Алексей Бобрик - Дар Павшего: Восход Чёрного Солнца

Неожиданно всё это буйство красок и жизненной энергии, буквально плескавшееся в восточной части долины, утыкалось в западные отроги гор, окружающих долину и отрезающих её от тумана, клубящегося за её пределами. Эти горы стояли на фоне угрюмого неба тёмной грядой, и выглядело всё это неприветливо и даже грозно.

То, что было за долиной на западе, вселяло непонятный иррациональный страх и вызывало неконтролируемое волнение. Объяснить логически это было сложно, эти ощущения возникали на подсознательном уровне.

Вдруг картина окружающего мира странным образом резко поменялась. Как именно это произошло, Николай уловить не смог. Как географически, так и в части растительного и животного мира всё осталось прежним, но неожиданно долина стала заселённой людьми. Сразу стало само собой понятно, что это было общество, жившее здесь много веков назад, а может быть, и много тысяч лет назад. Были видны отдельные дома, как монументальные каменные, так и более простые деревянные, а также множество других непонятных сооружений, среди которых отдельной строчкой выделялись прямо-таки каноничные мельницы с крыльями, с которыми не преминул бы сразиться и сам старина Дон Кихот. А центром всего этого служил старый город, какие изображались на картинах именитых мастеров Ренессанса. Его каменные постройки очень органично вписывались в окружающее пространство.

И во всём здесь чувствовалось неуловимое, но очень точное ощущение связи Востока и Запада.

На ум пришли образы каких-то давно забытых стихов:

Улететь бы к звёздам

Вопреки судьбе.

В солнце растворившись,

Прошептать себе:

Ты уже не призрак,

Ты уже готов –

В небо синей птицей

Поперёк ветров.

Опалиться звоном

Ритма высоты,

Обратиться в бога

Собственной мечты.

Неба хрупкий купол

Вдребезги разбить,

Доказав, что сердце

Рождено парить…

Научиться мыслить

Звоном пустоты

И навеки выйти

Из дверей судьбы.

Окунуться в ветер,

Как в речной поток.

Я почти как птица…

Я теперь как бог…

Николай стоял и не мог пошевелиться: дыхание перехватило, а чувства бурлили в нём, как самый неистовый водоворот.

На вершинах двух самых высоких сопок с обеих сторон долины симметрично по отношению друг к другу расположились две сторожевых башни. Совершенно разные, они были словно соединены радугой, которая протянулась через полнеба и упиралась основанием в одну из башен, а над другой терялась.

«Когда, интересно, дождь успел пройти? Вроде бы всё сухо. И даже почти облаков нет. Странно, но красиво…»

Эти строения не были в классическом понимании башнями, скорее, они напоминали старинные рыцарские замки, как и положено по законам фортификации, стоявшие на возвышенности и защищавшие долину от всех возможных нападений врагов.

Приглядевшись повнимательнее, можно было обнаружить одну интересную и нетипичную деталь. Замки были изящными внешне, даже можно сказать, по-восточному утончёнными. Но деталь заключалась в другом: в отличие от классических рыцарских европейских замков, строившихся из серых каменных блоков, эти замки-башни были построены из огромных очень качественно обработанных гранитных блоков разного цвета. Именно такие сооружения обычно описываются в фэнтези-романах, повествующих о войнах между мудрыми магами и могучими драконами. «И вправду, если бы надо мной вдруг раздался шум крыльев, то в первую очередь возникла бы мысль не про птицу, а про полёт дракона».

Восточная башня была из блоков ярко-красного гранита. Почему-то сразу захотелось её окрестить Солнечной. Башня Света…

А башня, охраняющая западное направление, была построена из светлого гранита, а может, даже мрамора. Как-то само собой на уме возникло её имя – башня Лунного Света. Холодная башня…

***

Неожиданно возникло непреодолимое желание рассмотреть сооружения вблизи, а ноги сами выбрали направление в сторону башни Света, красиво подсвеченной солнечными лучами.

Путь, несмотря на кажущееся огромное расстояние, как оказалось в действительности, не занял много времени, и вскоре Коля уже рассматривал массивные кованые решётки на узких окнах-бойницах. Это зрелище было одновременно и пугающим, и манящим. Сколько же этот замок хранил тайн, накопившихся за много столетий и хранящихся в его залах, и особенно, как думается, в подвалах?

Можно было представить, как ночью в мрачных залах зажигается яркий свет факелов, и по коридорам гулкой поступью ходят рыцари в полном облачении, как по зубчатым стенам прохаживаются суровые стражники, вооружённые секирами и дальнобойными арбалетами.

Но днём постройки нисколько не пугали своей торжественной мрачностью. Они утопали в яркой зелени плющей и вездесущего дикого винограда.

Николай, осмотревшись на предмет нежелательного присутствия и не найдя ничего, что бы помешало ему зайти внутрь, вошёл в гостеприимно открытые двери, вмонтированные в основные огромные ворота.

Очутившись внутри, он увидел прекрасный ухоженный сад с множеством растений разных сортов. Без всяких сомнений, все они были съедобными и могли послужить пищевым подспорьем в случае осады. Очень хотелось верить, что осада никогда не будет угрожать этому величественному и по-своему очень красивому строению. По крайней мере, сейчас ничего, что бы указывало на былые осадные и им подобные воздействия недругов, заметно не было. Все стены и внутренние дворики были предельно чистыми, отполированными и опрятными.

«А ведь я раньше думал, что в средневековье была жуткая антисанитария. По этому же месту такого не скажешь, здесь чисто, как в аптеке. Странно и необычно. И зелень, так много зелени. В основном, это овощи и фруктовые деревья, но всё равно очень непривычно такое видеть. Во всех фильмах про рыцарей всё показывается с точностью до наоборот. Может быть, потому, что это не Европа? Совсем другой менталитет у людей. Или люди совсем другие».

Замок с первого взгляда казался загадочным, величественным и одновременно опасным. Но с одной оговоркой: опасным он был для врага. Для друга он был своим, светлым и красивым. В своей истинной сущности он нёс какую-то особую ноту мистики, волшебства и теплоты, что ли.

Стоя на перекрёстке возле путевого указателя с надписями на неизвестном наречии, так и ожидаешь, что вот-вот, через секунду, из проулка выйдет царская стража в золотых доспехах. Выйдет, а увидев тебя, спросит подорожную грамоту. Прямо как у заезжего колдуна или странствующего рыцаря.

При таких мыслях стало как-то неловко себя ощущать вот так, в абсолютном одиночестве, стоящим на открытом пространстве. «А вдруг всё сейчас оживёт, и действительно появятся грозные стражи – хранители окружающего спокойствия и благоденствия? Что тогда делать? Или у меня есть подорожные документы? Увы, нет», – Николай, ощупав карманы, убедился, что никаких бумаг и свитков у его с собой не было. «Так, надо бы идти дальше, а то мало ли… Спросят: «А что это вы здесь делаете? Пройдёмте-ка в отделение!» Тьфу ты, какое, нах, отделение…»