Сергей Самаров - Огненная звезда и магический меч Рёнгвальда

– Я пошлю… – согласился Херик, обернулся, ничего не сказал, но, видимо, мысленно отдал кому-то приказ, и молодой золотобородый дварф сразу приблизился, не спрашивая, что следует делать. Значит, и объяснения он получил тоже мысленные.

Овсень знаком показал Живану, тот отцепил от своего седла притороченный повод низкорослого, сильного и очень лохматого каурого жеребца. Молодой дварф легко прыгнул в скандинавское седло, лишенное привычных славянским конникам лук, и только после этого получил в руки узду. От резкого аллюра из-под копыт полетело облако темно-серой пыли.

– Он вернется к нам раньше, чем мы успеем добраться до ладей, – пообещал Херик, вслушиваясь в стук копыт и поглядывая на небо в поисках летающих разведчиков колдуна. И дварфу очень не понравилось, что следом за всадником полетели два ворона.

– Дом Конунга так близко?

– Он туда не поскачет. Он поскачет в сторону Красных скал. Это на половине пути от Дома Конунга. Но и близко к Красным скалам показываться тоже не нужно. Мало ли что… Но там уже гонец сможет мысленно поговорить с женщинами. И будет все знать.

– Тогда едем к ладьям. – Овсень обернулся и дал отмашку рукой, показывающую начало движения.

Двинулись в том же порядке, в каком шли от ладей в сторону черной башни – двумя вытянутыми колоннами, только теперь двигались медленнее, потому что впереди колонны дварфов несли носилки с погибшим Толли.

– Как у вас принято хоронить умерших? – поинтересовался Овсень. – Делаете погребальный крадо?

– Нет. Мы выкапываем большую пещеру, завариваем стены так, чтобы не проходил воздух, ставим там все необходимое для жизни и работы и в пещере оставляем того, кого провожаем. Предварительно его тело пропитывают бальзамами, которые не дают телу стареть много веков. И завариваем вход. Дварфы в таких пещерах могут продолжать жизнь в новом качестве, и они, наверное, продолжают ее, потому что известно несколько случаев, когда случайно вскрывали погребальную пещеру, и на покойнике, который пробыл там несколько сотен лет, не было следов гниения. Это большая работа – построить достойную пещеру, чтобы похоронить умершего, большая работа – подготовить его в дальний путь, и потому мы хороним только на девятый день после смерти. Я знаю, что у вас, людей, все не так…

– У людей свои обычаи, причем разные у каждого народа. Даже у одного народа, если народ большой, в разных местах разные обычаи…

Громкое карканье заставило их прервать разговор. Над колоннами русов и дварфов собралась целая стая воронов, которые перекликались, словно что-то обсуждая. Стая прилетела с той стороны, где только один из стрельцов сумел расправиться почти со всеми воинами и стражниками, оказавшимися у входа в подземный ход.

– Стрелять? – спросил сотника Вислоусый Белун.

– Всех все равно не перестреляешь. Да, наверное, Гунналугу уже все и без того доложили. Лучше побереги стрелы. Боюсь, они скоро нам сгодятся. Велемир, к середине пути вышли вперед пару человек. Пусть подстрахуют того золотобородого разведчика. Вообще-то Гунналуг успеть не должен, но мало ли кто увяжется за дварфом…

– Спасибо, дядюшка Овсень, – сказал Херик. – Я постеснялся тебя об этом попросить…

Овсень вздохнул.

– Вот и видно, что ты человек мирный. Военные люди в таких случаях стеснения не испытывают и о деликатности забывают, – ответил сотник. – И ты тоже, если начал воевать, про стеснение забудь. Ты местные порядки лучше нас знаешь. И говори сразу… А пока скажи своим, чтобы были готовы. За нами может быть погоня.

– У Гунналуга больше нет воинов в башне. Их всех Велемир перебил, и даже тех воинов, что вышли колдуну в подмогу. Но теперь и в погоню послать некого.

– Он сам может погнаться. Это хуже, чем войско. Всеведа! – оглянулся Овсень. – Нашла что-нибудь?

– Только половину. Это не поможет мне снять печать с сети… Я пока еще бессильна…

– Значит, если Гунналуг погонится за нами…

– Мне нечем ему ответить… Я бессильна…

– Тогда будем сами двигаться быстрее.

– Нельзя, – возразил Херик. – Этим мы обидим дух погибшего Толли. Он подумает, что мы стремимся быстрее от него избавиться.

– Но ведь, – возразил Живан, – может так случиться, что хоронить тогда придется многих…

Херик вздохнул:

– Вы можете ехать быстрее. Вы не дварфы, у вас свои обычаи. А мы пойдем так. Поезжайте, мы не будем в обиде. Мы и без того благодарны вам. Мой брат Толли отомщен…

Вместо ответа Овсень придержал повод Улича, уже было разогнавшегося.

Остальные всадники по примеру сотника придержали своих лосей и коней.

Тем не менее и дварфы, и русы, да и сам сотник Овсень время от времени оглядывались в ту сторону, где находилась башня колдуна Гунналуга.

Но погони не было, и это казалось странным. Овсень ожидал всего, что угодно. И того, что за ними погонятся скелеты из подвалов башни, и простого, но мощного пыльного вихря, что постарается поднять их в воздух и вернуть к месту, откуда они забрали пленников. И любой другой страсти и гадости. Но за спиной все оставалось спокойно.

Всеведа ехала позади Овсеня. За спиной у нее по-прежнему сидел маленький Извеча, а Заряна, как и раньше, держалась за стремя. И вдруг девочка двумя руками вцепилась матери в ногу.

– Что с тобой? – спросила Всеведа, вглядываясь в испуганное лицо Заряны.

– Какая ужасная старуха… – прошептала дочь.

– Какая старуха? – мать не поняла, о чем речь.

– Привиделось… Старуха на меня смотрела… Ужасная… Взгляд ужасный…

– Какая старуха? Откуда здесь старухе взяться? Откуда она смотрела? – спросил Овсень, оборачиваясь через плечо и подозревая, что это тоже происки Гунналуга.

– Из треугольников. Словно два горящих треугольника один на другой наложены… И из них старуха смотрела…

– Треугольники? Горящие? – Всеведа даже коня остановила. – Нарисуй на песке… Как они стояли? Как углы располагались?

Голос матери был серьезен и строг как никогда и даже испуган. И Овсень почувствовал необычность голоса жены и тоже Улича придержал. Заряна наклонилась, подняла сломанную ветку и ею нарисовала на песке два наложенных один на другой треугольника. У одного угол смотрел строго вверх, у другого строго вниз.

– Вот так… Только они горели… И старуха в середине… На меня смотрела…

– Девочка моя… – прошептала вдруг Всеведа. – Девочка моя… И что ты сделала?

– Я испугалась, и… Будто бы оттолкнула ее взглядом… И она пропала…

– Ты убила ее? Ты убила ее мыслью?

– Как я могла убить ее?.. Я даже не думала об этом… Я только нечаянно оттолкнула, потому что испугалась. Испугалась и оттолкнула. Как оттолкнула бы руками… И она пропала.

– А треугольники? Продолжали гореть?