Eldar Morgot - Звезда Даугрема

Ныряльщик не договорил, потому что меч в его коленях дернулся и завибрировал. Зезва широко раскрыл глаза и поспешно вытащил лезвие. Сталь несколько раз мигнула голубым светом и снова померкла.

— Курвова могила, — выдохнул Зезва, — значит, не приснилось.

Собака взвыла с новой силой. Вой перешел в яростное утробное рычание, затем опять зазвенел на высоких нотах.

— Больше на волка смахивает, — шепнул Каспер, облизывая губы. — Может, стая рядом с монастырем, а? Как думаешь?

— Ничего я не думаю! — проворчал в ответ Зезва, подкрадываясь к дверям.

— Сапоги, — сказал Каспер.

— Э?

— Ты босиком в бой собрался или как?

— Какой еще бой? — возмутился Ныряльщик, но сапоги натянул. Подумал немного и накинул плащ. — Пошли, мой внимательный друг, посмотрим, что там воет по ночам.

Они выбрались в темный коридор и медленно двинулись по скрипучему полу к мерцающему вдали тусклому факелу. Деревянный настил нещадно скрипел, и Зезва морщился. Поглядывая на решительное лицо Каспера, Ныряльщик обдумывал, как бы побыстрее вернуться спать, не задев при этом самолюбие юноши. Понятно ведь, собака воет. Ну, или голодный волк к самим стенам храма подкрался с голодухи.

Меч завибрировал, и Зезва замер, вцепившись в плечо Каспера. Вой раздался с новой силой.

— А эры рассказывают, — дрогнувшим голосом проговорил Каспер, — что водится возле Кеман гызмаал! Вот и вопит по ночам, жертвы ищет!

— Гелкац, что ли? — недоверчиво спросил Зезва, наблюдая, как медленно тускнеет лезвие меча Вааджа. — Сказки это все, Победитель. Эрские россказни!

— Почему же тогда меч сверкает?

— Не сверкает уже!

Каспер рассерженно двинулся дальше по коридору. Проходя мимо прикрытого ставнями окна, почти возле ведущей вниз лестницы, он выхватил факел из крепления в стене как раз сверху статуи Дейлы и стал медленно спускаться на первый этаж. Зезва мгновение поколебался, затем двинулся следом. Когда его голова скрылась в пролете, из-за статуи выдвинулась закутанная в плащ фигура. Некоторое время она прислушивалась к скрипу ступенек, затем метнулась по коридору в сторону комнаты Зезвы и Каспера.

В трапезной посапывали брат Кондрат и отец Севдин. Инок из Орешника нежно обнимал исполинских размеров кувшин, а дядя Аинэ громогласно храпел, подложив под голову целый ворох зелени из кадки с овощами. Проходя мимо, Зезва не удержался и осторожно заложил за ухо Кондрату веточку сельдерея. Брат Кондрат засопел, но не открыл глаз, лишь еще крепче обхватил кувшин. Каспер даже не оглянулся. Они покинули трапезную, обошли образ Аргунэ, что высился рядом с входом в прихожую и двинулись к дверям, ведущим во двор.

— Стой! — прошептал Зезва, прислушиваясь. — Вот!

— Да… — Каспер прикусил губу.

— Гаси факел, живо!

Со двора отчетливо доносились звуки шагов: кто-то медленно и скрипуче шел по снегу. При этом незнакомец тяжело и натужно дышал. Он был так близко от дверей, что даже метель не могла заглушить шаркающие звуки и хриплое покашливание.

— А может, медведь? — сжал Каспер рукоять отцовского меча.

Зезва не ответил, приложил палец к губам и медленно приоткрыл дверь, которая предательски заскрипела. Ныряльщик выставил вперед по-прежнему темный меч и зажег огниво. Тусклый огонек едва осветил грязный снег перед дверями и тут же погас на ветру. Колючие снежинки стремительно ворвались в прихожую, и Зезва захлопнул дверь.

— Ну, что там?

— Медведь на двух ногах не ходит, — сказал Ныряльщик, шмыгнув носом. — Только если он не из вертепа…

— Значит, человек? Ты его увидел?

— Нет, только следы.

Новый вой заставил друзей присесть от неожиданности. В этот раз завывание было намного сильнее и яростнее и в то же время более глухое, словно…

— Что вы тут делаете, дети мои?

Яркий свет факела в руках отца Гулверда ослепил Зезву и Каспера. Монах, прищурившись, рассматривал их, широко расставив ноги.

— Прошу извинить, — выдавил из себя Зезва, щурясь. Когда, наконец, перед глазами перестали плавать белые круги, он уставился на сапоги монаха. Чистые. — Просто вой этот странный…

— Это волк, — тихо произнес отец Гулверд, перекладывая факел из одной руки в другую. — Какой у тебя интересный клинок, рыцарь из Горды. Необычный.

Зезва хмуро вложил меч в ножны и потянул Каспера за собой.

— С твоего позволения, отче.

— Конечно, — еле заметно улыбнулся Гулверд, провожая Зезву и его спутника пристальным взглядом. — Пожалуйста, пожалуйста… Возьмите себе огня, не видно же ничего!

Оставшись один, Гулверд долго стоял, прислонившись к стене. Мерцающее пламя факела металось по худощавому лицу монаха причудливыми танцами. Наконец, инок подошел к дверям и, приоткрыв их, выставил наружу факел. Окинул быстрым взглядом цепочку следов, ведущую от пристройки у центральных ворот к дверям трапезной и теряющуюся в направлении западной стены.

Гулверд запер дверь. Подумал немного и подергал ручку, проверяя надежность.

А Зезва, сидя на своей кровати, задумчиво глядел, как Каспер аккуратно складывает плащ.

— Гызмаал, говоришь, — задумчиво сказал Ныряльщик, поглаживая покоившиеся на коленях ножны.

Каспер ничего не ответил, не в силах оторвать глаз от голубоватого мерцания, исходившего от колен Ныряльщика. Меч Вааджа светился и вибрировал.

Секундус поправил капюшон и, повернув голову, по очереди кивнул двум мрачным типам, что шли рядом, чуть отстав. Помощник прикоснулся к накладной бороде и парику, которые он тщательно приклеил утром, готовясь к своему еженедельному выходу в Элигер, стольный город Директории. Два агента из Душегубки, как всегда, сопровождали Секундуса. Все трое были одеты по последней городской моде и выглядели весьма зажиточными мещанами. В обязанности сопровождающих входило не только охрана Секундуса, но и защита от многочисленных карманников, слетавшихся Элигер, словно пчелы на мед.

— Не подходить. Так близко.

Агенты хмуро разошлись, не спуская, впрочем, с Секундуса внимательных, колючих глаз. Помощник поежился, потому что прямо в лицо дул обжигающе-холодный ветер. Снег шел всю ночь, и обычно грязные городские улицы удивительно похорошели, покрывшись волшебным белоснежным ковром. Обычно зловонные канавы, что тянулись вдоль домов, теперь блестели чуть желтоватой ледяной коркой. Увлеченно каркали вороны, по одним им известным причинам собравшиеся на высоком тополе. Секундус медленно вышагивал по снегу, высоко поднимая длиннющие ноги и натянув по уши отороченную мехом купеческую шапку. Агенты двигались сзади, словно верные цепные псы, и помощник чувствовал их присутствие. Парни, конечно, туповатые, зато надежные и проверенные временем и службой. Как там говаривал Керж Удав? «Знания этим людям ни к чему. Потому что в нашем деле излишняя образованность нижних чинов — это прямая дорога в прошлое. Меньше знаешь — больше думаешь. Учите подчиненных быть мудрыми, потому что именно мудрость поведет их в будущее».