Артур Жейнов - Зорох

Под утро ветер, и снегопад усилились. Далекие, а за ними и близкие горы совсем скрылись из виду. Иногда Нирон буквально натыкался на спину брата. Когда вьюга начинала кружить вокруг них, нельзя было ничего разглядеть даже в двух шагах.

Ориентироваться можно было только по направлению ветра, а он сейчас был попутным, и оставалось только надеяться, что он не переменится.

Они шли почти без остановок. Снег был повсюду, он кружил в воздухе, хрустел под ногами, колол глаза, и щекотал под носом, превращаясь в капли и тут же замерзая. Во время редких привалов снегом растирали замерзшие щеки, и обмороженные носы, его ели, обсасывали во рту спрессованные снежные комочки, надеясь хоть немного утолить жажду.

Теплые сапоги возле колен были перетянуты веревками, но снег все равно проникал внутрь. Ноги стали замерзать, и, когда их растирали теплыми, после варежек, пальцами, носки и пятки начинали неприятно ныть и колоться, будто их засовывали в кишащий муравейник.

Серое утро медленно перешло в тусклый морозный день. Ему не было конца, и когда пришли сумерки, братьям показалось, что это еще не вечер, а просто гуще повалил снег. Скоро стало совсем темно. Два одиноких детских силуэта расстаяли в ночной снежной пустыне.

Во время отдыха, когда оба брата лежали на спинах, часть неба вдруг очистилась. Несколько звезд выстроились в ряд, напоминаю летящую сквозь облака стрелу.

– Эта стрела летит на юг, – неожиданно произнес Акрон. – Она летит в Бескрайнюю долину. Охайра рассказывала мне про нее. – Вспомнив о старухе, он немного помолчал, будто пугаясь того, что снова может причинить ей вред. Но потом он подумал, что все плохое уже случилось, печально вздохнул и продолжил: – Боги никогда не выбирают ничью сторону. Но, когда-то мы думали, что боги за нас, – сказал он. – Они послали много стрел в долину, и убили почти всех наших врагов. Только одно селение осталось, потому что одна стрела застряла в небе. Горцы радовались, но надо было закончить то, что начали боги. Тот, кто достанет стрелу и пустит дальше, станет вождем всех людей на свете. Великие воины стали драться из-за нее и горные реки окрасились кровью. Горцы ссорились тысячи лет. От одной стрелы погибло больше народа, чем от всех стрел посланных богами в долину. Несчастья народов бескрайней долины обернулись нашими. Боги поднимают в небо, а потом опускают на дно глубоких ущелий. Боги отнимают все свои подарки.

– Зачем? – спросил Нирон. – Зачем они все это начали, если все это так плохо закончилось?

– Им скучно, – ответил Акрон. – Боги дали нам наши желания, чтобы мы могли развлекать их. Им нравится смотреть, как мужчины дерутся из-за шкур, мяса и женщин.

– Ты плохо думаешь о богах. Может, поэтому мы и попали в такую беду.

– Мне кажется им все равно, что я о них думаю. Тем более здесь, на пустой равнине. Здесь не дерутся на смерть «когти» с «камнями», не трещат щиты, и Хелкат не рубит головы своим большим топором. Здесь никого не убивают, никто не просит пощады. Здесь не интересно. Сюда они даже заглядывать не станут.

– Без богов мы здесь пропадем, – сказал Нирон. – Мы столько прошли, но так никого и не встретили. Я очень устал. Я замерз. Я не чувствую ног. Пальцы на ногах стали синими. Я растираю, а это не помогает. Когда я упаду, и уже не смогу встать, ты оставишь меня?

– Нет, – ответил Акрон. – Я не оставлю тебя. Но идти нам придется еще много. Сейчас мы согреем твои ноги, и пойдем дальше.

– Зачем нам идти? Будет все то же самое. Никого мы здесь не встретим. А если и встретим, то только таких же, как мы сами. Они могут забрать наши шубы. А если попадутся людоеды из Северных кланов, то лучше и не думать, что они сделают.

– Нет, мы никого не встретим. Теперь мы пойдем на Юг. Мы пойдем туда, куда летит стрела, – обнадеживающей интонацией произнес Акрон.

Они снова изменили направление, и теперь пошли на Юг. Но, как и предупреждал Нирон, ничего не менялось. Все тот же снег, и все те же, одинаковые, далекие, будто нарисованные очертания гор.

Они шли еще два дня. Под утро третьего увидели одинокий шалаш, у подножья высокого холма. Он был почти весь занесен снегом, чтобы раскопать вход, пришлось изрядно потрудиться.

Внутри они нашли замерзшего мужчину. Видимо он был «шкурник». Он охотился здесь, чтобы сделать зимние запасы, для одного из Северных кланов. Но с приходом зимы, он не покинул этих мест. Что-то помешало ему. Скоро братья поняли, что умер он не от холода, а от другого недуга. От той самой болезни, которая пришла совсем недавно и в их селение. Тело его было раздуто, на коже лица проступили красные вены, похожие на ветви сухого дерева. Некоторые туши, заготовленных им горных козлов, тоже раздуло. Есть их было нельзя. Оставаться здесь было опасно. Братья знали: все кто жили в шалашах с зараженными, скоро заболевали сами.

Ничего другого не оставалось, только идти дальше. Скрепя сердцем оставили место, которое могло бы стать им приютом, но удача сейчас была не с ними. Богам здесь было не интересно. Может, и в самом деле, сейчас, они смотрели в какаю-то другую сторону.

Утром следующего дня Нирон сказал, что не может идти. Он еще пытался ползти, но в теле появилась слабость, начался жар. Пальцы на ногах посинели и сильно болели.

Акрон сидел рядом, и обреченно смотрел по сторонам. От голода и холода кружилась голова. Горы нависли над ними, но они уже не стояли, как раньше, на одном месте, они двигались, они качались из стороны в сторону, они подпрыгивали, и, завывая, летали над головой, как огромные черные птицы.

И в тот момент, когда, казалось, не осталось ни какой надежды, Акрон увидел треугольник далекого затерявшегося, среди горных вершин, жилища.

Это был шалаш – большой, целый, жилой. Акрон отчетливо видел дымок, и мерцающее марево, и человека с большой черной миской, который стоя на коленях, собирал в нее снег, чтоб растопить на огне. Видение показалось лишь на секунду и исчезло.

Акрон был уставшим, замерзшим и совершенно потерянным. Он не понял в какой стороне он видел шалаш. Голова кружилась, в глазах темнело, и последние четверть часа, он просто крутился на месте, пытаясь понять, где север, и где юг.

«На Востоке, – вдруг сказал он сам себе. – Я видел его на Востоке. Вон за тем холмом. Правильно, – пытался он собрать в кучу задубевшие мысли. – Я шел на Юг, и он появился слева… Слева, значит вон за тем холмом… Слева, значит на востоке».

Акрон пошел в ту сторону, но вдруг услышал глухой жалобный голос брата:

– Акрон, – окликнул он. – Акрон, ты ведь не оставишь меня?.. Акрон, прошу, не иди без меня… Мне страшно, Акрон.

– Ах да, конечно… – пробормотал Акрон, возвращаясь. – Ведь я не один…– вспомнил он. – Ведь мы вместе… Ведь мы всегда были вместе…Я не оставлю тебя…– твердил он, покачиваясь на нетвердых ногах. – Я никогда не брошу тебя, брат. – И, схватив Нирона под руки, он потащил его за собой. Тащил его за шкирку, тянул за рукава, и даже пытался взвалить на спину, но за весь день, они вряд ли одолели и пол круга. Шалаш больше не показывался.