Eldar Morgot - Звезда Даугрема

Высоченные монахи, что привели отца Андриа в трапезную, вышли. В зале остался еще один священник. Зезва видел его два или три раза. Отец Гулверд, худощавый, с пытливым взглядом монах средних лет.

Дребезжа посудой и деревянными подносами, монахини и послушники покинули трапезную, прикрыв за собой двери.

— Пожалуйста, садитесь поближе, — попросил Андриа, улыбнувшись. — Не хочется кричать на весь зал. Извините, что беспокою вас, дети мои. Брат Кондрат, ты тоже здесь?

— Здесь, ваше высокопреподобие, — Кондрат почтительно приложился к руке настоятеля. Зезва снова вздрогнул. Если бы не шрамы вместо глаз, он решил бы, что слепой священник видит. А еще…Ныряльщик украдкой прикоснулся к ножнам. Нет, не вибрирует клинок, и не светится больше. Хотя пару раз, во время пребываний в Кеманах, подарок мага Вааджа еле заметно мерцал голубоватым светом и словно вздрагивал. В первый раз Зезва всполошился и долго рассматривал потускневшее лезвие, тщетно стараясь усмотреть новое сияние. Когда призрачное сияние повторилось, Ныряльщик рассказал все Касперу и отцу Кондрату. Огромный монах насупился, но ничего не сказал. Молодой Победитель же высказал предположение, что в горных лесах, окружающих монастырь, явно водится страховидл. Не иначе, меч на него среагировал. Дэв горный или еще кто-нибудь. Мало ли какая нечисть в горах живёт. Услышав про дэвов, Зезва разозлился и воззвал к курвовой могиле. С тех пор прошло уже десять ночей, а меч Ваадж безмолвствовал. То ли дэв убрался восвояси, то ли Зезве померещилось спьяну, по выражению отца Кондрата.

— Вы знакомы с отцом Гулвердом, — Андриа откинулся на спинку стула, провел ладонью сначала по красивой седой бороде, затем по скромной опрятной рясе. — Он прибыл вчера из Даугрема, так же как и вы. Скверно, что не ехали вместе, иначе бы волки не так сильно бы его испугали.

— Волки, отче? — поежился брат Кондрат. — Страх какой, прости Ормаз. Не люблю я их, вот не люблю и все тут.

— Отчего же? — усмехнулся отец Гулверд, барабаня пальцами по посоху. — Те же твари Ормазовы.

— Кушать хотят, — вставил Зезва, подавив зевоту. Отец Кондрат вперил в него гневный взгляд. Настоятель улыбнулся.

— Конечно, хотят, сын мой. Всякое живое существо хочет жить и подарить жизнь потомству. Разве мы вправе осуждать волка за то, что он волк? По крайне мере, — помрачнел Андриа, — зверь никогда не будет мучить, пытать, издеваться, он убивает сразу. Ни одному волку не придет в голову поджечь соседский дом или обесчестить чью-то дочь. Для этого он не настолько умен, как другой зверь. Зверь по имени человек… Впрочем, давайте оставим волков в покое. Тем более, у них и без нас полно забот. Рассказ отца Гулверда я уже слышал. А что расскажете вы? Как дела в Даугреме?

Каспер ткнул Зезву в бок. Брат Кондрат все еще не мог успокоиться, кипя от гнева.

— Что вас интересует, ваше высокопреподобие? — спросил Ныряльщик, чувствуя, как липнет к ладони пропахшая пивом штанина. Хорошее пиво варят служители Ормаза, курвин корень…

— Как идут военные действия? — тихо спросил отец Андриа. Его акцент усилился. Значит, волнуется, подумал Зезва. Интересно, каково ему, по отцу душевнику, а по матери — мзумцу, да еще и с примесями рменской и эстанской кровей?

— Даугрем под контролем королевских частей, ваше высокопреподобие, — Зезва опустил глаза. — После того, как закончились бои за город, и наши…э…э…

— Наши войска, не волнуйся, сынок, — улыбнулся Андриа, но Зезва видел, как налились кровью страшные рубцы на месте глаз. — Все мы — подданные Королевства Мзум. Продолжай.

— Влад Картавый молит о перемирии, но королева и слышать ничего не хочет. А как же иначе, мятежники не хотят сдать оружие и расформировать отряды, и еще смеют надеяться на милость двора?! Махатинцы и рыцарская конница уже обложили Ашары, вот-вот начнется осада, и…

— Неужели командование собирается вести осаду зимой? — вырвалось у Гулверда.

— Почему бы и нет? — хмыкнул Зезва. — Или вы предлагаете оставить это осиное гнездо нетронутым? Разве святые отцы забыли, что устроили мятежники в Даугреме? Все эти засады и нападения исподтишка? А подлая атака возле Мчера, когда наши начальники наивно ожидали, что вот-вот к ним присоединится Душевный Отряд для совместного удара по лиходейским бандам?! Ничего не скажешь, знатно надули, поделом нам всем!

— Это называется война, — вдруг вмешался Каспер, поднимая голову. — Диверсионная. Заманить превосходящие сила противника в ловушку. Короткие уколы и быстрые отходы. Стратегия. Провокации.

— Отходы, говоришь, стратег ты наш? — проворчал Ныряльщик. — Решив захватить в плен Мурмана, они снарядили для этой цели часть Душевного Отряда! И кучу ополченцев. Не подоспей вовремя помощь, сидел бы сейчас наш тевад в клетке возле Святой Рощи, будь она неладна!

— Не богохульствуй, сын мой! — тихо, но твердо произнес отец Андриа. — Если помнишь, я тоже душевник. По крайне мере, наполовину.

— Прошу великодушно извинить, — смущенно пробормотал Зезва, проклиная себя за глупость.

Настоятель поднес руки к изуродованному лицу, словно мог их видеть. Снегопад за окном усилился, огромные мохнатые хлопья степенно кружились в воздухе. Донесся зычный голос звоняря, уже нашедшего для послушников новое занятие.

— Военному командованию правительственных войск, — очень тихо сказал Андриа, — не мешало бы следить за поведением своих подчиненных, пресекать на корню грабежи, насилия. Как могли они допустить жуткие погромы рменской деревни? Где дисциплина? Что делало рыцарство? Вы хоть понимаете, что часть эров-рменов ушла в лес партизанить? Почему долгое время не были пресечены грабежи домов душевников, оставленные хозяевами?

— Не нужно было уходить, — не поднимая глаз, ответил Зезва. — Королева гарантирует их безопасность.

— Королева, сын мой? Их величество далеко, а пьяный насильник с саблей вот он, рядом, стучится в ворота! О, Дейла… Не думайте, что я…вовсе нет, свидетель тому Ормаз! Гнусные деяния вооруженных банд моих соплеменников, запятнавшие себя кровью невинных эров-мзумцев, тоже не дают мне покоя. Что же это творится? Где честь, рыцарство, сострадание? Иногда хочется самому схватить меч и…

— Недавно, — дрогнувшим голосом вмешался отец Гулверд, — какие-то лиходеи взяли в плен нескольких мятежников. Допросив, закопали живьем! А предводителя зарыли, оставив сверху руку в приветственном жесте! Я до сих пор не могу смотреть в глаза братьям душевного происхождения.

— Это война, святые отцы! — поднял голову Ныряльщик.

— Нет, сын мой, — покачал головой Андриа, — не война, когда казнят пленных. Не война, когда сжигают целые села. Не война, когда грабят и насилуют, не война, где…