Сергей Самаров - Огненная звезда и магический меч Рёнгвальда

Херик выбрался последним. Два дварфа, что сдвигали плиту, сами подниматься не стали, только высунули головы и что-то тихо сказали на своем наречии. Причем сказали вслух, словно хотели обратить на сказанное внимание русов. Херик перевел:

– Они говорят, что чувствуют чьи-то умышленно подавленные мысли, специально подавленные, чтобы другие их не слышали, но людей не видят. Справа в двух склепах на цепях висят скелеты. Скелеты тоже могут посылать мысли, но их мысли обычно бывают слабыми, а тут идут такие, как от живых людей. Слева склепы свободные. Может, там кто-то невидимый? Засовы и петли на дверях дварфы смазали земляным маслом. Все здесь теперь открывается без скрипа, кроме внешней двери. Но лестницу тоже караулят, и никого сюда не пропустят. Если внезапно двинутся стражники, им устроят на лестнице обвал. Там, кстати, легко сделать полный завал, через который никто не пройдет. Стоит только два камня столкнуть. Нам говорят, смотри в левых склепах…

Но волкодлачка подошла к двери не свободной комнаты, а ближайшей справа, где, как сказали дварфы, к стене прикованы скелеты. И настойчиво поскребла лапой. У этой же двери без сомнения остановился и маленький Извеча, тоже обладающий чувствами более острыми, чем у людей и, может быть, чем у дварфов. И Овсень, шагнув вперед, отодвинул засов именно этой двери. Херик снял со стены светильник и подошел сюда же. И, поскольку люди без света видеть не могли, первым вошел он. Но волкодлачка, опережая дварфа, скользнула вперед. За ней устремился Извеча, и только после этого шагнули за порог Овсень с Велемиром, покосившиеся на скелет, прикованный цепями к ближней стене. Но сразу из самого темного угла послышался легкий шелестящий шум.

– Я знала, что ты придешь, я направляла тебя как могла, – сказал голос Всеведы, которую Овсень не видел. – Но могу я сейчас не много… Только Заряна помогает…

– Я тоже не много могу, – детским голосом сказала Заряна. – Мама учит меня, но я еще ничему не научилась… Здравствуйте все, здравствуй будь, отец, здравствуй будь, сестра, здравствуй будь, Велемир, и ты, Извеча, тоже здравствуй будь, и ты, нелюдь незнакомый…

Добряна тыкалась носом в пустое внешне пространство, но преодолеть его не могла.

– Ты правильно заметила, что мы не люди… – сказал Херик. – Мы нелюди, но это ничего не меняет, хотя помочь порой может. Разговаривать будете потом, сейчас надо срочно выбираться отсюда…

– Мы бы рады, – сказала горько Всеведа. – Только сеть нас не пускает. Она не только делает нас невидимыми, но и сковывает нас не хуже цепей. Гунналуг знал, как нас удержать… В этом деле он мастер.

– Нужно сделать подкоп через пол, – сказал сотник. – Пол, надеюсь, сетью не прикрыт.

– Не надо подкопа. Хи-хи… – без смеха, и даже слегка сердито, сказал Херик. – Никакой Гунналуг не мастер. Он обыкновенный вор. Простая сеть… Мастера-дварфы такие делают десятками каждый год. Мы ими закрывает проходы в жилых подземельях, чтобы не вошли чужие. Сейчас открою вас…

Херик поставил светильник на пол, наклонился над углом склепа, сложил руки на груди крест-накрест и долго смотрел перед собой. Наверное, он читал какое-то заклинание, но, как все дварфы, читал и посылал его мысленно. Длилось это не слишком долго.

– Вставайте, снимайте сеть дварфов… Она свободна…

Сеть стала подниматься. И при неровном свете слабого светильника показались сначала ноги, потом пояс, потом и полностью две человеческие фигуры. Высокая Всеведа и едва достигающая макушкой ее плеча Заряна. Овсень шагнул вперед и привлек к себе жену с дочерью. Тут же тыкалась носом и волкодлачка.

– Шаман говорил про вторую сеть… – вспомнил сотник.

– Этой сети я не вижу, – признался дварф. – Это не наша работа.

– Вторая сеть на мне, – сказала Всеведа. – Она невидима, мне не мешает, но делает меня бессильной. Все мои заговоры идут впустую. Только Заряна выручала, повторяла за мной слова, и потому хоть что-то наполовину получалось. Я удивлялась, что и это получается… Извеча…

Маленький нелюдь скромно стоял чуть в стороне, боясь показаться назойливым, когда встретились родные люди. Себя им родным он считал только наполовину.

Всеведа шагнула вперед и погладила его по голове.

– Я слышу, что и Смеян где-то рядом…

– Он мышью смотрит из норы… – сказал Извеча и показал в самый темный угол…

– Смеян, у Гунналуга нет седьмой скрижали… Он принимает за скрижаль какую-то обгорелую доску из мешка Извечи. Считает, что я спрятала скрижаль в доску своим заговором. И бережет эту доску больше, чем самого себя. Я не стала ни подтверждать, ни отрицать. Предлагал мне обменять заклинание на нож. Но он обманывает, я вижу. Нож он отдавать не хочет.

– Моя доска! Доска от моего дома! – тоненьким несчастным голоском воскликнул домовушка.

– Все остальное потом! Надо быстрее выходить отсюда! – сказал вдруг Херик очень серьезно. – Я чувствую что-то нехорошее… Может быть, Гунналуг идет сюда так не вовремя. И другие нас зовут. Торопят. Быстрее. Выходим.

– Выходим, – согласился и Овсень.

– На солнышко посмотреть хочется, – сказала Заряна. – Сейчас день или ночь?

– День. Но солнце в полуночной стране не жаркое, – сказал Велемир. – Не печет…

Для того чтобы справиться с двумя десятками стражников, захвативших семьи дварфов, не нужно, наверное, было брать с собой много воинов. Сотник Большака решил обойтись тремя десятками, посчитав, что меньшее число будет менее заметно и более управляемо. Вообще-то он сначала хотел вообще только два десятка взять, уверенный в своих людях, но конунг настоял на прибавлении еще одного десятка, чтобы была возможность подавить все сопротивление сразу и не позволить людям Торольфа захватить в заложники женщину или ребенка, что могло бы случиться в бою равносильных сторон. К тому же Ансгар, в отличие от руянского сотника, высоко оценивал воинское умение своих соотечественников и считал, что в равной схватке неизвестно еще, кто окажется победителем, несмотря на неожиданность атаки, на которую уповал «большой сотник». Мыча и усердно кивая, к мнению Ансгара присоединился и Хаствит. Большаке пришлось согласиться. В поход выступили быстро, потому что в чужой земле настоящие воины всегда готовы к любым неожиданностям и доспехи с себя полностью не снимают даже на отдыхе. Повел их дварф Истлейв, удивив своим умением ходить настолько быстро, что несравненно более длинноногие люди, делая и шаги гораздо более широкие, едва успевали за ним.

Двинулись в сторону границы со Швецией и не успели даже хорошенько вспотеть от быстрой ходьбы, когда Истлейв резко сменил направление и стал спускаться по крутому берегу реки, стремящейся через шумливые перекаты к морю. Спуск был сложным, над воями постоянно висела угроза сорваться, и это сильно замедлило передвижение. Но на середине склона Истлейв вдруг стал отваливать крупный овальный валун. Большака, чувствуя в своих руках громадную силу, хотел было помочь ему, но дварф отказался от помощи и сам справился быстро. Валун следовало отвалить так, чтобы он не начал скатываться и не сорвал цепь, что крепилась к нему через ввинченное кольцо. Под валуном была нора. Посмотришь, вроде бы обыкновенный песок по краям, и песок этот, согласно всем законам природы, должен провалиться и осыпаться с краев. Но он не осыпался. Более того, он сам был прочнее камня, и о такой песок можно было меч точить.