица! И девушка была готова преодолеть это расстояние пешком, но…

– Истинной леди не подобает входить в столицу пешей. Я знаю, тётя.

– А я всего лишь хотела попросить тебя помочь поискать хвороста и сухой травы для костра. Пока не стемнело, детка.

Когда карета Имоджен подъехала к воротам Летней королевской резиденции, лицо девушки покраснело от стыда.

Вообще-то она краснела постоянно с той самой минуты, как их чиненный-перечиненный экипаж пересёк крепостную стену Лундевика.

В столице Имоджен на каждом шагу находила доказательства своей провинциальности. Её платье выглядело старомоднее, чем у хорошенькой цветочницы на углу. Местные девушки причесывались лучше, оставляя пару локонов по бокам, в то время как сама Имоджен «на выход» плела сложные косы, как делали девушки в Отфилде с незапамятных времён.