Сергей Самаров - Последний день Славена. Том второй

Франкские ряды в центре, который хорошо просматривался воеводой, стояли не шелохнувшись, готовые к столкновению. Впереди, как было заведено, щитоносцы с тяжёлыми, усиленными бронёй щитами, обычно перевозимыми в обозе и непригодными для иных целей, кроме отражения конной копейной атаки. Из задних рядов, из-за спин рыцарской конницы, полетели в наступающих стрелы лучников и камни пращников, равномерно распределённых по всему фронту. Однако они, в отличие от славянского стрельцовского кулака, не смогли нанести ваграм серьёзный урон и остановить лаву.

Но и Оливье не мог выставить щитоносцев так плотно, чтобы они закрыли всю линию хотя бы потому, что их не хватало на всех. А растягивать строй щитоносцев вообще смысла не было, поскольку они только тогда могут остановить врага и разорвать его строй, когда стоят один к другому вплотную, сомкнув края щитов и порой даже сцепив их специальными скобами. И граф поступил иначе. Щитоносцы должны были сдержать атаку только в центре. Навстречу ваграм, с двух сторон обтекая щитоносцев, тоже набирая скорость, но более медленно, потому что франкам пришлось двигаться в гору, двинулись франкские рыцари. Граф хорошо понимал, какую сложную задачу поставил перед своими рыцарями. Тем не менее, имея преимущество в численности, он растянул строй конников как можно шире, чтобы вагры, ворвавшись в него, оказались захлёстнутыми флангами, и попали в положение ведущих бой на два фронта.

Столкновение конников произошло одновременно с двух флангов, и сразу смешало строй той и другой стороны. Но скорость и мощь удара вагров, атакующих сверху, были так велики, что они не просто увязли среди франков, а разрезали их строй, и прорвались до реки. Таким образом избавив себя от необходимости защищать ещё одну линию. Но левый фланг славянской конницы всё же был захлёстнут франкской петлей, и там дружинникам сразу пришлось развернуться и вступить в тяжёлую сечу, просто поменявшись с противником местами. Имея за спиной реку и ожидая оттуда помощи данов конунга Сигтрюгга, вагры с трудом сдерживали плотный натиск неуступчивого противника. И с каждой минутой этот натиск удавалось сдерживать всё с большим трудом, потому что строй франков смыкался и становился более плотным.

На правом же фланге все произошло совсем не так, как ожидал граф Оливье, наблюдающий за битвой из центра. Для него этот фланг был левым, и первоначально казался наиболее надёжным. Там рыцари, пошедшие в обхват, как показалось издали, почему-то замешкались, и двинулись совсем в другую сторону. В той стороне стояла засадная конная сотня, командиру которой приказано было вступить в бой только в самом крайнем случае, если возникнет угроза срыва разработанного графом плана. Именно из-за этой сотни граф считал свой левый фланг более сильным. Но планы на войне не всегда оправдываются. Что-то там происходило непонятное. Оливье предположил, что засадная сотня вступила в бой с каким-то из славянских полков, с той же целью высланным воеводой Веславом в этот же лесок. Естественным для рыцарей фланга было оказать своим помощь. Тем не менее, обхват вагров на этом фланге не удался. Но общей ситуации это кардинально изменить не должно было. В худшем случае, отодвигало по времени выполнение плана.

В действительности дело обстояло совсем не так. Едва около пяти сотен конников стали заходить сбоку, чтобы атаковать прорвавшихся к реке вагров, как на них самих со спины обрушился град стрел, сразу нанеся конникам большой урон. Это вызвало замешательство. Но слух о расстреле рыцарского отряда у переправы через Лабу ещё не распространился в войсках короля Карла, где все неблагоприятные слухи резко пресекались, и потому рыцари, обиженные в своих лучших чувствах, повернули направление атаки в сторону ельника, откуда стрелы и летели. Но с приближением атакующих рядов стрелы лететь не перестали. И пока франкское копьё не могло достать стрельцов Русалко, словене даже позицию не меняли, только выехали на опушку полным составом, чтобы обеспечить себе наилучшую видимость. А когда франки оставшимися двумя с половиной сотнями приблизились на опасное для словен расстояние, Русалко дал команду, и лёгкие кони стрельцов быстро развернулись. Франки увидели перед наконечниками своих копий не шиты противника, а только лошадиные хвосты. Однако отступление, так похожее на паническое бегство, было вполне организованным и совсем не паническим. Едва создалось безопасное расстояние, снова прозвучала команда, стрельцы развернули коней, и каждый успел пустить по несколько стрел до того, как пришлось опять разрывать дистанцию. Теперь уже стрельцов преследовала всего сотня франкских конников. Но в пылу атаки франки так и не поняли, насколько велики их потери. И только после следующего разворота противника, не желающего сходиться в сече, франки остановились. Но было уже поздно, потому что стрельцы подняли луки. Левый фланг франкского войска перестал угрожать ваграм. Но теперь сами стрельцы устремились вперёд, чтобы помочь другим…

В центре же сражение разгоралось совсем по иному сценарию. После того, как две конные лавины сошлись на флангах, щитоносцам пришлось ждать больше минуты. Лишь перед самым столкновением они подняли свои длинные копья, уперев в землю их тупые концы. Но скорость, которую набрали конные дружинники вагров, была столь велика, что ни копья, ни щиты не могли уже остановить напор. Падали с пронзённой грудью кони, вылетали из седла всадники, сумевшие увернуться от копья или щитом отвести смертельный удар, но даже вылетали они не куда-то в неизвестность, а в строй врагов, и их тела уже становились оружием, этот строй сметающим, да и сами они стремились, если могли это сделать, встать, превозмогая боль, и вступить в схватку. И никто не натягивал поводья коня, даже если видел направленное в грудь остриё. Знали, что гибель собственная обезопасит от следующего удара других, и даст им проломить строй щитов и копий. Вагры в центре прорвались сразу, разделив вытянутый строй франкской пехоты на две части. Впрочем, Оливье и не надеялся на другое. Но за строем пехоты стоял ещё один конный рыцарский полк, возглавляемый самим графом Оливье. И граф, оценив ситуацию, дал команду на атаку. Впрочем, его атака тоже не могла быть мощной, поскольку разбега для коней не хватало. Но и конники вагров уже увязли среди пехотных рядов, и тоже скорость потеряли.

Полки сошлись в яростном гремящем ударе. Сошлись с яростью, искажая в крике лица, сошлись, чтобы победить или умереть. И это состояние присутствовало с обеих сторон.

Оливье давно уже отыскал взглядом возглавляющего центр вагров воина гигантского роста. И теперь старался пробиться к нему. С другой стороны и сам Веслав издали узнал графа по знаменитым перьям на шлеме, и тоже, памятуя просьбу князя Бравлина, стремился к сближению. Как среди вагров не было воя, способного остановить быстрого и ловкого, с необыкновенным проворством управляющего конём, постоянно меняющего позицию графа, так и среди франков не нашлось такого, кто смог бы устоять под ударами Веслава. Франки, сначала пехотинцы, потом рыцари, один за другим падали на каменистую землю берега от его ударов. И редко кому удавалось поднять потом голову.