Виталий Держапольский - Псарня

— Понял, я, понял! — закивал Емельян. — Я ж про скобских только и хотел… Да же, Вовка?

— Ладно. Только про партизанов — ни-ни! — Вовка приложил к губам указательный палец.

— Могила! — просипел мальчишка. — Чтоб мне с места не сойти! Хочешь, землю съем? — Емелька резко нагнулся и зачерпнул рукой горсть пыли.

— Не надо землю! — схватил его за руку Вовка. — Я верю. А про скобских я сам толком не знаю. Только присказка такая у командира нашего…

— Кх-м! — кашлянул Вахромеев.

— Ну вот, — расстроился Вовка, — и я туда же. В общем, мне так один хороший человек говорил: «мол, мы скобские, мы прорвемся». Когда этот человек был мальчишкой, таким же, как мы, он жил в большом доме, который все называли «Скобский дворец». А пацанов из того дома скобарями кликали… И были те скобари бесстрашными, сильными и смелыми, что не страшились даже против царя, тогда царь, а не фюрер страной правил, — пояснил Путилов, — воевать идти.

— Ну, прямо как ты, Вовка. Ведь тоже не побоялся против Сандлера выйти, — с обожанием произнес Семка Вахромеев. — Мне бы хоть чуть твоей храбрости…

— Все у тебя получится, Сема, — Вовка обнял товарища за плечи, — ты сможешь свой страх побороть. Думаешь, что я ничего не боюсь?

— Конечно!

— Боюсь, Семен, очень сильно боюсь… Ничего не боятся только дураки, а настоящие герои побеждают свой страх!

— Ух, ты, — произнес Вахромеев, — сам придумал?

— Нет, один хороший человек мне это сказал. Когда мне, точно так же, как и тебе было страшно.

— Тот же самый «хороший человек»? — прищурился Емеля.

— Тот же, — ответил Вовка. — Поэтому, Семка, борись и побеждай свой страх! А боятся пусть нас наши враги…

— Тихо! Слышите? — привлек внимание товарищей Поспелов. — Кажись, Ланге чего-то орет!

— Точно, Ланге, — узнал трубный голос кантиненляйтера Вовка.

— Случилось чего, что ли? — озадачился Вахромеев.

— Побежали! — скомандовал Путилов, рванув на рассерженный рев немца.

Выбежав из-за угла, Вовка едва не врезался в стоявшего возле распахнутых настежь складских ворот Ланге. В руках кантиненляйтер держал картонную коробку с надписью, выполненной вычурным готическим шрифтом «Scho-ka-kola» «Die StДrkende schokolade (Укрепляющий шоколад)». Сквозь неровную дыру в коробке, пробитую каким-то любителем сладостей, были видны круглые жестяные упаковки шоколада с оранжевым ярлычком на крышке. Таких шоколадок Вовке довелось повидать, да и покушать преизрядно. Были в его жизни такие моменты, когда он от шоколада морду воротил, натрескавшись трофейных сладостей до тошноты. Когда партизанскому отряду удавалось уничтожать довольно-таки большие группы врага, все лакомства, найденные в ранцах мертвяков, доставались единственному ребенку в отряде — Вовке. И каких только разновидностей шоколада он не пробовал: треугольные дольки «Шо-ка-колы» в кругленькой жестяной банке, и плитки «Нестле», обернутые серебристой фольгой в красочной упаковке. Довелось ему попробовать даже «panzerschokolade» — танковый шоколад, от которого у мальчишки едва глаза на лоб не вылезли, и спать несколько ночей подряд не хотелось. Командир тогда сказал, что в этот шоколад немцы какую-то дрянь добавляют — лекарство, чтобы фрицы меньше уставали, и злее в бою были. После того случая Вовка опасался прикасаться к такому лакомству, если даже и оказия выпадала.

— Герр Ланге, что случилось? — сходу спросил мальчишка, вытянувшись по струнке перед разъяренным немцем.

— Dass (Что)?.. — Ланге выпучил свои маленькие глазки, словно не понял с первого раза, о чем его спрашивает Вовка.

— Что произошло, герр кантиненляйтер? — повторил Путилов.

— Scheiße (Дерьмо)! — прошипел Ланге. — Я спрашивайт, кто есть это mache… Сделайт? — Он так сильно тряхнул разорванной коробкой перед самым носом Путилова, что из нее вывалилось на землю несколько упаковочек шоколада.

— Ищите, кто коробку испортил? — осторожно уточнил Вовка, подбирая с земли оранжевые жестянки.

— Nein, der Dummkopf (Нет, дурак)! Я искать, кто есть вор! — злобно ощерившись, заявил кантиненляйтер.

Вовка с трудом сдержал брезгливую гримасу, едва не появившуюся на лице — изо рта фрица нестерпимо воняло полупереваренными котлетами с чесноком, застарелым перегаром и какой-то гнилью. Вместо этого он глупо улыбнулся, и невинно поинтересовался:

— А разве что-то пропало?

— Ja! — проревел Ланге. — Пропадайт цвай упаковка шоколаде!

— Может, их сразу не было? — выдал свою версию Вовка. — Через дыру по дороге вывались.

— Nein! Он есть быть целый! — Кантиненляйтер вновь встряхнул испорченную коробку. — Кто-то делайт дыра и брать шоколад! — Ланге бросил ящик на землю. От удара тот лопнул и шоколадные кругляки раскатились по всему двору. Кантиненляйтер вытащил из кармана пустую баночку. — Вот, — победно закричал он. — Кто-то съесть! Я найти вор! Если не найти — плохо будет всем!

— Семка, командуй постороение, — тут же сориентировался в ситуации Путилов.

— Отделение, стройся! — во всю глотку завопил Вахромеев по-русски, забыв с перепугу все немецкие команды.

Мальчишки побросали все, что до этого держали в руках и толкаясь принялись выстраиваться в одну линию.

— Нам нужно самим найти того, кто слопал шоколад, — зашептал на ухо Вахромееву Вовка. — Иначе этот кровопивец, — он едва заметно кивнул в сторону Ланге, — действительно всему отделению житья не даст!

— Попробуем, — согласился Семка, краем глаза наблюдая за построением. Когда шеренга сформировалась, Вахромеев вышел из строя.

— Герр обергефрайтер! — отрапортовал он Вовке. — Отделение построено!

Мельком взглянув на Ланге, «играющего» жвалами на костистом лице, Вовка неторопливо прошелся вдоль строя, гадая, кто из ребят мог подложить всем такую свинью.

— Курсанты… — хрипло произнес он, не зная, как начать. — Да, какое, на хрен… — ругнулся Вовка. — Пацаны! — громко крикнул он. — Пусть тот, кто это все сделал, выйдет вперед! Да, его накажут… Но зато не накажут всех остальных! Пусть он подумает о том, как будет после всего этого с нами бок о бок… Я все сказал. Кто виноват — выходи вперед.

Над строем повисла тягостная тишина ожидания. Прошла минута, вторая, третья. Никто вперед так и не вышел. Мальчишки затихли, уткнувшись в землю. Казалось, что они даже дышать перестали, чтобы не ненароком никто их не заподозрил в воровстве.

— Значит, никто так и не признается? — еще раз крикнул Вовка. — Значит, все получат…

Неожиданно Ланге сильно пихнул Вовку в спину, мальчишка едва сумел удержаться на ногах. Разъяренный немец подскочил к Вахромееву, возглавляющему шеренгу, и, вцепившись рукой в гимнастерку в области груди, рявкнул по-немецки:

— Den Mund Жffne (Рот открой)!

— Н-н-нихт ферштеен, — проблеял Вахромеев, так и не поняв, что от него хочет немец.